Пушкин со товарищи

В рёбра - ангелы, в баки - проседь:
Саше Пушкину тридцать восемь.
Где-то в Болдино осень, уныло.
Где то Болдино? Было, не было?

Здесь, в окопе, в траншее мокрой
Лезут в голову чьи-то строки -
Быль о погрязшем в истоме и неге.
Звали вроде Евгений Онегин.

Точно. Звали вчера в разведку.
Тотчас Онегин откликнулся. Редко
Встретишь в бушлате героя такого:
Знать, война для покроя другого.
 
Шрам у виска, постоянно простужен.
Малообщителен Юджин, недружен.
Хипстер. Из бывших. Из третьей роты.
Дрянь - позывной. Не для пехоты.

Смотрится Пушкин в холодное небо:
Как он устал от ходьбы, от бега,
От суеты, от стрельбы, от грома.
Хочется вмиг оказаться дома.
 
Дом... А вчера пролетали гуси.
В ночь. По делам, видно. Из Белоруси.
Вот... Обронили перо, невежды.
Вот бы чернил, вот бы лист белоснежный.

Вот написать бы про Женьку повесть.
Впрочем - роман в стихах! Чтобы на совесть,
Чтобы надолго, чтобы навечно,
Искренне чтобы, чтобы сердечно.

Dandy надменный в преднынешней жизни,
В нынешней - служит он честно Отчизне.
Берцы начищены даже в бою:
То ль Чайльд Гарольд, то ли Байрон в строю.

Был бородат, клетчат, татуирован.
Был. А теперь - побрит и суров он.
Был либерален, был постмодерен.
Был. А теперь - он в другом уверен. 

Землю, квартиры имел на курортах.
Тройку - сдавал, сам - жил в четвертой.
Дядя покойный - прошаренный малый.
Нынче ж Евгений обходится малым.

Холоден был. Не любил Татьяну:
Видел в девице сплошные изъяны.
Да и в других замечал лишь огрехи.
В прошлом. Теперь - обожает орехи.

С чаем сладким. С привкусом горьким.
Ах, а каким был гурманом тонким:
Сахарной дыни ломоть на прошутто.
Хватит, наелся, больше не шут он.

- Так, Александр Сергеевич Пушкин.
Марш к командиру! Живо! С катушки
Двинулся он. В чем причина, мы знаем.
Будь же готов, боец, к нагоняям.

- Пушкин! Явился! Какого, блин, хрена
Корчишь ты тут из себя супермена?
Как?! Вещмешком?! В одиночку?! В ночи?!
Сбил, мать, ты вражеский дрон? Не молчи!

Слышь, надо мною теперь вся бригада
Ржёт хриплым хором. Прям олимпиада:
Бег в вещмешках, стрельба вещмешками,
Али патроны закончились, Саня?

- Нет. Виноват. Исправлюсь. Простите,
Что не успел калаша схватить я.
Парни опять же дремали крепко.
Слёту прицелился. Вышло метко.

- Ладно, горжусь, Александр. Зачтётся.
Юджина знаешь? С обеда вернётся,
И собирайтесь в дорогу, ребята.
Выпало нынче нашим солдатам

Счастье артистов столичных послушать.
Так привезите нам зрелищ. Покушать
Мы, чай, и сами заварим каши.
Так привезите... Хороших... наших...

Сань, а слыхал, семь бойцов на неделе
Женька наш спас? Он на честной дуэли
Снайпера грохнул. Как, бишь, там... Ей-ей,
Пули бы лить из таких вот людей!

Саша Пушкин и Женя Онегин
В «Ниве» по ниве сквозь грязи и снеги
Ехали долго. Молчали немало.
В пять сорок пять одного как прорвало. 

- Ну, Айдапушкин! Ну, Айдасобака!
Нет, Вы - не гений, Вы - горе филфака!
Вы же убили меня прям в начале!
С первой главы я как полночь печален.

Всё-то мне грустно, повсюду мне пусто:
Трюфели, дамы. Даже капуста
В дальней деревне обрыдла. Философ
В поисках смысла бытья. Вкруг - вопросы...

- Милый, Онегин. Ещё повоюйте,
Чуть побытуйте ещё, погорюйте.
Глядь - и откроется жизни значенье.
Фронт - он от многих вопросов спасенье.

Что до любви, я напомню: Вы сами
Таню отвергли. Умывшись слезами, 
Ларина замуж пошла за другого.
Глупо, Евгений, честное слово. 

- Ах, Александр Сергеич, окститесь!
Бога побойтесь! Перекреститесь!
Жизнь под откос, жизнь под снос, жизнь под гору -
Счастливы были Вы с Гончаровой?

