Соседи 3

 
Отправив, с некоторыми хлопотами, домой тётю Нину и Анжелику, я два дня чистила своё «гнездо». А теперь праздно проводила время.  По-настоящему ничем толком не занималась и скорее наслаждалась одиночеством. Тася называла моё состояние синдромом излишнего общения и с вопросами и сочувствием ко мне не приставала. К тому же её увлечение Гошей оказалось серьёзнее, чем она сама предполагала. А посему, значительную часть свободного времени проводила у него.
Нельзя сказать, что я была брошена всеми на произвол судьбы. Изредка позванивала Алина. И даже Поликарп как-то раз справлялся о моём самочувствии. Я, тогда ещё не совсем отошедшая от неприятных и даже трагических событий, сухо отрапортовала в трубку:
- Вашими молитвами!
А потом корила себя за грубость. Нет, чтобы поблагодарить человека за внимание, сочувствие и помощь! Я же, тупица непроходимая, оттолкнула его своим хамством.   Почёсывая «тыкву», думала, как наладить хотя бы дружеский контакт с Левиным.
От себя мне скрывать было нечего. Поликарп мне нравился. И его постоянная растрёпанность, недовольно сдвинутые брови теперь мне даже импонировали. К излишне пристальному взгляду я как-то попривыкла. Ну, профессиональная манера у человека такая!
Опершись о перила балкона, я обводила взглядом территорию двора, этажи соседних зданий, выцветавшее под июльским солнцем небо и радовалась тишине и покою, так редко случавшимся в нашем гомонящем и суетливом сообществе.
Идиллическая картина сразу изменилась, когда из-за угла соседнего дома показались донельзя истрёпанные джинсы. Они лёгкой рысцой трусили вдоль стены под окнами и балконами, старательно маскируясь в отброшенной домом тени. Джинсы были линялые, покрытые многочисленными пятнами неизвестного происхождения. Но самой отличительной чертой их была неодинаковая длина - одна штанина намного короче другой. От того казалось, что хозяин этого шедевра прихрамывал.  Может оно так и было, если учесть, что за джинсами, на некотором расстоянии, следовала зелёная юбка, примерно такой же степени ветхости и чистоты. Пренебрегая правилами конспирации, она своих агрессивных намерений не скрывала.   К юбке прилагалась весьма колоритная дама с увесистой сумкой.  Сумка, имевшая когда-то презентабельную жизнь, была наполнена чем-то тяжёлым и, угрожающе раскачиваясь в руке, служила если не метательным, то ударным оружием, как минимум.
Черты лиц участников этого действа было трудно разобрать. Но то, что оба они относились к группе людей без определённого места жительства, было очевидно.
Я перевесилась через балкон, пытаясь не проглядеть, чем закончится погоня, и увидела, что не одна я такая любопытная. Окно на первом этаже было открыто, из него выглядывала Настя.
А парочка бомжей, тем временем, продолжала двигаться по периметру нашего двора. Вот загорелый или грязный до черноты мужик добрался до стены уже нашего дома. Но преследовательница его оказалась шустрее. Не стоило ему останавливаться и оглядываться. В этот самый момент на голову беглецу обрушилась сумка и с воплями пострадавшего и криками преследователя «Вор!» и «Бандюга!» началась самая настоящая драка.
- Эй, вы! – пыталась остановить драчунов Настя. – Прекратите немедленно, а то полицию вызову!
Но её вряд ли слышали за шумом боя.  Мужчина сначала оборонялся, но потом сам пошёл в наступление.
- А! – кричала женщина. – Засужу, сволочь! Обобрал до нитки, скотина!
- Нечего было по углам прятать. Знаю, для Петьки хранила. А он смылся. Вот ты теперь и бесишься.
Страсти разгорались нешуточные. Бомжи лупили друг друга нещадно. У женщины от ненависти перекосило лицо, растрепались волосы, надорванный рукав на синей футболке грозился отвалиться в любой момент. Мужчина утирал с лица пот и кровь, сбегавшую тонкой струйкой с раненой головы.  Понятно было, что добром ссора не закончится.
На шум из подъезда показались жильцы: уже как сутки вышедший из запоя Трофимыч, мореман и Ольга Борисовна с Лаврентием на руках. Первые двое, удобно устроившись на скамейке, намеревались лицезреть происходящее, благоразумно не вмешиваясь в драку. Ольга Борисовна осталась стоять в проёме двери. При этом её любопытная физиономия вместе с лупоглазой мордой кота то выглядывала наружу, то скрывалась в тень подъезда.
- Андрей Ильич! Разнимите их! – крикнула я с галёрки. – Поубивают же друг друга.
Однако, партер пребывал в неподвижности.
- Не боись, Женька! – поднял ко мне голову Трофимыч. – У них пороху не хватит.
И, действительно, пыл бойцов спал. И теперь они больше обменивались ругательствами, чем ударами. Видимо обида и понесённый ущерб были велики, потому что по лицу женщины текли слёзы, оставляя грязные дорожки на щеках. У её противника запас бранных слов был невелик. Он чаще обходился неприличными жестами. Кто в этой битве станет победителем, было неясно. Но, несомненно, это выяснение отношений наталкивало зрителей на некоторые ассоциации и размышления.
Трофимыч, попыхивая выпрошенной у моремана сигаретой, глубокомысленно произнёс:
- Я думаю, это продолжение вчерашнего конфликта.
Все зрители удивлённо уставились на соседа. Не часто приходилось слышать от него вразумительные речи. А тот, нисколько не смущаясь всеобщим вниманием, продолжал:
- Кореш вчера говорил, что бомжи митинг замутили у нашего ЖЭКа. Полиция разгоняла даже. До мордобоя дело дошло. Во, как!
- Между ними и полицией? – встряла в разговор Ольга Борисовна.
Бомжи приутихли и, кажется, с любопытством прислушивались к беседе зрителей.
- Нет, между собой, - притушил интерес слушателей Трофимыч.
- А чего хотели-то? – не унималась соседка.
- Так это, - вытягивал засевшую в мозгу мысль Трофимыч. – требовали большие коробки от телевизоров не зажиливать.  Они же из этих коробок себе летнее жильё строят. А на мусорке в последнее время таких коробок не стало. Вот и пошли с претензиями. А пока выясняли, где и чья помойка, пересобачились друг с другом.
- Ну и как, удовлетворили их претензии? – усмехнулся Андрей Ильич.
- Объяснили тупорям, что теперешние плоские телевизоры в большие коробки не пакуют. И придётся им теперь технологию строительства пересматривать. Ну, или записываться в очередь на коробки из-под холодильников.
- Ну, не скажи! Они тоже кое в чём понимают, – перебил его мореман. – Вчера поздно вечером мусор пошёл вынести, а у контейнеров два «товарища» копаются, полезные вещи для своего бизнеса выискивают.  Проход загородили, а через них бросать мешок с мусором не хотелось. Ну, я окликнул, чтобы, значит, посторонились. Один рыжий такой обернулся, посмотрел на меня и говорит товарищу: «Пропусти поставщика». Так вот, этот рыжий себе телефоном подсвечивал.
Мне стало смешно, и я постаралась внести свою лепту в дискуссию о новационном прогрессе.
- А ещё я слышала, что в городе орудует банда бомжей хакеров. Они взламывают коды на подъездах.
- Да, - вполне серьёзным видом согласился Трофимыч, – технологии на высоте.

Бомжи, незаметно прислушивающиеся к разговору, вновь перешли к активным действиям. Только теперь мужчина пытался достать кулаком правой руки до какой-нибудь части тела своей обидчицы. Левой рукой он безрезультатно пытался удержать на месте джинсы, оставшиеся в пылу драки без пуговицы и давно потерявшие застёжку «молнию». До нас доносилось:
- Слышала, дура? Это твой рыжий Пашка вор.  Давай, катись от сюда…
Дальше следовали непереводимые выражения и слова, которые в литературной речи чаще всего подвергаются обструкции.
И вдруг, здрасте вам! Давно не виделись! Просигналила полицейская машина и вкатила к нам во двор.
Всё-таки Настя успела вызвать наряд полиции. Когда парочку запихивали в полицейский «кабриолет», во дворе появился Сашка с невестой Наташкой. Увидев спину и подол развивающейся зелёной юбки, он с криком «За что? Куда вы её везёте?» кинулся к машине. Отпихнув локтями растерявшихся стражей порядка, он стал за подол вытягивать бомжиху назад, пока её всклоченная голова не оказалась перед его лицом.
- А-а-а! Баба! – завопил Сашка. И, наверное, сел бы тут же на землю, не поддержи его вовремя один из служивых.
- Ну, баба. И что? – прохрипела нарушительница порядка осипшим после криков голосом.
- Я тута, Сашок!
Рядом уже крутилась Ольга Борисовна, заботливо подхватывая внука под белы рученьки.
По лицу внука разлилась блаженная и в то же время недоумённая улыбка.
- Как же эта юбка у неё оказалась? – придя в себя, промямлил Сашка.
- Так это я тут на днях вещи перебирала. Выбросила хлам ненужный. А, видишь, приглянулась юбка-то моя, любимая.
Этот эпизод с бомжами сам по себе не стоил никакого внимания, если бы, как выяснилось позже, он не имел своё логическое продолжение. Но оставлю это пока, а сосредоточусь на себе самой ненаглядной.

- - - - - - - - - - - - -

После выше описанных событий прошёл ещё один день, прежде чем я поняла, что безделье и обломовщина приелись мне окончательно. Чтобы отвлечься от неприятных и даже болезненных воспоминаний, надо было сменить хотя бы обстановку. А в идеале на несколько недель закрутить свою жизнь так, чтобы вылетело из головы даже воспоминание о родственниках.
Вечером, уже лёжа в постели, я перебирала несколько вариантов своего летнего отдыха и остановилась на самом привлекательном – отдыхе на море. Море должно быть тёплым, пляж из белого песка, загар шоколадным.  А утром, вдохновлённая перспективами, стала обзванивать разные туристические агентства.
Первые попытки повергли меня в тоску и печаль. Моих средств   хватило бы, в лучшем случае, на полтора часа пребывания в месте моей мечты.  Планку требований пришлось понизить. Но и тогда отрезвление наступило очень быстро.  Вывод был один. Всё, на что я могла надеяться, это самые дешёвые билеты на поезд и частная халупа где-нибудь в километре от дикого пляжа. А потом предстояло как-то нереально экономить, чтобы прожить до первой зарплаты в сентябре.
Таким образом, мечты о море и белом пароходе пришлось оставить до лучших, с материальной точки зрения, времён. Планы, как замок из песка, рушились под напором реального бытия. Прикидывая, сколько я смогла бы накопить денег к отпуску в течение года, если бы не купила тёплый безоглядно понравившийся мне свитер и туфли к Новому году, а также… Ох! Да что теперь считать, да перебирать!
В сердцах я схватила сумку и решила пойти в магазин. Куплю что-нибудь вкусненькое, чтобы заесть горькую обиду на саму себя, такую недальновидную и нерасчётливую.
Открыв входную дверь, я увидела Тасю, ковыряющуюся ключом в замочной скважине своей двери. Её стенания по поводу дуратского замка и такого же ключа, который никак не хотел поворачиваться  как положено с первого раза, меня не остановили. Я подскочила к подруге и обняла её за плечи.
- Тась, ты надолго? Я соскучилась. Без тебя прямо тоска, - посетовала я.
- Успею надоесть. Как ты тут справляешься?
Она улыбнулась и протянула мне ключ.
- Попробуй открыть этот чёртов замок. У меня что-то не получается.
- Навык потеряла. Надо чаще дома показываться.
Я покрутила ключ в скважине, замок щёлкнул, и мы дружно ввалились в Тасину прихожую. О магазине было забыто на время. И если у меня новостей не было, и сколь-нибудь значимых событий не происходило, то Тася своими щедро делилась.  Григорий оказался мужчиной любвеобильным.  И, чтобы направить это его качество в нужное, т.е. в единственно правильное русло, Тасе пришлось сильно постараться.  Но перегнуть палку она тоже опасалась. Удерживать рвущегося с поводка фотографа Тася не стала, а отпустила «попастись» на вольные хлеба в Тюменскую область, где проходил какой-то конкурс рок-музыкантов.
- Вот гад! – возмущалась она. – Клянётся, что любит, а по глазам вижу, блудить едет.
- Так зачем же отпускала?
- Я и не отпускала. Я его бросила.
- Как бросила! – ахнула я.
- А вот так! Эффектно и впечатляюще. Запоминай на будущее. Если правильно бросить мужчину, то он обязательно возвратится, как бумеранг.
Тактика была проста. В сборах любимого Тася участия не принимала. Пока фотограф неумело утрамбовывал в сумке свои вещи, она лениво потягивалась на кровати и рассуждала о новом только что открывшемся клубе с мужским стриптизом. А прощаясь с чуть уже нервничающим другом, равнодушно подставила щёчку и напомнила, чтобы не забыл запасной ключ. Кто знает, будет ли она дома, когда Гоша вернётся? Она отнюдь не Пенелопа.
- Так что, поживу дома. А то давай смотаемся куда-нибудь вдвоём. А, Жека? Я тоже по вам скучала. Выпрошу у нового начальства отпуск, Ляльку агитнём.
Пришлось поведать подруге о моей финансовой несостоятельности. Кто виноват, было ясно. А вот что делать, требовался совет.
Тася поморщилась.
- Знаю, денег даже в долг не возьмешь, принципиальная ты наша. Предлагаю с Алиной встретиться и обсудить план нашего отдыха. Не возражаешь?
Я была только «за». Настроение неуклонно поднималось. Оказывается, не так уж много человеку надо. Достаточно подбодрить и вселить уверенность в завтрашнем дне.
А потом развесёлые и довольные общением друг с другом мы вместе пошли в магазин, куда я первоначально направлялась. Потому что у Таси, весьма кстати, оказалась серьёзная недостача провианта в холодильнике. 

