44-я

                Я хотел бы ветром стать… (с)

Его сорок четвёртая весна
не безобразна, но и не красна,
умыта талой мартовской водой…
И по весне выходят на разбой
те чувства, от которых яр и пьян,
которые табу у христиан,
в которых сплетены и ад, и рай.
Весне – дорогу! Чтобы собирать
охапками любовниц и для них   
срывать цветы. Не муж и не жених,
а просто ветер, что забрался под
юбчонку и… – опять на небосвод,
где нет цепей, привязок, брачных уз,
и ветер шепчет: «Да не убоюсь
я смерти…». Эгоист или святой,
отрёкшийся от суеты пустой,
понявший: отрываться от земли
гораздо проще, если пристрелить
в себе того, кто хочет обладать,
владеть, держать… Он сам с собой в ладах
и, в общем, счастлив. А весна поёт
и тянет трогать то, что не твоё,
и гонит сок текучий по стволам,
а воздух сладкий, словно пастила –
не устоять… И скоро – травы в рост,
и впору говорить привычный тост:
мол, чтобы флаг стоял, и била жизнь,
а все печали в жизни – миражи,
которые несёт-несёт вода…
Пусть будет так. Сегодня.
И всегда.