Ладно уж, оба мы те ещё штуки.
В нынешней жизни ведь Вы из Калуги?
Или арапы и там наследили?
Кудри, загар где такой отхватили?

Внук ли московской Вы Олимпиады?
- Стар я для внука. Опять кружат, гады,
Словно бы хищники диких степей
В небе над Африкой жаркой моей.
 
В город добрались. Ходили, смотрели,
Слушали, щупали. Виолончели
Нынче не в моде. Сплошь -  стразы да маски,
Перья, фанеры, трусы, водолазки.

Всё же нашли наши парни артистов.
Если точней: скрипача с шахматистом.
Слева - Решетин, справа - Карякин.
Ход конём, взмах смычком цвета хаки.

Пять выступлений в лесу до обеда -
Так наш скрипач приближает победу.
Бьёт шахматист врага мастерски,
Сечь - на полях деревянной доски.

Ночь. Отгремели с успехом гастроли.
Сонный маэстро глядит на мозоли.
Ставил гроссмейстер солдатам маты.
Но победил не он, а солдаты. 

Впрочем, вернёмся к нашим героям:
Долго ещё воевать до отбоя.
Пушкин седеющий, хмурый Онегин.
С нами. Под боком. В одной мы телеге.

Кроет внепланово из автомата
Пулей и трёхэтажным матом
Саня Пушка поганую нечисть.
- Сколько же вас ещё?! Всех и не счесть!

Женя - не хуже. Рубаха-парень!
- Merde, да откуда вы лезете, твари?! 
Ждут вас могильные холод и крысы.
Есть и в Онегине всё-таки смысл!

Полно, читатель, не бойся, не стоит.
Помни, бессмертны наши герои.
Знай, ничего с ними там не случится.
Глянь, кто в дубовую дверь там ломится?

В профиль как будто товарищ Бродский.
Он высокий. А с ним Высоцкий.
Шаг их - ровен, слог их - чист.
Иосиф - в связи, Владимир - танкист.

Мчит за боеприпасом в "шестёрке"
Чудом воскресший Василий Тёркин.
С неба Васю прикроет Гагарин.
Юрий - обычный, советский парень.

- Что ж Вы орёте опять, гражданин?
Паспорт торчит из широких штанин.
- Я - Маяковский! Будем знакомы!
График, поэт, оператор дрона!

Вот - Королёв с Циолковским неспешно
Ночь под орешником чертят "Орешник".
Всё. Начертили и шлют окаянным:
Вздрогнут и рядом и за океаном.

Слышите гром ленинградских симфоний? 
То Шостакович гремит. Какофоний
Он не противник: в ракетных войсках
Слух притупляется, плавится страх.

Штирлиц, он же полковник Исаев,
Курит "Казбек", щурясь карты читает.
Эх, он бы выпил, пожалуй, водки.
Выпьет, закусит, потопит подлодку.

Ломит врагов и в лоб, и по носу
Всласть двухметровый Михайл Ломоносов.
А Левитан с виду среднего роста:
Разит заразу он голосом рослым.
 
Взгляд и ухмылка... Сережа Бодров?
Близко. Данила! Данила Багров!
Он объясняет по-русски из "Града",
В чем, брат, сила; и в чем, брат, правда.

Бьёт артиллерия. Чёрт, ну и схватка!
Да... Константин это! Он аж с Камчатки!
Он аж из двадцать четвертого века!
Костя - очень крутой человек там.

Смотрим мы кругом - глазам не поверить.
Часто моргаем, чтоб снова проверить. 
Прочь покатилась скупая слеза.
Слышим больших людей голоса.

В центре, однако ж, обычный солдат: 
Сонный, небритый, ворот измят.
После по Красной пройдет молодцом,
Так же, как шли его дед с отцом.

Дед с отцом. Прадед с прадядей.
Шли парадом, на звезды глядя.
Шли герои первого ряда.
Рядом живые. Воскресшие рядом.

Рядом мальчишки из будущих взводом.
- Эй, пацаны, вы какого года?
- Здравствуй, Отец! Да как те сказать…
Мы там без крыльев умеем летать.

- В небо без крыльев? Без корабля?
Во трепачи! Как вас носит земля?!
Кстати, на Марсе-то жизнь видали?
Так, помогите поправить медали.

Так помогите, правнуки, прадети!
Дуйте сюда в серебристой ракете.
Шлите сквозь время свои звездолёты.
Хоть в зенитные, хоть в пехоту.

Так помогите, былые герои!
Тьму одолеть! Свет обустроить!
Правда - в Боге, а Сила - в Любви.
Так помоги нам, Господь, помоги!

Саша Пушкин и Женя Онегин
Спят в безмятежности библиотеки.
Спят в землянке. В преддверьи весны.
Спят и видят мирные сны.