- - - - - - - - - - -

Кафе «Северное сияние» нам нравилось. Не знаю, почему ему дали такое название. Город наш не северный. Сияния в помещении тоже немного. Не для гламурной публики оно предназначено. Нет зеркальных шаров на потолке, не бьёт по барабанным перепонкам музыка, антураж довольно скромный. Народ сюда ходит чаще деловой и, можно сказать, солидный, скандалы не устраивает, а уж до мордобоя дело совсем не доходит. При том что охраны и вышибал здесь никогда не видели.
Сегодня на небольшой эстраде, чуть приподнятой над полом, играла молодая скрипачка, виртуозно переиначивая маэстро Моцарта. Все с интересом слушали игривые переливы мелодии, попивая вечерние коктейли и переговариваясь вполголоса.
Мы с Тасей тоже не сводили глаз с музыкантши и прозевали, как всегда эффектное, появление Ляли. Только когда она уселась на свободный стул и звякнула кольцами о бокал, мы повернули головы в её сторону.
- Добренький всем вечерок! – приветствовала нас Алина.
- И вам не заснуть! Хохотнула в ответ Тася. – Не устала ещё бугаям бандюганам руки крутить?
Алина недовольно поморщилась.
- Фу, как грубо! У тебя весьма ошибочное представление о современных преступниках. Вот, не далее, как сегодня, привели ко мне дедка одного. В прошлом, похоже, мужчина был весьма импозантным. Но жизнь его потрепала основательно и по ухабам покатала. Сидит он передо мной, сгорбленный, руки дрожат, глаза слезятся. И хоть старается осанку держать, а сморчок–сморчком.  Не знала бы кто, слеза прошибла. А дело этого артиста, такая пухленькая папочка, на трёх воров в законе тянет. И, по сути, настоящий артист. Главные роли в театре играл.  Впоследствии оказалось, что не только в театре. Организатором не одного крупного ограбления был. Мозгом, так сказать, воровской банды. Искали его уже много лет, но, шельмец, попался только недавно. Хитрющая бестия, я вам скажу!
Алина пригубила коктейль и не стала больше акцентировать наше внимание на полицейской тематике. К тому же нам самим не хотелось слушать про её криминальных клиентов. Слишком свежи были в памяти события недавних дней. А ещё потому, что в тот момент наш маленький коллектив живо заинтересовал молодой человек, ловко пробирающийся среди немногочисленных посетителей и явно намеревавшийся присоединиться к нашему столику.  Мы дружно подтянули животы, развернули плечи, попытались изобразить лениво–томные взгляды светских львиц. Очень сомневаюсь, что получилось. Ну, если только у Алины это вышло более правдоподобно и непринуждённо. А стараться было зачем.
Высокий и стройный он был к тому же и красавец. Волнистые каштановые волосы почти до плеч, прямой нос с чуть заметной горбинкой, выразительный взгляд карих глаз.  И это были ещё не все достоинства, которые нам удалось разглядеть. Меня больше всего заворожил цвет смуглой гладкой кожи. Такой не у каждой девушки встретишь. Это был результат продуктивного загара предположительно где-то на Багамах или Мальдивах.  Воображение моё разыгралось.  И я в мыслях готова была уже унестись на пляжи и побережья этих земель, если бы к реальности меня не возвратил шёпот Таси.
- Рот закрой.
Челюсти мои лязгнули, и уже осмысленный взгляд уставился в пустоту. Красавец парень исчез, пока я предавалась мечтам.  Удивляться долго не пришлось, он вскоре обнаружился у меня за спиной за соседним столиком с очаровательной блондинкой ангельского вида. Не знаю, что там по части интеллекта, но наши плебейские физиономии с её внешностью и в одном ряду не стояли.
Как бы читая мои мысли, Тася изрекла:
- Женщины предпочитают быть красивыми, а не умными, потому что мужчины лучше видят, чем соображают. Обидно.
- Ну, вот ещё! – не согласилась Ляля. – Не на что обижаться. Надо делать выводы.
Она снова пригубила из своего бокала и продолжила:
- Вот я, далеко не уродина. Но если целый год пахать, как папа Карло, то Карлой и останешься. Про Белоснежку надо забыть.  Или ты, Женя. Много ты видела радости за последнее время? Да у тебя на лице написано, какая ты разнесчастная и одинокая. Про Тайку я уже не говорю!
- А что я? – удивилась наша подруга. – У меня всё хорошо, всё тип-топ! И на работе, и на личном фронте.
Ляля поморщилась.
- Знаю я твоё хорошо! А где энтузиазм, задор, энергия, шарм, наконец? Борщи и каши варить дело, конечно, хорошее. Но женщина без изюминки или тайны не интересна. Скоро твой бой-френд найдёт что- нибудь более заманчивое и сбежит.
- Ты что-то знаешь? – всполошилась Тася.
- Да ничего я не знаю! Это так, к слову. Но если посмотреть на нас со стороны, то, не в обиду будет сказано, выглядит это так: три пришибленные тётки пьют с горя или печали, потеряв всякую надежду на перспективу.
Я улыбнулась, представив нарисованную Лялей картину. На самом деле всё было не так мрачно. На неё, во всяком случае, по-прежнему с интересом поглядывали мужчины. Но полностью отрицать высказанное ею замечание было нельзя.  Доля истины в этих словах была.
Мы с Тасей задумались, подперев кулачками щёки и ещё больше становясь похожими на тех самых тёток, что так красочно описала Ляля. Ну не выходить же из образа! А донна Алина в это время давала нам урок обольщения.
Чуть прикрыв веки и постреляв глазами вокруг, она выбрала нужный объект и приступила к его обработке. Сначала глубоко вздохнула, так, что ткань платья натянулась на груди.  Потом устремила взгляд бархатных глаз на солидного мужчину, сидящего с не менее солидной дамой. Дождавшись, когда и взгляд, и экстерьер были замечены, застегнула сначала одну пуговичку на блузке, затем другую. Мозг мужику включила. Потом в таком же порядке медленно стала расстегивать пуговицы. Сначала одну, потом другую. Когда ухватилась за третью, мозг у мужика выключился. Масло в огонь подлил глубокий боковой разрез юбки, через который выставленная на показ стройная ножка в элегантной туфельке на высоком каблуке являла собой прекрасное зрелище.
 Сотрапезница была забыта, а всё внимание посетителя кафе сосредоточилось на Алине. Он даже жевать прекратил. А вилка с куском чего-то прихваченного с тарелки замерла у приоткрытого рта.
Развивать успех подруга не стала, пожалела мужика и греха на душу не взяла. Он от прилива чувств покраснел как рак, перестал нормально дышать, мог и подавиться. Зато его жена, наоборот, побледнела. А нож, непроизвольно сжатый в её кулаке, прозрачно намекал на продолжение «банкета» в неформальной обстановке.
- Ох, и нарвёшься ты когда-нибудь, Лялька! – посетовала Тася. Но улыбки всё-таки сдержать не могла.
- Замуж тебе выйти, что ли?
- За кого?
Алина капризно надула губы.
- Ну, не знаю! Мало ли дураков? К тому же если мужик прилично одет, всегда сыт и улыбается жизни, то не так уж он и глуп. Мы, замечу, уже не девочки. Пора пристань свою искать.
- Возможно.
Наша подруга глубокомысленно помолчала, возвела очи к потолку, как бы размышляя, и философски изрекла:
- Но, согласись, тридцатилетней женщиной быть хорошо! Можно встретить мужчину на десять лет моложе или на десять лет старше. Какой диапазон, а? Какие перспективы? Двадцатилетним девушкам недоступна и половина этих опций!
Диалог этот меня позабавил. Но не стоило забывать повод, по которому мы здесь собрались. И я решительно вставила своё слово.
- Меня кое–что другое сейчас волнует? Где и как я проведу грядущий месяц? Голову уже сломала.
Алина недоумённо уставилась на меня.
- Есть проблемы?
- А, то!
- Решим!
Я изобразила морду валенком и хмыкнула:
- С такими-то ресурсами!
И на пальцах пояснила, чем располагаю.
- Не густо. А занять?
- Я уже предлагала. Но у неё принципы, понимаешь-ли, - ответила за меня Тася. – Так что ищем вариант простенький, миленький и недорогой.
- Ну, ладно, поспрашиваю. Есть у меня знакомая, она в туристическом бизнесе крутиться. Подыщет, возможно, приемлемый вариант, - пообещала Алина.
- Меня тоже не забудь, - напомнила о себе Тася. – Отдохнуть хочу от склок на работе и от Гошкиных выкрутасов. Да и Женьку отпускать одну нельзя. Обязательно куда-нибудь вляпается.
Робкие попытки возмутиться такому пренебрежению к моей самостоятельности, были пресечены в корне. Тася показала мне увесистый кулачок и покрутила пальцем у виска.
- Молчи уж, убогая!
Я и примолкла. Зачем портить вечер своим нытьём всей компании. К тому же компания была хорошая и настроение поднималось само по себе. А известно, что если компания хорошая, то это надолго.

- - - - - - - - - - - -
Утро было не из самых приятных. Во-первых, от летней духоты не спасали ни открытые настежь окна и балконная дверь, ни вентилятор. Во-вторых, чувствовался вчерашний переизбыток коктейлей. А посему хотелось, как никогда, окунуться в холодную голубизну вод, почувствовать кожей упругость волн и ощутить блаженную лёгкость собственного тела в морской среде.
Увы! Доступен оказался только душ в моей ванной. Холодной водой он меня обеспечил. Тем более, что горячую ещё вчера отключили под всегдашним предлогом профилактики системы.
Когда я уже заканчивала завтрак, ухо уловила какое-то движение за входной дверью. То-ли лёгкое постукивание, то-ли поскрёбывание. Показалось даже, что щёлкнула ручка. Я насторожилась. Страх перед дальними, оказавшимися не такими уж и далёкими, родственниками ещё не совсем прошёл. С расширенными от страха глазами и раздутой, от не проглоченного пончика, щекой, я тихо прокралась к двери и выглянула в дверной глазок. В коридоре никого не было. Я с облегчением перевела дух. Ну, слава богу, показалось! Но тут шорох за дверью возобновился. И душа моя ушла в пятки. Заставив себя снова взглянуть в глазок и опять ничего не увидев, я стала медленно, но верно погружаться в панику.   И когда ручка двери резко дёрнулась, нервы мои сдали совсем. Я отшатнулась назад и инстинктивно пискнула:
- Кто там?
Молчание было мне ответом. Зловещая тишина продолжалась недолго. Новые поскрёбывания возобновились. И когда я уже была готова звонить по 02 или подругам или на крайний случай Карпу, за дверью послышалось жалобное мяуканье.
С облегчением вздохнув, я чуть приоткрыла дверь. У порога на коврике сидел Лаврентий. Рядом с ним лежал трупик мыши. 
- Ты гад, Лаврентий. Испугал меня до мурашек. Чего надо? – заговорила я с котом, совсем не ожидая, что он меня поймёт. Но чувствуя, что так быстрее отпускает напряжение.
Естественно кот ничего не ответил, но тронул лапой вредного грызуна, давая мне понять, что заслужил награду за проделанную работу.
Мыши в нашем доме водились. Изредка появлялись, то тут, то там. И хотя особенно не надоедали, тему для разговора предоставляли. Сегодня Лаврентий выступил в роли избавителя от этих тварей. Как было не поощрить охотника? Тем более, что баба Оля последнее время реже уделяла внимание своему любимцу. Ей хватало хлопот с внуком и его новоявленной невестой.
Я принесла из кухни пару кусочков колбасы и предложила коту. Тот с удовольствием принялся за неё, оставив без внимания собственную добычу.
Снизу послышался шум. Кто-то торопливо поднимался по ступеням, явно волоча за собой нелёгкий груз. Переговаривались. И по голосам я узнала Козыревых.
- Да не знаю я, что с ней делать будем! Пропади она пропадом! Чтобы я ради неё дочку оставила в таком положении?!
В голосе Инны Павловны уже слышались истерические нотки. Видимо разговор шёл давно и о наболевшем. Муж помалкивал.
- Сколько лет горбатимся на ней? Славка и Колька помощники никакие. А мы не вечные. Кому она потом нужна будет? – между тем продолжала жена.
Я заглянула в лестничный пролёт. Набитую чем-то тяжёлым сумку и ведро яркой клубники тащил Владимир Иванович. За ним следовала жена с двумя полными пакетами, тоже, по всему видно, не из лёгких. У обоих распаренные от жары и натуги лица. Сказывалось  ещё и  раздражение. На щеках обоих красные пятна. А из глаз Инны Павловны готовы были вот-вот пролиться слёзы.
Спускаясь вниз, чтобы помочь соседям, я чуть не споткнулась о прошмыгнувшего под ногами кота. А вот Козырева посторонившись, чтобы не наступить на Лаврентия, пошатнулась и свалилась на ступеньки. Через минуту я была рядом и успокаивала, уже не сдерживающую рыданий Инну Павловну.
- Где болит, Инночка Павловна? Скорую вызвать? – выспрашивала я. Хотя заметных повреждений у соседки не замечала.
- Ой, Женька, отстань ты со своими докторами! Душа болит. Ленка моя в больнице. Тяжёлая. После родов осложнения какие-то. А Игорь её с двумя малышами не справляется. Так ему же ещё и работать надо. Вот летим завтра рано утром к ним. А дача эта распроклятая остаётся без присмотра. А там и полив, и прополка. Да и зреет всё. Пропадёт ведь.
Козырев поставил свою ношу и тоже присел на ступеньку рядом с женой.
- Ин, ты не расстраивайся. Ребята тут, они присмотрят.
- Они присмотрят! Как же! – взвилась жена. – В прошлом году, когда на юбилей к твоей тётке поехали, они нам что обещали? Неделю нас не было. Потом месяц порядок наводили после Толькиных шашлыков. А старший и глаз не показывал. Совсем в своём бизнесе закрутился. У него времени, видите ли, не нашлось дачей заниматься?
Владимир Иванович понурил голову и вздохнул. Возразить было нечего.
Я видела, обоим горько вспоминать это. И передо мной стыдно на своих детей жаловаться. Утерев слёзы и немного смягчившись, Инна Павловна извиняющимся тоном добавила:
- Ты, Жень, не подумай чего плохого. Они сыновья добрые, да ведь каждый своим делом занят.
- Молодёжь, - добавил Владимир Иванович.
И успокаивающе погладил жену по плечу.
И тут, меня, как чёрт дёрнул. Слова вылетели скорее, чем я смогла обдумать мысль, мелькнувшую в голове.
- Я бы смогла за вашей дачей присмотреть. У меня же отпуск на всё лето.
И тут же язык прикусила. Это же надо так вляпаться! Вместо моря, солнца и экзотического времяпровождения сама себя обрекаю на копание в земле, лазанье по грядкам и ещё неизвестно чего там надо будет делать.
Козыревы переглянулись, и искра надежды блеснула в глазах обоих.
- Женя, ты не шутишь? – спросил Владимир Иванович.
Я вымучено улыбнулась. Прозрение в своей тупости пришло поздно. Но разочаровывать соседей не хотелось.
- Нет, - выдавила я кое-как из себя.
Зато супруги приободрились, подхватили вёдра, сумки и пакеты и, пообещав вечером всё мне рассказать и отдать ключи от дачного домика, бодро преодолели последний этаж. Им даже помощь моя не понадобилась. А я, кляня себя последними словами за глупость, поплелась вниз.
Утро, ещё не разогретое солнечными лучами, прохладным ветерком овевало лицо и тело. Здесь, у подъезда, было легче дышать. На скамейке никого. Но двор наш, окруженный с четырёх сторон домами, жил своей неуёмной жизнью. То и дело его пересекали случайные прохожие, в песочнице уже возились чьи-то дети, у горки суетились бабушки с внуками, хлопали двери подъездов, подъезжали и тут же уносились машины, привозя и увозя жильцов.
Вся эта суета меня не отвлекала от печальных мыслей о вновь пропавшем отдыхе.  Прошлым летом в период начала знакомства с Николаем и лёгкой влюблённости отпуск пролетел быстро. Я опомнилась только к сентябрю. Но время было упущено, и пора было заниматься подготовкой к следующему учебному году. Оставалось только мечтать и строить планы на будущее. И вот опять на те же самые грабли наступаю.  Десять месяцев в году ежедневное общение с недорослями кого хочешь сведут с ума.  А два срока – это уже психозом попахивает. Так что невольно приходит в голову  высказывания нашего физрука: «У хорошего педагога в классе любимчиков нет. Ему все дети одинаково противны».
 Я, конечно, не была так категорична. Не скрою, любимчики находились. Особенно те, кого считала способными и трудолюбивыми ребятишками. Парочка их прошлым летом ко мне даже на каникулах домой заглядывали – готовились к очередной олимпиаде. И я с удовольствием проводила с ними время, разбирая заковыристые математические головоломки.  Тем не менее, хотелось вылезти из надоевших квартирных стен, окунуться в какую-то другую жизнь, где не будет обычного однообразия, приевшегося установленного распорядка дня, улиц задымлённого города и гипнотического действия экрана телевизора.
Такие вот невесёлые мысли копошились в голове. А я продолжала сидеть на скамейке у подъезда, бездумно провожая взглядом изредка проходивших мимо людей. 
Вот пересёк двор невысокий плюгавенький мужичок, сильно смахивающий на бомжа. Что-то многовато их у нас появляться стало в последнее время. Пустые бутылки громыхали в незаполненном пакете. Неутомимые ноги тароискателя несли его прямиком к нашим мусорным бакам. Но больше меня заинтересовал другой субъект, известный мне и всем прочим под именем Карп. Мой знакомец шествовал неторопливо и как бы рассеяно поглядывал по сторонам. Но внимательно приглядевшись можно было заметить, что он не выпускает из поля своего зрения мужичонку со стеклотарой.
Становилось всё интереснее и интереснее. Я внимательнее пригляделась к этой парочке. Бомж, как и полагалось, добравшись до баков за бетонными плитами, усердно принялся за работу.  А Левин замедлил шаг и огляделся, скорее всего, отыскивая место, откуда можно было наблюдать за объектом своей деятельности. И тут он увидел меня, восседающую на зелёной скамейке с саркастической ухмылкой на довольной физиономии.  Для меня, кто бы что ни говорил,  это было какое-никакое, а развлечение.
Лицо Поликарпа удивлённо вытянулось. Вряд ли он предполагал с утра пораньше увидеть у нашего подъезда наблюдательный пост. Да ещё в моём лице. Ольга Борисовна, мариман, Семён или Трофимыч, на худой конец, могли бы здесь убивать время. Но я-то чего делала на скамейке в это время и одна–одинёшенька?
К чести полицейского, справился он с ситуацией довольно быстро. Изобразив улыбку в виде гримасы, он двинулся к нашему подъезду, не переставая бросать взгляд в сторону бомжа, интересующего его куда больше, чем моя скромная персона.
- Доброе утро, Евгения Александровна! – поприветствовал он меня.
- И вам удачи в делах повседневных! – не удержалась я от иронии.
- Что, вышли воздухом подышать?
- Нет, уток пострелять. А вам, вижу, не спится? Всё работа, работа!
Губы Левина сжались, а в глазах появился колючий блеск. Будто разозлиться или рассмеяться собирался. Всё-таки непонятный он человек, скрытный, жёсткий, непредсказуемый.
Я с опаской покосилась на присевшего рядом мужчину. Если сейчас нагрубит или глупость сморозит, встану и уйду. Нечего моему настроению вредить, я его уже и так достаточно сама себе испортила.
Однако Поликарп меня удивил, когда после глубокого вздоха, довольно миролюбиво спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
Я пожала плечами. А он предпочёл объяснить.
- Мы на нашей работе воле-неволей привыкаем к таким вещам. Ничего хорошего в смерти нет, какой бы она не случилась. Но стараемся отрешиться от эмоций.  Работе мешает. И на трупы реагируем не так, как обычные граждане, для которых это стресс, шок. Им пережить удаётся не сразу.  Но время пройдёт и станет легче. Я знаю. Просто поверь.
Ну, и удивил меня господин полицейский! Чего не ожидала, так сочувствия, да ещё на психологической основе. Убеждать его в том, что кислая морда моего лица отражала обиду за испорченный в перспективе отпуск, а не являлась следствием перенесённых страданий по поводу утери родственника, я не собиралась. Только многозначительно посмотрела вверх, мол, земля ему пухом, и, через приличествующий ситуации промежуток времени, задала вопрос, который интересовал меня куда больше, чем неприятные воспоминания:
- А что ты делаешь на нашей территории? Я думала, следить за бомжами - задача не твоего уровня.
Поликарп покачал головой.
- У меня, вообще, сегодня выходной. Но сосед-предприниматель попросил помочь найти телефон. Подозревает, что свистнули его в магазине. Прошла информация, что вчера в этом районе двух бомжей задержали за драку из-за телефона. При них устройства не оказалось. А у их друга и собутыльника Петра вполне возможно он есть. Говорят, прячет где-то. Вот приведёт он меня на место своей дислокации, там и поищем.
- Тебе не жалко время тратить на какой-то там паршивенький телефон? Или у соседа денег не хватит купить другой? – удивилась я.
- Во-первых, телефон с наворотами. Во-вторых, там должна сохраниться важная информация. Или хотя бы часть её. Ноутбук недавно сгорел в доме. А там было всё, что нужно для работы. Мужик в истерике. Накрываются его проекты. Это потеря больших денег. Практически всему его бизнесу придёт конец.
Ух, ты! Какая увлекательная беседа у нас началась. Жаль, быстро закончилась. Я, было, приготовилась расспросить подробнее, но Левин, увидев появившегося из-за бетонного ограждения бомжа, стал торопливо прощаться.
- Пока! Я позвоню?
Дождавшись моего кивка, он последовал за объектом своей слежки. А мне оставалось только предположить, что бомж этот и есть тот самый Петька, которого обвинял в краже телефона вчерашний «кавалер» зелёноюбочной «дамы».

- - - - - - - - - - - -

Удивительно, но мои сетования по поводу вновь пропавшего отпуска у Таси никакого сочувствия не вызвали. Наоборот. Глаза её подозрительно заблестели, когда она подумав немного, изрекла:
- Что ни делается, всё к лучшему. Это, я тебе скажу, не худший вариант. А если нас там будет двое, то ещё лучше. Надеюсь, ты не против?
Я была только «за». Сама хотела просить Тасю поехать со мной на «фазенду» Козыревых, если решусь, конечно.  Но сомневалась, что она согласится.
Весь сегодняшний день прошёл в сомнениях. Пойти к Козыревым и честно отказаться от своего же предложения или махнуть на судьбу рукой? А потом малодушно решила повременить с окончательным решением до возвращения Таси с работы. И теперь, рассказав ей о своём обещании соседям, чувствовала, что груз обязательств уже не так сильно на меня давит. В конце-то концов, чего я так боюсь? Ну, покопаю землю, потаскаю вёдра с водой, полазаю на четвереньках по навозной куче. Делов-то! Мне не привыкать в очередной раз садиться в галошу. А между делом пресс накачаю, руки, ноги…
Тася пошла звонить на работу, выпрашивать отпуск. Потом собиралась договориться с Алиной на счёт транспортировки нас на её машине к месту нашего вынужденного отдыха. А я поплелась за обещанным ключом.
Инне Павловне было не до меня. Она металась по квартире, собирая чемоданы и сумки в дорогу. Беспокойство за дочь и внуков не покидали её ни на минуту. А оставляемая дача, в этот момент, тревожила её постольку поскольку. Она сунула мне в руки ключи, а узнав, что со мной будет Тася, с облегчением вздохнула.
- Хорошо, не придётся тебе долго объяснять, как туда добраться.  Тасенька у нас была однажды.   В общем, по трассе у Вертухино свернёте налево. Там указатель «село Новенькое». Метров пятьсот и наш дачный кооператив. Третья улица, дом девять. Не стесняйтесь, отдыхайте. Только очень прошу, Женя, не забывайте поливать овощи и цветы. Дождей не будет, погибнут. Жалко. А надумаете посадить что-нибудь, - неожиданно воодушевилась Инна Павловна, – так места хватит. Я там усы у клубники прикопала. Наверное, уже корни дали.
Я не стала посвящать соседку в общепринятое мнение, что наше поколение на даче может посадить только печень, а, попрощавшись и пожелав счастливого пути, поторопилась удалиться.
На следующее утро наши сборы были недолги. Солнце только показалось из-за горизонта, а   Алина была уже тут как тут. Она распланировала всё так, чтобы отвезти нас на дачу и успеть на службу к началу работы.
Пока Тася стаскивала сумки с этажа вниз и проверяла надёжность запоров наших квартир, вполне обоснованно сомневаясь в моём серьёзном подходе к этому вопросу, Алина объясняла мне, почему поездка наша устраивается так рано.
- Шеф, некстати, совещание назначил на девять часов утра. Он у нас человек серьёзный и непредсказуемый.  Недавно за сущую ерунду весь отдел направил на проверку к неврологу и психиатру. Не верит, что за такую зарплату у нас могут работать трезвые и нормальные люди. Вот никому и не хочется нарываться на его очередной бзик. А ты, если не выспалась, то подремлешь в машине.
Но спать расхотелось, чуть только отъехали от дома. Гладкой лентой струилось шоссе, убегая под колёса машины. Редкий транспорт неторопливо шелестел шинами мимо. И, казалось, в этом мире присутствуют только тишина и спокойствие.
Добирались мы до места недолго. Дорога хорошая, а спутники ещё лучше. Из динамиков в салоне машины негромко лилась музыка. Ляля не оставляла попытки время от времени приподнять моё настроение.  А Тася, кажется, была даже вдохновлена перспективой так называемого дачного отдыха. Не упустив возможность вернуться к своей излюбленной теме, она посвящала нас в нехитрые производственные отношения. Те никак не складывались у неё с начальством, которое менялось на фирме с завидным постоянством.
- Вот скажите мне, девчонки, - перекрывая трубным гласом музыку, продолжила она. – Почему стоит только нормальному человеку стать начальником, как он сразу превращается в козла или стерву? Была Валентина Антоновна хорошей бабой, можно сказать, своим парнем, а теперь на драной козе не подъедешь. И ходит, и ходит, как цербер. Чего не сидится за своим столом? Всё чего-то высматривает, вынюхивает. Ищет, к кому бы придраться. И над всем этим весит дамоклов меч очередного сокращения. Но не на тех напала! И мы не лыком шиты! Опыт кое-какой есть! Уж кому-кому, а ей-то известно, что занятие ерундой на рабочем месте хорошо развивает боковое зрение, слух, а также бдительность в целом. Пока ни разу не попались.
- Что, такие все умные? – улыбнулась Алина.
- Да ни в коем разе! С умным человеком только поговорить интересно. Работать трудно. А мы коллектив сплочённый.
Объяснение было принято без возражений.
Потом Алина развлекала нас историями из личной жизни криминальных авторитетов. После чего мы с Тасей пришли к выводу, что такого нигде и никогда не слышали.
- Развивать свой кругозор никогда не поздно, но не всем полезно, - заключила в итоге наша полицейская подруга.
А мне вчера Лаврентий мышку принёс, - кажется, совсем не к месту вставила я.
Подруги, недоумевая, уставились на меня, как на придурка, сунувшегося со своим сухарём в калачный ряд. Но я не стушевалась. Мне показалось забавным поведение кота. Отнюдь не каждая животина догадается просить вознаграждение за с честью выполненную работу.
Пока я рассказывала, улыбка Таси становилась всё шире.
- Вот ловкач! - Она пристукнула кулачком по подлокотнику. – Я тоже на его удочку попалась. А потом мне Сашка объяснил, что кот эту, единственную в его арсенале, дохлую мышь всем подкладывает. И хитрец этот не так уж и голоден. Просто развлечений ищет. Баба Оля его балует. Недавно хомяка в клетке купила. Теперь он этот телевизор часами смотрит. Но паршивцу и этого развлечения мало.
Свернув на грунтовую дорогу, проложенную в густом ельнике, мы скоро заметили признаки приближающегося посёлка. Недалеко от дороги паслось немногочисленное стадо бело-серых коз. А щупленький старичок, по всему видно пастух, издали внимательно наблюдал за проезжающей мимо машиной. Тася толкнула меня в бок.
- Смотри, смотри, шалаш!
Я и сама зацепилась взглядом за это архитектурное сооружение. И хотя до этого мне не приходилось видеть шалаши и уж тем более их строить, но ошибиться в предназначении постройки было невозможно. Вряд ли строили его дети. Слишком аккуратно и добротно был он сделан. Да ещё и покрыт чем-то вроде дёрна. Достаточно высок и по виду вместителен. От дороги метров в двадцати хорошо заметен, но в глаза не бросался. Разлапистые ели окружали его с двух сторон. И выглядел он так уютно, что возникло детское желание устроить себе в нём убежище – свой дом на природе.
На ухабе нас ощутимо тряхнуло.
- Вот, зараза! – ругнулась Алина. – Прямо ловушка какая-то!
Она всё-таки успела вовремя притормозить перед странными неровностями дороги вдруг появившимися перед нами.
- Ой, прости! Забыла предупредить. Здесь местные жители понастроили своеобразных «лежачих полицейских».
Тася виновато покрутила головой.
- Ребятня из села и дач в лес за грибами бегают через дорогу. А водители скорость не снижают, мчатся по прямой. Были несчастные случаи, дети пострадали.
- Так знаки бы какие поставили, - проворчала наша «водила», аккуратно и медленно объезжая преграду.
- Ставили. Да посшибали их лихачи.
Однако всё-таки один знак мы заметили: «Осторожно, дети!» Кажется, так он называется.  Покосившийся и поржавевший он не вызывал никакого почтения к правилам дорожного движения.  И радикализм местных жителей становился совершенно понятным.  Уж тут, хочешь не хочешь, а скорость сбросишь, если не задаешься целью вдребезги разбить машину.
Слева показались деревенские домики с аккуратными палисадниками и довольно большими подворьями. Это и было село Новенькое. Оно незаметно переходило в дачный кооператив. Не знающий человек вряд ли разделил бы их. Хотя отличия были явные.  Кооперативные строения выглядели новее и на удивление построенными основательнее и солиднее, чем дома сельчан. Чувствовалось, в средствах недостатка у дачников не было. Некоторые кирпичные двухэтажные здания за глухими заборами были ещё и с мансардами. И больше походили на купеческие дома, только стилизованные под современность. Дача Козыревых тоже впечатляла. Металлический забор из вычурной решётки обвивал плющ вперемежку с хмелем. А за ним просматривалась довольно приличная территория с солидным домом в два этажа.
- Ничего себе! – воскликнула удивлённая Ляля. – Вот это я понимаю, дача!
- Хоромы! – не могла и я сдержать приятного удивления.
Тася удовлетворённо улыбалась.
- Сюрприз! 
Установив машину под специально предназначенный для этой цели навес и выгрузив пожитки, мы поторопились осмотреть дом.  Экскурсоводом нам служила Тася. Она провела нас сначала в прихожую, из которой двери вели в кухню, комнату и разные подсобные помещения в виде небольших гардеробной и кладовки.  Заглянув в ещё две двери, мы поняли, как жалко выглядят наши городские ванны и туалеты на фоне дачных Козыревских.  О помещениях на втором этаже и говорить было нечего. Три небольших, но уютно обустроенных комнаты предназначались для всего обширного семейства, если бы они надумали съехаться сюда все разом.
- Я тоже хочу к вам, - с завистью протянула Алина.
- Так в чём дело? Приезжай, места всем хватит. Сейчас распакуемся и я вам ещё озеро покажу.
Ляля недовольно нахмурилась, взглянув на часы.
- Нет, девчонки, мне пора возвращаться. Приеду в пятницу вечером. Продуктов привезу, гульнём. Такой отдых и обмыть не грех. 
Мы пошли провожать подругу. Тася довольная произведённым эффектом, а я с утвердившейся мыслью в голове, что с таким отпуском  мне, вероятно, повезло.


- - - - - - - - - - - - -

Территорию осматривали недолго. Устроенные прямо по линеечке грядки, выложенные плитами дорожки, продуманно уложенный водопровод для полива – всё радовало глаз.  А уж о цветах, которые Инна Павловна холила и лелеяла, и говорить было нечего. Я только ахала, переходя от одного куста или цветника к другому.
Тася ухмылялась:
- Не ожидала такой нечаянной радости? Я так и знала, что тебе понравится.
- Нет, но ты представляешь, сколько труда на всё это Козыревы положили?! – поражалась я. – Сколько сил надо? А ведь далеко не молоды.
- Да, уж! Пчёлки, да и только! – соглашалась Тася. – Только тут секрет небольшой есть.  Если и жалуется Инна Павловна на детей, то это больше для публики. А стоит кому-то из них заявиться, как тут же пристроит к работе. Наблюдала такую картину. Ну, а мы попользуемся результатами чужого труда. Пойдем, озеро покажу.
Утро грозило перейти в жаркий день, и посидеть у воды я была не прочь. Но сначала решили основательно расположиться в доме, проверить запасы еды, т.е. попривыкнуть к новой обстановке.
Лазая по кухонным ящикам, вынимая продукты, что привезли с собой, одновременно соображая, что приготовить на обед, я всё больше свыкалась с мыслью, что отдых на даче - это совсем неплохой вариант. А может быть даже лучший. Благодаря газу и электричеству дачные дома здесь были скорее коттеджами. Тася объяснила, что в селе есть маленький медпункт, магазинчик с нехитрыми ходовыми продуктами и товарами, сельсовет, и даже своя пожарная машина, которую держат на ходу, чтобы избежать очередного возгорания, которое время от времени устраивают дачники, развлекаясь шашлыками на пленэре.
- Давай, - поторапливала она меня, – переодевайся скорее. Жуть, как хочется в воду!
И вот мы в лёгких сарафанах с яркими пляжными сумками в руках уже шествуем по дороге вдоль заборов, ворот и калиток.  Одни наглухо закрытые, как неприступные ограждения крепостей, другие гостеприимно распахнутые. Заходи, гостям всегда рады! Видны были копошащиеся дачники, каждый занятый своим делом. Некоторые Тасей были узнаваемы. И тогда она не могла удержаться от комментариев.
- Вон, видишь того толстопузика? Он в отличии от Козаревых с дачи всё на рынок тащит. На пенсию только что вышел. Мог бы ещё работать и работать. Но с дачи прибыль оказалась больше чем зарплата на государевой службе. Теперь к пенсии солидный прибыток имеет. Говорят, старуху свою угробил этой дачей. Теперь на молодой женился. Я её не видела, но надо думать, что это очередная рабочая сила появилась.
Нам навстречу шла довольно симпатичная женщина. В руках её были тяжёлые сумки. Но она будто и не чувствовала их. Походка лёгкая и упругая, спина прямая. И чувствовалась в ней ловкость и сила.  Про таких говорят: «Коня на скаку остановит». Тася с ней поздоровалась. Та только кивнула в ответ и заторопилась дальше.   
- Кто это? – спросила я.
- Антонина из «Новенького». У неё корова своя. Так она молоко дачникам продаёт. В сельсовете уборщицей работает. Мужик у неё попивает. А на её плечах всё хозяйство и дети.
- Участь многих наших деревенских женщин. Жалко её, – посетовала я.
- Ну-у-у! – неопределённо протянула Тася. – В данном конкретном случае я бы не была так категорична. Поговаривают, что у неё «ля мур» с одним местным дачником. Муж её, как только узнал, погром на даче любовника жены устроил. Из дома ушёл. Правда, ненадолго. Вернулся, рогами в дверь постучал. Антонина пустила. Живут с тех пор как на пороховой бочке.
- Ух ты, какие страсти!
Я обернулась и посмотрела вслед женщине, о которой шла речь. Её стройная фигура промелькнула ещё раз на дороге и исчезла. Скорее всего, Антонина вошла в одну из калиток. А я заметила, что мало вижу детей. Всё-таки каникулы. А дача то самое место, где детворе раздолье летом.
- На озере, наверное, пропадают, ответила на мой вопрос Тася.
И действительно, гам, визг и плеск воды оповестили нас, что в воде идёт баталия.
Озеро открылось неожиданно за очередным поворотом. Было оно небольшим с неровными берегами. Заросло склонившимися к самой воде ивами. Но выглядело довольно чистым и даже ухоженным. Скорее всего, трудами дачников часть берега расчистили, засыпали песком, установили «грибочки» и низкие, но широкие скамейки, которые можно было использовать при необходимости не только для сидения, но и в качестве лежаков для загара.
В рядом расположенной мелкой заводи плескалась ватага ребятишек разного возраста.
То, что я видела, мне нравилось и окончательно меня примирило с таким летним отдыхом. И даже перспектива копания в земле уже не пугала. Скорее вдохновляла на трудовые подвиги, после которых последовала бы заслуженная награда в виде отдыха на этом непритязательном, но уютном пляже.
- Ну, как? – улыбнулась Тася, глядя на мою довольную физиономию.
- Думаю, нам повезло.
- А, то!
Подруга ухватила меня за руку и потянула к воде.

- - - - - - - - - - - -

Два дня пролетели в неге и полной расслабленности наших организмов. Но третий день пребывания на фазенде Козыревых омрачился проснувшейся совестью. Не сказать, чтобы она нас грызла, но о себе давала знать. Это было видно по смущённому взгляду Таси и её попытках хвататься за сельхозинвентарь. Я, человек весьма далёкий от сохи, тоже чувствовала какой-то дискомфорт. Тогда и решила, дабы не омрачить отпуск различными угрызениями, расставить все точки над «Й».
- Не кажется ли тебе, что наступило время как-то более организованно распланировать наш отдых? – обратилась я к Тасе, возлежавшей на пляжной скамейке с книгой в руках.
Она сдвинула тёмные очки на лоб, приподнялась на локте и заинтересованно посмотрела на меня. Я продолжила:
- Я имею в виду, что пора заняться активным отдыхом.  И трудотерапия, в допустимых пределах, будет для нас не лишней.
Психолог я никакой. Но тут попала в самую точку.  Тасин темперамент и неуёмная активность давно требовали выхода. В улыбке блеснули зубы. Она кровожадно пощёлкала ими.
- Ага-а! Я так и думала, что в тихом омуте тебе не место. Есть идеи?
Идеи у меня были.  И я их честно выложила.
Тася как-то не очень вдохновилась на подвиги во благо будущего урожая, но согласилась со мной, выдвинув свои предложения.
- Полив, прополка, посадка – это дело, безусловно, нужное и полезное. Но ты ещё в лесу за озером не была. А там такая красотища! Козыревы оттуда грибы каждое лето таскают. Пойдём обязательно, вот только Лялька приедет.  А потом, Жека, мы же с тобой в самом «Новеньком» не были. Посетим?
Я не возражала. Остаток времени до обеда мы планировали наше времяпровождение на ближайшие дни. Пока проснувшаяся, так некстати совесть, погрозив нам пальцем, отправилась досматривать свой очередной сон.
Длительной вознёй на кухне мы себя не затрудняли.  Наевшись до отвала свежего, только что с грядки, овощного салата и вчерашней гречневой каши с молоком, решили устроить небольшую сиесту. В доме было прохладно. Зашторенные окна смягчали яркий солнечный свет. Всё располагало к тихому послеобеденному отдыху. Однако продолжалось это недолго. С соседней дачи послышались крики и призывы вернуться какого-то Бобика. Тонким голосом сначала шли увещевания, потом угрозы в расправе над неразумным четвероногим. Дремать под эту какофонию расхотелось. Тася поплелась варить кофе, а я вышла из дома прояснить обстановку.
Соседние дачи разграничивал невысокий штакетник и разросшиеся облепиховые деревья. Они своими шипастыми ветками вполне могли заменить колючую проволоку. Однако, это не мешало просматривать часть территории соседей. Там в данный момент бегала бабка и, заламывая руки, охала и причитала.
- Выродок блохастый, и куды ты утёк? Обещала за тобой, мордохлыст, присмотреть. А теперь, что Митрию-то скажу? Вота приедет он сегодня, так и убьет нас обоих!
Я подошла ближе и поздоровалась. Но бабулька в беленьком аккуратном платочке меня не услышала за собственными стенаниями. Она заглядывала в сарайчик, под скатку брёвен, сваленных недалеко и приготовленных, скорее всего, для ремонта. Но, не обнаружив там пропавшую животину, снова и снова звала:
- Бобик, Бобик, поть сюды, живоглот окаянный!
Бобик на зов так и не откликнулся.
Выпив по чашке кофе и основательно взбодрившись, мы решили снова сходить на озеро. Уже второй раз за этот день. Вечером по разработанному плану предстояло заняться поливом, а потом ещё и в село наведаться. А пока солнце высоко, не пропадать же хорошей возможности позагорать и поплавать!
Не одни мы решили переждать дневную жару в воде. Там уже плескались с полдюжины взрослых и вдвое больше ребятишек. Наше излюбленное место занял какой-то угрюмый с трёхдневной щетиной на лице человек. Возле него крутилась молодая овчарка. Она повизгивала и норовила лизнуть хозяина в нос. Тот недовольно ворчал на неё, что-то требовал от бедной псины. Но по всему было видно, что усилия его безуспешны.  Потому что хозяин собаки мрачнел всё больше, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос до крика.
Мы расположились на соседней скамейке. Все другие уже были заняты. Сосед косился на нас, а мы на него и с опаской на неуправляемого пса. Тот радостно повизгивая крутился у ног хозяина, но и нас вновь прибывших не оставлял своим вниманием. К слову сказать, посмотреть было на что. Торс у мужика был что надо. Мышцы бугрились на загорелом теле. Пропорции прямо-таки для античного скульптора. Это то, что было видно при снятой рубашке. Тася с неодобрением смотрела на его брюки. По её мнению их тоже не мешало бы снять. 
Небритый мужик вдруг засмущался и, придерживая пса за ошейник, сказал:
- Извините, ничего пока не могу сделать с Бареем. Вся дрессировка насмарку пошла. Стоило только на неделю с Андреевной его оставить.
- Уж не Бобик ли это, которого на соседней даче   ищут уже два часа? – с долей сарказма высказалась я.
Мужчина нахмурился. Мой тон ему явно пришёлся не по душе.  Он отпустил ошейник пса и стал натягивать футболку. Видно намеревался покинуть пляж. Но снять вину с неразумного пса и переложить её на умудрённую жизненным опытом Андреевну ему всё-таки хотелось. Он приостановил свои сборы и стал объяснять:
- Понимаете, я в командировку на две недели уезжал. А Барея оставить было не с кем. Никто не соглашался за ним приглядеть кроме Андреевны. Я уехал, а она имя пса забыла и стала звать, как ей удобнее, т.е. Бобиком. Приходится снова учить его и кличке, и командам. Он ведь теперь на приказ «лежать, сидеть, ко мне» не реагирует.
Отчаявшийся хозяин собаки крикнул:
- Лягай туточки!
И пёс послушно прилёг у его ног.
- Вы это видели?
- Мама, моя! – ржала Тася. – Вот это дрессура!
Но хозяину пса было явно не до смеха. Он пристегнул поводок к ошейнику своего подопечного и, всё также хмурясь, скомандовал:
- Вперёд!
Барей или скорее уже Бобик пошевелил ушами, но с места не сдвинулся.
Мужчина в сердцах дёрнул за поводок.
- Геть отсель!
И, как нам показалось, выругался про себя. В тоже время пёс поднялся и, преданно покосившись на хозяина, послушно потрусил вперёд.
Отсмеявшись, Тася посетовала, что не узнала имя хозяина овчарки.
- Грубоват, но мужик эффектный. Жаль познакомились только с Бобиком.
- Не с Бобиком, а Бареем, - поправила я её. – И зовут его хозяина Дмитрием.
- А ты откуда знаешь?
- Андреевну ненароком подслушала.
- А-а! – догадалась подруга. – Так это она шум из-за пса подняла. Обычно её и не слышно и не видно. А когда дети приезжают, она уезжает в город.
Солнце склонилось к западу. И хотя припекало ещё довольно ощутимо, пляж постепенно пустел. Засобирались и мы. А по дороге я спросила у Таси, откуда она так хорошо знает эти места и людей.
- Пришлось год назад внучку этой самой Андреевны в музыкальный колледж готовить. Прямо здесь на дачах. По знакомству Козаревы меня рекомендовали. А милейшая Инна Павловна предложила у них пожить в это время. Я почти три недели трудилась над вокалом будущей примы. По три часа в день. А остальное время куда тратила? Правильно! На знакомство с местными достопримечательностями. В личную жизнь своих соседей меня уже Инна Павловна от нечего делать посвящала.
Проходя мимо соседской дачи, Тася толкнула незакрытую калитку.
- Андреевна, вы где?
Старушка показалась из-за угла дома, ступила на дорожку, аккуратно выложенную камнем, и направилась к нам.
- Кто это пожаловал-то? Ты, что ли Таисия?
- Ну, да. Она самая.
- А я смотрю, кто это толкётся у Инны в грядках? Не признала. Отдыхаешь или снова работу нашла?
- Ну, с меня хватит вашей внучки!
Старушка улыбнулась.
- Да, уж! Не приведи господь, мозги ей на место ставить. Родители не справляются, а что о посторонних говорить! Меня так и совсем не слухает.
- Зато Бобик, я слышала, молодец.
Андреевна опечалилась.
- Тоже так думала. А он, морда злодейская, удрал куда-то ещё до обеда.
- Не переживайте за пса. Он с хозяином, - поспешила я успокоить соседку.
- Митька, что ли возвернулся? А меня, негодник, не предупредил. Может будить не захотел. Сморило меня чуток. Я и прилегла. А проснулась, Бобика и нет. Ну, слава богу, не пропал. А с кем это ты Таисия?
Бабулька ловко переключила разговор с Бобика на меня. И вопрос этот интересовал её не меньше пропавшей собаки.
- Это соседка наша по дому – Евгения. Инна Павловна её попросила на даче пожить пока они с мужем в отъезде. А я уж сама навязалась в компаньоны.
- А-а-а! – протянула Андреевна, окидывая меня оценивающим взглядом. – Так обе и заходите на чаёк к вечеру. А то мне одной тоска смертная здеся торчать. Мои обещали ещё на той неделе приехать. Не сподобились. С Бобиком было не так скучно. А теперь и его, бедолаги, не будет.
Мы пообещали заглянуть и раскланялись со словоохотливой соседкой, сославшись на огородную растительность, изнывающую без полива.

- - - - - - - - - - - -

Наша трудовая повинность оказалась не такой уж обременительной и скучной. Разбирались с поливными устройствами недолго. И уже скоро бегали с лейкой и шлангом между грядками, смеясь над своей неловкостью и безрезультатно стараясь спастись от водяных брызг. В конце концов, кое-как справившись с поставленной задачей, отправились в душ отмываться. Сегодня ещё предстояло посетить сельпо. И вот, вырядившись в яркие сарафаны, как нам казалось наиболее приличествующие сельской атмосфере, мы бодро зашагали к краю дачного посёлка, туда, где заканчивалась весьма благополучная, сытая жизнь, а начиналась простая сермяжная.
Разграничивал их небольшой ручей. По самодельному короткому мостику мы перешли его и очутились совсем в другом мире. Низкие приземистые домишки со старыми крышами; довольно обширные подворья с сараями и сараюшками; мычащей и блеющей скотиной; курами и самостоятельно бредущими к ручью гусями. Кое-где встречались здания повыше, в два или три этажа, явно имеющее общественное назначение. Улица была одна, она же и главная. Только влево и право ответвлялись переулки.
Когда мы проезжали тут на машине, всё это промелькнуло перед глазами довольно быстро. Но теперь казалось, что и улица длиннее, и домов больше. Но не этим отличалось село от дачного посёлка.  Оно было наполнено жизнью. Беспорядочной, шебутной, крикливой. Дома здесь не скрывались за крепостными стенами, а окна прозрачно смотрели прямо на улицу. Открытые ворота и калитки закрывались, скорее всего только на ночь. А сейчас народ сновал туда-сюда по своим делам и нуждам. Проехала пара машин, протарахтел трактор, распугивая зазевавшуюся живность. Где-то недалеко слышались голоса лениво поругивающихся между собой женщин.
Мы прошли мимо старика, который сидел на скамейке рядом с домом и покуривал.  А рядом, облокотившись на низенький деревянный заборчик, со двора выглядывала старуха. Они прервали разговор, который вели и заинтересованно проводили нас взглядами. Вот вам и ещё одно отличие, теперь уже населения. Горожане, даже если они дачники, стараются не показывать своё любопытство. Как бы оно не распирало их изнутри. А здешний народ и не думает скрывать свой интерес к чужакам. Мало того, по мере возможности проявит участие в любом процессе, происходящем у него на глазах.
- Здрасте! – раздалось нам вслед.
Мы дружно обернулись, чуть не столкнувшись лбами.
- Здравствуйте!
Старики улыбались, как хорошим знакомым. А нам стало неудобно. Дело-то известное. В селе здороваются со всеми – неважно местный ты или приезжий. А мы к тому же ещё и моложе.
Как компенсация за оплошность с нашей стороны последовали поклоны и извиняющиеся улыбки. А уж потом, потыкав друг друга локтями, мол, нечего тут выпендриваться, продолжили путь.
Здороваться пришлось ещё ни раз. Народ к вечеру стекался к своим домам. Пахло жаренным и печёным. Тасин нос чутко улавливал запахи, доносившиеся то с одного, то с другого двора. Я тоже не отставала.
- Картошку жарят.
- С грибами.
- Ага. А тут борщ.
- Нет. Скорее щи.
- Борщ, я тебе говорю. И блины?
- Может оладьи?
Наш содержательный разговор прервался, когда навстречу нам покатились ярко рыжие апельсины. Женщина с разорванным пакетом растеряно взирала на них. А девочка лет семи бросилась собирать фрукты. Тут и мы подоспели. У меня нашёлся целый пакет, куда поместили сбежавшие цитрусовые и вручили их женщине.
- Спасибо! – поблагодарила она. – Трудновато стало нагибаться сейчас.
И она показала на свой выпирающий живот.
Да мы уже и сами заметили, что женщина на седьмом или восьмом месяце.
- Так не стоило бы апельсины кушать.  Всё-таки носители аллергенов, - показала свою осведомлённость Тася.
- Знаю. Не себе покупала. У меня кроме Дарьи ещё два сорванца.
Вдруг она потянула меня за рукав в сторону.
- Давайте дальше от забора отойдём. А то, не приведи бог, заметят.
Мы отошли, но поведение женщины нас удивило. Что было опасного в том, что мы остановились поговорить у чьего-то забора? Да и никто на нас не смотрел. По противоположной стороне прошли два парня, оживлённо беседуя друг с другом и не обращая на нас никакого внимания. За злополучным забором не было слышно голосов и вообще никакого движения, указывающего на то, что там кто-то есть. Только два нахохлившихся петуха сидели рядом, сонно прикрывая глаза кожистыми веками.
- Мы их Штепселем и Тарапунькой зовём. Лучше к ним близко не приближаться. Заклюют.
Тут до нас стало доходить, что речь шла о пернатых. Они действительно напоминали известных в прошлом юмористов. Один был худой и длинный, а второй маленький и толстый.
Собеседница наша оказалась разговорчивой и с удовольствием поведала историю двух разбойников.
- Людей не боятся, признают только хозяев, нападают вдвоём. Петухов в округе передрали, всех кур перетоптали, гусям проходу не дают. Попробуй только задень одного, второй с другого конца села примчится, заступится за другана. Предлагали Ломовым пустить брандахлыстов на холодец. Никак не решаются. При таких сторожах никакой кобель не нужен.
- Бойцовские петухи!  - высказала я свои скудные знания в области петушиных боёв.
- Этого не знаю. А что драчуны известные, это так и есть. У них во дворе ни кошки, ни собаки не приживаются. Сбегают горемычные.
Во время нашего разговора петухи-разбойники продолжали дремать на заборе, лениво приоткрывая то один глаз, то другой, не упуская нас как добычу из поля своего зрения. Воображение ясно нарисовало картину петушиного нападения. И улыбка медленно сползла с моего лица.
- Опасно тут у вас ходить, - высказала наше общее мнение Тася. – Магазин ещё далеко?
- Нет, рядом. Вон, через три дома крылечко видите?
Мы поблагодарили, вежливо попрощались и поспешили ретироваться подальше от пернатых злодеев-юмористов. 
Ассортимент магазина был невелик. Недаром Козыревы предпочитали везти мясные продукты из города. Но кофе, чай, хлеб, макароны и спиртное прямо бросались в глаза. Не гнушалась местная кооперация экзотических фруктов: апельсинов, лимонов, киви, бананов.
Без вопросов было ясно, что предлагалось в торговой точке всё по спросу. Молоко, мясо и овощи у каждого были свои.
Поразило нас другое. На стене в рамочке в форме прейскуранта висел список продуктов, которые можно было купить в том или ином доме. Например, яйца – дом 15, 19, 3/1 (что означало 3-й переулок, 1-й дом); молоко – дом 6, 7, 21, 2/3 и т.д.
-  Вот это я понимаю прогресс в торговле! Без посредников, - восхитилась Тася.
Продавщица, молодая пышногрудая девушка рассмеялась.
- Дачники и кто приезжий довольны. Я сама в 15 доме живу. И сало солёное и творог могу продать. Даже принести, если хотите. С мясом сейчас трудновато. Скотину осенью забивают. Но у нас домашние консервы есть. Тоже могу предложить.
- Ух, ты! Я просто поражена! Как это догадались так торговать?
- Да наш председатель сельсовета, когда из Финляндии приехал, предложил. А мы согласились. Выгодно для всех.
Пока мы набирали соль, сахар, хлеб, сухое печенье, макароны и прочую ерунду в свои пакеты словоохотливая Люба много чего порассказала о селе и её жителях, не забывая, между делом, расспросить о нас самих. Наконец, отоварившись и договорившись о поставках яиц, творога и молока на дом, мы вышли в вечерние сумерки и направились восвояси.
Быстро темнело. Пришлось внимательнее смотреть под ноги. И хотя моё внимание было сосредоточено на неровностях дороги, краем глаза я заметила какое-то подозрительное движение в переулке. Тёмная фигура мужчины сначала стояла, прислонившись к стене углового дома. Но когда мы его почти миновали, неторопливо двинулась следом.
Поясню, сумерки в селе, что ночь в городе. Сельчане рано ложатся спать, а встают с первыми петухами. И сейчас в домах зажглись окна, во дворах тишина, на улице никого.
Руки были заняты пакетами, и Тасю пришлось толкнуть локтём.
- Ты чего? – удивилась подруга.
- За нами кто-то идёт, - прошипела я ей в ухо.
- Ну и что тут такого?
- Подозрительно.
- Ну, ты, мать, даёшь!
Тася остановилась и обернулась. Я тоже. Никого. Насколько мы могли видеть, в поле нашего зрения ничего, напоминающее человека, не попадало.  С минуту мы таращились в сгущающийся мрак, крутя головами во все стороны.
- Тьфу на тебя, Жека! Ты какого ляда страху нагоняешь? Нам ещё вон сколько идти. А коленки уже подгибаются. Не ровен час, побежит за нами маньяк, а мы удрать не сможем. И вообще, я хочу жрать и спать. Ох, спина болит, кости ломает, суставы крутит!
- Иди работать в прогноз погоды, - буркнула я, недовольная насмешливым тоном подруги.
Дома мы оказались в рекордно короткий срок. Быстро управились с ужином, а потом уселись перед телевизором для просмотра какого-то бесконечного сериала. Тася тут же задремала, а я стоически, можно сказать, героически высидела в кресле минут тридцать, пока не почувствовала непреодолимую силу притяжения к предмету мебели, именуемому кроватью.  Посапывающая в полусне подруга поплелась в спальню. Я, позёвывая, шлёпала тапочками за ней, по пути выключая телевизор и свет. Полная луна призрачно освещала двор, а в комнате - контуры предметов. Взгляд мой задержался на одном окне. Там лунному свету мешала преграда. Расплывчатое лицо было почти прижато к стеклу. Я застыла на месте и протёрла глаза. Вгляделась внимательнее. Уф! Показалось. За окном никого не было. Только луна белым ровным блином красовалась на чёрном фоне неба.

- - - - - - - - - - -

Утро выдалось пасмурным. Ночью прошёл лёгкий дождь. Ветер ещё не успел разогнать облака и они, плотно лепясь друг к другу, медленно скользили по небосводу.
Я, по обыкновению, стала планировать наш день. Но Тася тут же внесла свои коррективы.
- Да ну тебя с твоими планами! И так козе понятно, что на пляж пока не пойдём. Предлагаю час трудотерапии, а потом шлёпаем в лес обозревать местную флору и фауну.
- Идёт.
Я не стала доказывать подруге, что её предложение тоже смахивает на план. Тем более, что ничего другого предложить пока было нечего. Нужный инвентарь отыскали в подсобке. Тася с энтузиазмом принялась пересаживать кустики клубники, а я с не меньшим рвением махать тяпкой, борясь с травой, разросшейся вокруг дома. Влажная земля легко отдавала корни растений, и дело у меня спорилось. Я была довольна результатами своего труда. День прояснялся. Настроение на высоте. Если бы только не…
На влажной земле, ровно под окнами чётко проступали следы мужских кроссовок. Они не сразу бросались в глаза. Следов и так было предостаточно. Например, моих. Я уже успела тут потоптаться. Но рядом с моим тридцать седьмым размером с характерным рисунком ёлочкой эти следы выглядели громадными. На отпечатке проступали неясные буквы и зигзаги. Следы шли ровно к тому окну, в котором я вчера ночью видела чьё-то лицо.
Я даже подумать ни о чём не успела, потому что за воротами зашуршали шины, раздался сигнал клаксона, и жизнерадостный голос оповестил нас о своём прибытии.
- А вот и я собственной персоной! Вы нас не ждали, а мы припёрлись!
- Алина! – обрадовалась я и, бросив тяпку, побежала открывать ворота.
Тася тоже оставила свои дела, торопилась увидеть подругу.  Мы ждали Лялю. Но с трудом верилось, что дела отпустят её даже в воскресные дни. Случалось это довольно редко. Специфика работы такая.
С Лялиным приездом всё закрутилось быстрее. Разбирали сумки с продуктами, рассказывали и выслушивали новости, делились планами. Наш поход в лес она энергично поддержала.
- Отлично! Чего сидим? Переодеваемся и вперёд!
Даже заикнуться не дала о незаконченной работе.
- Успеется. Вечерком дружненько возьмёмся за лопаты и всю вашу навозную кучу перебросаем куда надо. А сейчас, пока не жарко, на природу, друзья, на природу!
Про навозную кучу это она так, для красного словца вставила. А по сути, была права. Сквозь облака настойчиво пробивалось ярило, обещая к полудню снова жару прибавить.
Тася оказалась незаменимым проводником. В лес мы попали совсем не так, как я думала. Мы не огибали озеро и не шли через всё село. Перейдя мостик и минуя первый переулок, свернули во второй. В конце его увидели овраг.  Миновав его, очутились среди стволов сосен и елей.
Запах хвои, прелых листьев и непередаваемой свежести после дождя окутал нас. Это был другой мир, и мы им наслаждались, забыв на время о грибах. Лес обрушил на нас не только запахи, но и звуки. На даче к птичьим голосам не прислушиваешься. А здесь их такое разнообразие, что диву даёшься. Мы некоторое время бесцельно бродили среди деревьев, наслаждаясь окружением, пока прагматичная Тася не напомнила нам о цели визита. И хотя грибники мы ещё те, с десяток съедобных грибов в корзине у нас лежало.
Тут и обнаружилось, что дорогу к оврагу мы потеряли. Солнце стояло высоко, мы подустали, а какое направление выбрать, чтобы вернутся назад, не знал никто. Самые обширные знания в этом вопросе оказались у Ляли. Поэтому следуя её совету, зашагали туда, куда она указала рукой вождя пролетариата.
То ли мы шли не в том направлении, то ли устали и путь казался длиннее, только стали нас одолевать сомнения.  Мы сделали привал, горько пожалев, что легкомысленно не взяли с собой ни бутербродов, ни воды. Первая, особо ни на что не надеясь, начала аукать Тася. Мы с Лялей дружно подхватили. Дурачась, даже устроили перекличку. И сначала не услышали постороннего звука. Но потом лай стал слышнее, и мы замолчали. Через минуту между деревьями показался пёс.
- Бобик! – обрадовано закричала я, узнав в нём молодого недоучку квартиранта бабки Андреевны.
За собакой показался хозяин, ещё больше впечатляя торсом, эффект которого не скрывала старая застиранная футболка. Камуфляжные брюки и чехол с ружьём за плечами указывали на то, что в лесу он не случайно.
- Не Бобик, а Барей, - недовольно поморщился наш знакомый, подходя ближе.
- Ой, простите! Это случайно вырвалось, - повинилась я. – А вы что тут делаете?
- Работаю. Лесником. Временно.
Да, красноречием товарищ не блещет! Но и я хороша! Вопрос-то глупый. Могла бы просто спросить, как быстрее выбраться из этого заколдованного места. А то подозреваю, мы уже кругами ходить начали.
- Вы, что же, заплутали?
Вот молодец, догадливый ты наш!  Я состроила страдальческую гримасу и неуверенно пожала плечами. Не стоило сразу расписываться в своём бессилии.
- Да вот стоим и решаем, в какую сторону двинуться.
И всё-таки раскусил нас лесник. Не стоило пыжиться.
- Здесь в ста метрах овраг есть. Перейдёте его и в селе окажитесь. Меня, кстати, Дмитрием зовут.
Впечатлил, ничего не скажешь. Целый монолог выдал. И не так уж он туповат, как показалось в первый момент. Выглядел хозяин Барея сегодня лучше, чем вчера. И даже пытался улыбнуться, глядя куда-то мне за спину.
Только тут я вспомнила о моих молчаливых подругах и оглянулась. На них Дмитрий произвёл впечатление настолько, что Тася пока не нашла подходящих слов, а Ляля стояла приоткрыв рот. Лицо её покрылось красными пятнами, что явно было признаком смущения или волнения.
Пришлось самой проявить инициативу.
- Меня - Евгенией. А это Таисия и Алина. Мы на даче Козыревых отдыхаем.
Легкий поклон. И снова взгляд за меня.
- Мне идти нужно. Пока.
И неторопливо зашагал, крикнув псу: «Вперёд». На удивление Барей выполнил команду без колебаний. Авторитет Дмитрия в моих глазах поднялся ещё на одну планку. О своих подругах уже не говорю. Обе как пришибленные смотрели в след леснику.
- Вот мужик, так мужик! – наконец констатировала Тася.
А Алина не сказала ничего. Но взгляд её прямо буравил спину, мелькающую среди стволов сосен.
Как и говорил Дмитрий, овраг находился у нас почти под носом. И мы через некоторое время без дальнейших приключений добрались до дома.
На удивление Ляля всю дорогу отмалчивалась и о чём-то сосредоточено думала. И только на кухне, когда мы голодные как волки набросились на еду, она высказалась:
- Всё вспоминала, откуда мне его лицо знакомо.
- Кого? – не сразу поняла Тася.
- Да этого культуриста протеинового.
- Ты про Дмитрия?
- Ну да.
- И откуда же ты такого красавчика знаешь?
- Он в прошлом году у нас тренером в спортзале по восточным единоборствам практиковал. Недолго. Убыл на какие-то соревнования. Больше мы его и не видели.
Ляля поморщилась. На службе в ОВД всем сотрудникам предписывалось посещение спортзала, чтобы постоянно сохранять физическую форму. Ляле эти занятия особого удовольствия не доставляли. Но, назвался груздем – полезай в кузов.
- Он меня однажды на татами так приложил, что думала, кранты. А сам стоит, гад, ухмыляется, руку протягивает. Спрашивает, всё ли в порядке? Пришлось изобразить буйную радость при отбитой попе и грациозно поковылять к своему месту. А парни наши из отдела потом неделю злорадствовали: «Не всё тебе Алина Романовна нас по ковру катать! Отольются кошке мышкины слёзки.»
- А он тебя узнал, - высказала я догадку.
- Ты думаешь?
Ляля нахмурилась.
- Вот чего бы не хотела, так этого. Кстати, зачем это он лесником прикинулся? Зачем врать, если меня узнал, и есть сомнения, что я его узнаю?
Я пожала плечами. Я не экстрасенс и дедуктивными способностями не обладаю, чтобы угадывать чьи-то мысли. Даже выяснить, чьи это следы под нашими окнами, я не в стоянии. Вот, кстати, и поговорим про эти самые следы.
Игнорируя Тасин скептицизм, я рассказала Ляле про лицо в окне и про следы. Упомянула и вчерашнего преследователя.
- Женька ещё от тех бандитов не отошла. Ей и здесь страхи разные мерещатся, - с набитым ртом прошамкала Тася.
Алина внимательно выслушала меня и констатировала:
- Я думаю, что Евгения   относится к тому типу людей, которые быстро пугаются, но также быстро отходят от стрессов. На их психическое состояние стрессы длительного воздействия не оказывают.     А это значит…
- А это значит, - перебила её Таисия. – мы пьём чай с тортом, который ты привезла. Сладенького хотца!
- А это значит, что пойдём и посмотрим, что за следы у вас под окнами.
На время оставив чай, мы с Тасиными стенаниями по поводу несъеденного десерта отправились исследовать таинственные улики.
Увы! К месту или нет, вспомнилась припевка Трофимыча, которую он пел, когда его собутыльники являлись к разбитому корыту, т.е. к уже выпитой в долгом ожидании бутылке.
Пока девушки возились,
Парни все переженились.
Остатки не выкошенной мной травы уже не лежали влажными прижатыми к земле. Стебли выпрямились, а земля под ними подсыхала, постепенно превращаясь в обыкновенный песок и пыль. Доказательств отсутствия у меня шизофрении не осталось. Я уже готова была признать своё поражение, но Алина, не подпуская нас близко, что-то нашарила за маленьким кустиком коха, рассмотрела и только потом разрешила подойти.
- Здесь земля ещё не совсем высохла.  Отпечаток просматривается хорошо. Смотрите.
И мы увидели тот самый след, что я видела утром.
- Что я вам говорила!
- И где уверенность, что это след того самого человека, который в окно к нам заглядывал? Женька его, якобы, видела до дождя. А след остался после.
- А может он и после дождя приходил! – не уступала я. – Ходит местный маньяк и выискивает лазейку, как к одиноким девушкам в  дом забраться.
- Э, подруги! – прикрикнула на нас Алина. – Кончай самих себя пугать! Во-первых, маньяки к двум девушкам не ходят. Как правило, выбирают одинокую жертву.
- А во-вторых? – поинтересовалась Тася.
- А во-вторых, я уже третья тут с вами. А где тут столько маньяков наберётся?
- Тогда, что ты по этому поводу думаешь? – спросила я.
Алина ответила не сразу. Обошла дом, заглянула на соседские дачи, прошла вдоль забора. По разочарованному виду нашей подруги можно было догадаться, что других следов присутствия постороннего на  нашей территории она не обнаружила. Сама же и подтвердила это.
- Тут и думать пока нечего. Я вам не Шерлок Холмс, чтобы по отпечатку обуви год рождения преступника определять.
- Так и чо? – картинно возмутилась Тася. – Мы так и будем здесь жить и дрожать от страха каждую ночь?
Я нисколько не сомневалась, что кто-кто, а Тася бессонницей страдать не будет по такой маловажной причине. Если уж даже меня эта рожа в окне не очень впечатлила.
Алина усмехнулась.
-  Зачем дрожать, мы его ловить будем. На живца.
И первая поспешила на кухню, где нас ожидал пышный красавец торт.

- - - - - - - - - - - -

Когда Тася рассказывала мне о соседях по даче, то уделила особое внимание Анечке – пергидрольной блондинке, наездами появляющейся в шикарном особняке через дорогу от нас.  Приезжала она на машине со своим папиком, но бывали дни, когда видели её не с мужем. Дамочка пользовалась свободой в широком мужском диапазоне, как только предоставлялся удобный случай. Сегодня, по- видимому, был не тот день. Муж ждал гостей. А жене предписывалось подготовить всё к их приезду. Анечка себя не утруждала такими вещами. Домом занималась приходящая из села женщина. Она же и готовила. Поэтому самой хозяйке оставалось только скучать в ожидании приёма. Видимо по этой причине она не побрезговала пообщаться с тремя бесцельно шатающимися по козыревской даче тётками.
Тут требуются два пояснения. Что касается цели, то тут она ошибалась. Совершаемые нами действия были в какой-то мере продуманы, потому что выполнялись ради одной задачи – подкараулить и изловить маньяка. Так для лёгкости определения окрестила его Тася. Или, по крайней мере, напугать его. А что касается тёток, то с точки зрения молоденькой очень привлекательной и ухоженной девушки мы так и выглядели. Достаточно было взглянуть на ношенные годами старые джинсы и спортивные трико, испачканные землёй и краской футболки, растрёпанные в пылу работы волосы.
- Не помешаю?
В приоткрытую калитку просунулась милая мордашка. Похлопав накрашенными ресницами и брезгливо оглядев двор, где мы учинили небольшой беспорядок, Анечка вошла без приглашения. Помилуйте, кто бы отказал этой куколке Барби?
- Здравствуйте, Анастасия! – вежливо поздоровалась она.
- О! Привет, соседка! Как жизнь молодая?
- Да вот, Антон Сергеевич гостей назвал. Готовлюсь. Такая морока, знаете ли!
- Да, уж! Представляю, сколько хлопот у вас!
Иронию Анечка не заметила или, как приличная диверсантка,  сделала вид, что не заметила.
- Познакомьте меня со своими подругами.
Я прямо пятой точкой почувствовала, что дела наши застопорятся. Не объяснять же любопытной соседке, зачем мы с досками и верёвками бегаем. И предчувствие меня не обмануло. Пришлось прервать наши занятия по претворению в жизнь коварных замыслов и начать знакомство. Чопорность и потуги Анечки выглядеть при этом респектабельно умиляли. Особенно потешалась над её словесной эквилибристикой Алина. Удачно скрывала это от соседки, только не от нас.
- Я посещаю дачу нечасто, - воодушевлённая нашим вниманием поддерживала беседу Анечка. – Времени совершенно не хватает на этот дом. В городе квартира тоже требует внимания. Ну и заботы разные. К вечеру так устаю, что с ног валюсь.  Антон Сергеевич обещал круиз по Средиземноморью, но всё не отпускают с работы. Его дела в ведомстве никогда не кончаются. Я, конечно, буду настаивать. Если он не сможет освободиться до августа, то придётся ехать одной или подругу прихватить. Это же невозможно целый год никуда не выезжать!
- А вы, Аня, на каком поприще трудитесь? – не могла я не задать сакраментальный вопрос.
Барби удивлённо взглянула на меня. Я и сама уже поняла, какую глупость сморозила. Разве такие, как она должны работать?
- Для меня главное – забота о муже.
- То есть, работа, ты меня не бойся, я тебя не трону, - перевела на наш сермяжный язык Ляля.
- Вы просто не представляете, какой Антон Сергеевич требовательный. Он хочет, чтобы я всегда находилась рядом. Но это так напрягает.
И она тяжело вздохнула. Нам показалось, вполне искренне.  Между тем Анечка продолжила.
- Я на дачу выезжаю, чтобы  побыть на природе. Недавно хотела в лесу побродить. Лесника упрашивала, чтобы он проводником стал. Всё-таки страшно одной. Можно и потеряться. Не согласился. Попытаюсь ещё раз. Не знаете, где его найти?
Цели Анечки были прозрачны, как стекло. Алина усмехнулась, а Тася пожала плечами.
- Мы его встретили сегодня в лесу, когда за грибами ходили. Может и вам стоит по грибы и ягоды?
- Ну, что вы! – надула губки Барби. – Одна я боюсь. А он эти места, я думаю, хорошо знает.
- Ну, ещё бы! – поддакивала Тася. – И мужик он крепкий, надёжный проводник.
Глаз у мадам подозрительно блеснул. Эта тема её живо интересовала. А тут, лёгок на помине, показался и сам предмет разговора.  Лесник приближался к нашим домам. Впереди трусил Барей. Увидев нас у открытой калитки, он весело завилял хвостом и прибавил ходу. Хозяин же его, напротив, замедлил шаг. Мне даже показалось, что сделал попытку развернуться назад.
Анечка тоже заметила мужчину. Наскоро попрощавшись с нами, она выпорхнула из калитки и засеменила точёными ножками в сторону Дмитрия. Видимо обычную вежливость со стороны лесника, которая в настоящее время становится такой редкостью, мадам приняла за флирт. И теперь торопилась закрепить успех.
- Видно птицу по помёту! Иш, рванула, как муха на мёд, - раздражённо буркнула Ляля и ушла вглубь двора.
 А мы с Тасей остались у забора, желая насладиться картиной соблазнения очередного лоха. Только ничего у нас не вышло. Сцена была испорчена джипом Антона Сергеевича, который выкатил из-за поворота на дорогу и направлялся в нашу сторону.
Жаль, мы не видели в тот момент лица Анечки–Барби. Но по изменившейся походке можно было догадаться, что её постигло чувство глубокого разочарования.
Оставив соседку с её проблемами, мы снова принялись за свои дела.  На некоторое время Ляля исчезла из нашего поля зрения. А потом мы увидели, как она непринуждённо болтает через соседскую изгородь с Дмитрием.  Андреевна отгоняла Бобика от грядок.  Эти же двое антагонистов, вдруг ни с того ни с сего, нашли общий язык.
- Видала?
Тася кивнула в сторону увлёкшейся разговором парочки.
- Гм. Не будем мешать.
И мы, чтобы не поддаться соблазну подслушивать, удалились в дом, почти похоронив надежду закончить сегодня ловушки для маньяка.
И, всё-таки, поставленную перед собой задачу к вечеру мы выполнили. Даже успели смотаться на озеро и понежиться в тёплой, как парное молоко, воде.
Алина находилась в весьма приподнятом настроении. И я и Тася решили не проявлять излишнее любопытство, считая себя дамами в меру воспитанными. Однако в этом качестве продержались недолго. Закутываясь в мохнатое полотенце, Тася поинтересовалась:
- Вижу, отношения с тренером налаживаются?
Ляля улыбнулась, возвела очи к небу.
- Погоды стоят просто прелестные!
- Будешь фиглярничать, по башке получишь! – грозно предупредила Таисия.
- А я-то думала, насколько вас хватит?
- Ладно, Алина, колись, - попросила я. О чём два часа трепались с Дмитрием? Надеюсь, ты не рассказала, чем мы занимались, когда он появился? Ещё одно подозрение в шизофрении я не перенесу.
- А чего тут такого? Лишняя помощь в поимке опасного преступника нам не помешает.
- Спятила, что ли? – теперь возмутилась Тася. – А может он сам маньяк и есть?
- Тьфу на тебя! Накаркаешь ещё! – засмеялась Алина. – Да мы в основном с ним о работе говорили. И на маньяка он совсем не тянет.
- Много ты в маньяках понимаешь!
- А и ты столько же!
Перепалка подруг длилась недолго. Скоро обе замолчали. Но настроение у обоих было подпорчено.
Может быть повлиял разговор, или шестое чувство давало о себе знать, только ощущение, что за нами наблюдают, меня не оставляло. Я огляделась.
Косые лучи солнца пронизывали воду. От того она серебрилась и местами напоминала жидкую ртуть. В заводи по-прежнему бултыхалась ребятня. На пляже кроме нас больше никого не было. На противоположной стороне с удочками сидели рыбаки – фанаты, терпеливо дожидающиеся вечернего клёва. Никого подозрительного. Чтобы скинуть лёгкий флёр наваждения и взбодриться, я решила, что нам давно пора ужинать и отдохнуть от трудов великих, коими был заполнен весь сегодняшний день. С этим все были согласны. И мы медленно   поплелись на дачу, наслаждаясь предвечерней тишиной, чуть заметным движением остывающего воздуха и ожиданием завтрашнего без сомнения прекрасного летнего дня.

- - - - - - - - - - - - -

Ночь прошла в бестолковой суете. План, по которому предполагалось одной из нас бодрствовать, а двум другим спать, не сработал. Я вызвалась дежурить первой. Сидела в тёмной комнате и старательно таращилась в окно, пытаясь хоть что-то разглядеть во дворе. Глазам моим это скоро надоело. И я, как это говориться, оказалась в объятьях Морфея.
Тычок под бок выдернул меня из сновидений. Тася в ночной сорочке стояла передо мной.
- Не могу уснуть. Давай, я посижу, а ты спать иди.
Осчастливленная таким предложением я поспешила к себе. Но через десять минут напрасных потуг уснуть, вернулась к подруге.
- Сон, как рукой сняло. Выспалась, наверное. Ничего интересного?
- Не-а.
Мы некоторое время молча пристально вглядывались в ночь. Потом обсудили Лялино отношение к тренеру-леснику.  А время всё равно тянулось отвратительно медленно.
- Тася, ты не считаешь меня дурой или ненормальной из-за этих подозрений? – робко спросила я. Может мне в психушку пора? Будешь мне туда апельсины приносить.
- Не буду! – сердито отрезала Тася.
- Почему?
- Рядом лежать буду. А на счёт дуры, сомневаюсь. Прикидываешься, потому что тебе так удобно. Какой с дуры спрос?
Ещё через полчаса нам в голову пришла мысль проверить ловушки. И мы, как были в ночных сорочках, минут пятнадцать исследовали созданные нами сооружения. Двигаться в темноте приходилось медленно и осторожно. Буквально на ощупь. Все они оказались на месте.  Ни одна не сработала, кроме той, в которую по неосторожности попала ногой Тася.
В доме тоже в темноте бродила Ляля, пытаясь спросонья сообразить, куда подевались подруги. Но тут мы нарисовались в проёме двери. И после обмена мнениями сдали караул.
Обычно у меня в предутренние часы бывает самый сладкий сон. А тут, как нарочно, ни в одном глазу. Только лёгкая дрёма. Чудились за стеной чьи-то шаги, приглушённый шепот, ворчание.
В общем, утро я ждала с нетерпением. И только за окном стало светлеть, вскочила и принялась за нехитрые наши домашние дела. Приготовила завтрак и пошла будить подруг. Тасю в её кровати, а Лялю на посту, где она, прикорнув на подоконнике, преспокойно посапывала во сне.
Итак, наш план не сработал. Строго говоря, все наши ухищрения поймать маньяка были простым дилетантством. Даже Алина с её полицейским опытом оказалась не на высоте. А если не было никакого маньяка? И мне всё показалось? Спустя сутки моя уверенность была поколеблена. Тем более, что подруги махнули рукой на мои страхи и опасения.
- Всё, Жека! -  заявила Ляля. – Мне преступников и на работе хватает. Завязываем! Я к вам приехала отдыхать. Сегодня расслабляемся на полную катушку.
Во дворе хлопнула калитка. Из кухни ту часть двора, где были ворота и калитка, видно не было. Мы дёрнулись и насторожились. Видно вчерашний страх ещё не покинул нас.
- Сидеть тихо! – приказала Алина.
Она осторожно вышла из-за стола, где мы завтракали, и направилась к входной двери. А через минуту весёлый голос продавщицы из сельского магазина оповестил нас, что страхи напрасны. С облегчением выдохнув, мы с Тасей продолжили утреннюю трапезу.
Люба принесла обещанные продукты и, произведя с нами расчёт, заторопилась уходить.
- Присядь, позавтракай с нами, - предложила Тася.
- Ой, некогда, мне, - отказалась продавщица. – Магазин открывать пора. А ещё постояльцу завтрак обещала приготовить.
Алина удивилась.
- Надо же! К вам ещё и гости наезжают?
Девица засмущалась.
- Да, какие это гости? Мужчина на три дня по каким-то своим делам приехал. Спросил, где можно ненадолго остановиться. А мне не жалко. Комната свободная есть. Что же не сдать? Ну, побежала я. А молоко вам Антонина принесёт после утренней дойки.
Она ушла. А мы, подискутировали немного и без серьёзных разногласий согласились посвятить весь день ленивому времяпровождению. С одним небольшим исключением – убрать за собой всё то, что так старательно сооружали вчера.
За этим занятием нас и прихватила Андреевна. Да не одна, а с небезызвестным лесником и его собакой. Соседка помахала нам рукой, подзывая поближе к забору.
- Тась, а Тась!  У вас чой-то вчерась ночью было?
- Это в каком смысле? – не поняла Таисия.
- Это она в смысле нечистой силы, - пояснил, слегка улыбнувшись, Дмитрий.
Мы все трое, подтянувшись к забору, потребовали объяснений. А речь шла вот о чём.
Вчера, незаметно наблюдая за нашей активной трудовой деятельностью, связанной с планами поимки маньяка, Андреевна, не понимая происходящего, обеспокоилась. Живенько сбегала в Новенький к леснику и уговорила его профилактических мер ради переночевать у неё вместе с Бобиком. Кто же их знает, этих девиц ненормальных, что задумали. Дмитрий не возражал. Тем более, что Барей к старушке привык и по щенячьи радовался её ворчанью, но особенно колбасе, которой она его подкармливала. Окинув взглядом видимую территорию дачи Козыревых, кроме некоторого беспорядка в виде разбросанных досок, верёвок и вёдер, он ничего не заподозрил. Бабушку успокоил и завалился спать. Только Андреевне не до сна было. И поскольку слух её часто подводил, предпочитала полагаться на зрение. Нет-нет, да и выглянет в окно.  Беда только, из её окна наш двор видно не было. Так не поленилась соседка, вышла во двор после полуночи и видит, как за забором кто-то весь в белом ходит. Да не один! Чисто привидения с вытянутыми руками. Охнула бабка, да в дом скорее. Растолкала кое-как Дмитрия, чтобы свидетелем был такого необычного явления. Пока объясняла, что от него хочет, время шло. Когда же парень, наконец, вышел посмотреть на это чудо, его там уже не наблюдалось. Для верности «ночная стража» в составе Андреевны, лесника и его пса прошлись пару раз вдоль нашего забора и вернулись к себе досматривать сны.
Нам не очень хотелось афишировать паранойю, связанную с маньяком. Поэтому благоразумно этот прискорбный факт утаили. Зато не скрывали, что в роли привидений выступали сами. Якобы, в доме душно. Выходили проветриться.
Не знаю, насколько мы были убедительны, и поверил ли в это Дмитрий. Но Андреевна вполне удовлетворилась таким объяснением. На том и разошлись.
Первую половину дня мы провели у воды. Солнце припекало, покрывая нас загаром. В воде купались не только дачники, но и сельские жители. Озеро справа своим берегом было к селу ближе.  Такого благоустроенного пляжика, как здесь, там не было. Но зато на склонённом над озером дереве висела «тарзанка». Подростки и молодёжь села с криком, визгом и смехом прыгали с неё в воду, поднимая фонтаны брызг. Резвились. А мы как тюлени лежали на расстеленном покрывале, подставив свои телеса благодатному солнечному теплу.
После обеда Ляля заторопилась домой, объясняя ранний отъезд неожиданно возникшими делами. При этом глаза её подозрительно косили в сторону. Из чего мы заключили, что врёт подруга, как сивый мерин.
- Что, счастье неожиданно свалилось на голову, а ты отскочить не успела? – догадалась Тася. – Ой, Лялька, мало ты себя ценишь!
- Ну, почему же! – невозмутимо ответила Алина. – Боюсь, очень даже высоко ценю. Так, что большая вероятность, что на распродажу останусь.
- Скажешь тоже!
- А что? Вон сколько молодых да рьяных вокруг вертятся. На одну только Анечку вашу стоит посмотреть. На ходу подмётки рвёт. Так что, если нету жизни личной, значит хватит быть приличной. Будем брать быка за рога. А на счёт счастья, так это оно не на мою голову свалилось. Это я, если решу кого-то сделать счастливым, то уж ничего его не спасёт.
- Ох, Лялька! Сколько ты его знаешь? Он может быть и не проходимец, но чего это из тренеров в лесники подался?
- Да он ненадолго, во время своего отпуска брата замещает. Тот с осложнённым аппендицитом в больнице лежит.
Объяснение было вполне удовлетворительным. Я помалкивала. В конце концов, какое дело кошке, что о ней говорят мыши? Но Тася продолжала ворчать, провожая подругу до машины. Та только улыбалась.
Без Алины стало как-то скучновато. Мы покопались на грядках, пропололи траву у дома. Даже посетили Андреевну, которая напоила нас чаем со свежим клубничным вареньем. В благодарность пришлось выслушать разные новости об обитателях села и особенно дачниках. На удивление старушка была в курсе событий, происходящих на этих территориях. А уж обсудить их считала своим прямым делом. 
- Вот я и говорю Машке: «Глупая ты баба! Обмишурился мужик один раз, так из-за этого разводиться надо?» А она: «Опозорил он меня на всё село. Людям в глаза смотреть стыдно. Смеются». А всего-то ерунда приключилась. Поехали они в районный кинотеатр новый фильм смотреть. Сидят, значит, фильмом наслаждаются. Вдруг Кирилл ей и шепчет на ухо: «Маш, у меня брюки украли! Как я голый домой пойду?!». Машка в темноте нащупала голую коленку мужа и как закричит на весь зал: «Милиция, у моего мужа брюки в кино украли»! В зале паника, сеанс прервали, свет включили. Смотрит Машка, а муж в шортах. «Идиот, пил сегодня»? «Ты же знаешь, я совсем не пью»! «А с чего ты решил, что у тебя брюки украли»? «Да у меня коленка зачесалась. Я руку протянул, а там ничего нет»! Вокруг люди посмеялись, да и успокоились. Штрафовать бедолаг за прерванный сеанс не стали. Только Мария сильно осерчала. И теперь бедный Кирилл при жаре в +35 ходит в брюках. А она всё грозит: «Разведусь, да разведусь»!
Рассказала нам словоохотливая бабулька  и про недавний пожар, приключившийся на даче одного «буржуя». Причём повествование велось с неприкрытым удовлетворением. Бытует же мнение, что для счастья не обязательно надо, чтобы у тебя что-то появилось. Иногда достаточно, чтобы это пропало у соседа. Буржуями Андреевна называла тех дачников, у которых этажность построек была выше, чем у неё самой. А пожар устроил ревнивый муж Антонины. Увидел жену с любовником, да и бросил горящую тряпку в открытое окно дома. Пока прелюбодеи хватились, мебель занялась огнём. Успели, однако, вовремя потушить. Но кое-что ценное, говорят, погибло в огне. Хозяин дачи всё за голову хватался. Потом сам разобрался с поджигателем. Урон нанесли ему большой. Но в суд подавать не стал. А как же! Открылось бы непотребство. Теперь мужик-то у Антонины пьёт ещё больше. Но руки не распускает. Побаивается.
Андреевна готова была ещё долго вести беседу в том же русле. Скорее это напоминало монолог. Она говорила, а мы слушали. Да только чаю мы выпили уже изрядно и варенья искушали достаточно. Пора было и честь знать. Распрощались и вернулись к своим грядкам. Но работать сегодня почему-то больше не хотелось. Вспомнили, что Антонина так и не принесла утром молоко. Поэтому решили прогуляться в село сами. Не у неё, так у кого-нибудь другого из списка сей продукт найдётся. Прихватив козыревский трёхлитровый бидончик, мы бодро зашагали к мостику через ручей. А по дороге вспомнили одну деталь: где живёт Антонина, Тася не знала. А уж я тем более. Это нас, само собой, не остановило. В селе все друг друга знают. Стоит только спросить первого встречного. Но, удивительно, встречных как раз и не наблюдалось. Кругом будто вымерло всё. Нет, в некоторых домах всё-таки жизнь чувствовалась. Но улицы были пусты. Мы дошли до магазина. Люба стояла в дверях, лениво щёлкала семечки и томилась от безделья. Нам обрадовалась, как родным.
- К нам за покупками?
Мы подошли ближе. И вместо ответа спросили сами:
- Что случилось? Кругом тишина, как вымерло всё.
Люба удивилась нашей неосведомлённости.
- Ничего не случилось. Как всегда, в воскресенье все в городе или райцентре. Молодёжь отдыхает, развлекается. А кто за покупками по разным супермаркетам шатается. А чего тут у нас делать? Ко мне только старики сегодня заглядывали. И то больше языками почесать. Я тоже только до обеда работаю в воскресенье. Это сегодня задержалась. Вчера вечером товар привезли, а разложить не успела. Вот и трудилась. Так что, покупать будете?
- Нет, Люба! Мы хотели молоко купить. Антонина не принесла утром, как ты обещала.
- Ой! – всплеснула руками продавщица. – Я же и забыла, что по воскресеньям Тонька молоко в город возит. Обнадёжила вас зря. Ну, так ничего! У меня возьмёте. Коровка пока молодая, не раздоенная.  Но для вас найдётся пара литров. А завтра, уж это обязательно, Тоньку пришлю. Сейчас только свой продмаг закрою.
Жила Люба в одном из переулков, в доме с резными наличниками. Мастер когда-то не пожалел труда и смастерил эту красоту. Мы остановились полюбоваться. А хозяйка, открывая калитку, заметила:
- Это дед мой плотничал и столярничал на селе. Если приглядитесь, то увидите у многих его поделки. А вот и жилец мой. Познакомьтесь.
Оторвав взор от затейливого ажура наличников, мы упёрлись недоумённым взглядом в мужчину, вышедшего на крыльцо. И если мы при виде его пребывали в столбняке, то, даю руку на отсечение, он выглядел не лучше. Узнать Тасиного кавалера Гошу было не трудно. Те же растрёпанные светлые космы и неизменная клетчатая рубашка, которую он носил постоянно, снимая только на время стирки.
 Немая сцена длилась недолго. Люба поочерёдно смотрела то на нас, то на своего квартиранта ничего не понимая. Пока Тася не повернулась и пошла прочь, не сказав ни слова. Я бросилась за ней. А следом за нами ринулся Гоша. Со стороны это выглядело так: Тася быстро шла впереди, размахивая руками; я, догоняя её, семенила сзади; третьим нас настигал  Гоша, стараясь обойти меня, то слева, то справа. Однако, это ему не удавалось, потому что я, как нарочно, всё время путалась у него под ногами. Любино «А молоко-то брать будете?» осталось далеко позади и безответным.
У мостика Гоше всё-таки удалось меня обойти и схватить Тасю за руку.
- Да постой же ты!
Тася обернулась. Сказать, что она была раздражена или расстроена, значит не сказать ничего. Не решусь даже описывать выражение лица подруги. Но попасть ей сейчас под горячую руку я бы не хотела. Губы кривятся в презрительной усмешке, глаза прищурены. Однажды я видела её такой. Ещё в самом начале нашего знакомства. Тогда, выпихивая моего несостоявшегося жениха из квартиры, она зло и с сарказмом кричала ему в след: «Вы, мужики, как лук. Снимешь шелуху и рыдаешь сначала от разочарования потом от смеха». Кажется, с такими мыслями она сейчас смотрела на своего бойфренда.
А вот Гошиной отваги хватило на то, чтобы руку её не отпустить, а только перехватить покрепче. Хотя вид у него был виновато-смущённый.
- Я всё объясню.
- Да пошёл ты! Вот куда оказывается ты на самом деле ездил! Я дура, но это ещё не значит, что ты умный.
Тася резко крутанула руку, вывернулась и зашагала прочь. Я последовать за ней не успела. Гоша, поняв, что с подругой поговорить не удастся, зацепился за меня якорем.
Мы плелись на некотором расстоянии от разгневанной фурии, и Гоша, смущаясь, объяснял по какой причине здесь очутился.
Ещё собираясь в поездку, он заметил странное поведение подруги. В душу закрались подозрения. И не успев доехать до вокзала, он вернулся назад. Таси, естественно, у него уже не было. А на следующий день, подходя к нашему дому, он стал свидетелем того, как мы отбывали в неизвестном направлении. Ревность грызла человека. И он решил проследить за неверной подругой. Шпионил за ней несколько дней, пока не убедился, что сам дурак. Сегодня собрался идти виниться. Только мы его опередили.
- Так это ты в окна к нам заглядывал, маньяк недоделанный?! - возмутилась я.
Гоша покаянно кивнул.
- И у магазина нас выслеживал?
Тяжёлым вздохом он подтвердил и эту мою догадку.
Во дворе мы остановились, не решаясь пока входить в дом. Там бушевал торнадо: гремела посуда, хлопали двери, Тасина тяжёлая поступь оповещала, что сидеть на месте и предаваться печали она не собиралась.
- Подожди здесь. Позову, - сказала я вконец опечаленному фотографу.
И отправилась тушить «пожар».

Тася, хотя и кипела от негодования, меня выслушала. Тем более, что в случившемся была виновата и сама. Ещё немного побурчала на тему отсутствия идеальных мужчин, заявила, что это весьма прискорбно, и милостиво дозволила недостойному предстать перед её очами.
- Ну и чего ты ржёшь, как Санта Клаус? – рассердилась она, когда я захихикала, представив здесь грядущую картину с двумя действующими лицами. – Зови уже этого партизана. Пытать будем.
Лишний раз вмешиваться в дела подруги я не собиралась. Поэтому, оставив их наедине, разбираться друг с другом, вышла за калитку и бездумно поплелась по дороге. В голове лениво копошились мысли о непредсказуемости судьбы и её кульбитах.  В теорию они не развивались и в выводы не формировались. А так, пролетали мимо, не задерживаясь. То есть, говоря попросту, мысли были ни о чём. Одновременно мой взгляд скользил по усадебкам и соседним довольно солидным постройкам.
Всю мою жизнь меня окружали люди, которым было не по карману такое строительство. И поэтому трудно вообразить, во что обходилось такое роскошество. Хотя догадаться было можно. Гипотетически. Были, конечно, и такие домики, как, например, козыревская дача, без излишеств. Они не прятались за массивными кирпичными заборами, не впечатляли мансардами и средневековыми башенками, не топорщились телетарелками. К ним и подъезд был простенький из насыпного гравия или песка. И именно в таких домиках чувствовалось больше   трудовой активности, весёлой летней расслабленности. Играла музыка, слышались громкие голоса, звук работающего телевизора. Там протекала дачная жизнь. Даже создавалось впечатление, что жили в этих домах круглый год. Возможно, так оно и было.
Чуть запахло гарью. За невысоким забором просматривался верхний этаж дома, два окна которого почернели от копоти. На стене остались следы грязных подтёков. И мне подумалось, не зря в селе держат пожарную машину.
Прохожие встречались редко. Пробежала стайка мальчишек, возвращающихся после купанья.  Дед с удочкой обошёл меня и свернул к озеру. А я всё шла вперёд.
Территория, занятая под дачи, была не большая. Но активно застраивалась. Я поняла это, когда впереди замелькали основы будущих строений. Сворачивать на перекрёстках не хотелось. Смысла в этой прогулке я уже не видела. Да и пора было возвращаться к ужину. Вечерело. Кое-где в домах зажгли свет. Я зашагала назад, надеясь, что выяснения отношений между Тасей и Гошей закончились, и обоим в голову пришла здравая мысль о необходимости заняться приготовлением чего-нибудь к столу. Состоявшееся примирение, я нисколько в этом не сомневалась, должно было быть отмечено полагающимся застольем.
Небо заволакивало тучами – предвестниками дождя. Во влажном воздухе резче ощущались запахи цветущих растений, свежескошенной травы. Снова в носу защекотало от гари. Я покрутила головой, отыскивая дом с подпаленными окнами, споткнулась и упала, неловко подворачивая под себя ногу.
Упс! Неужели и в отпуске мне не повезло? Прочувствовав все места, которые могли подвергнуться травме, поняла, что ущерб моему здоровью нанесён небольшой. Ссадины на руках да синяк на лодыжке в обозримом будущем. Но всё-таки я уселась у забора чей-то дачи и начала придирчиво рассматривать конечность. Не хотелось бы провести свой отпуск с повязкой на ноге.
С противоположной стороны дороги гарью тянуло ещё сильнее. Наверное, подумала я, глядя на горевшее недавно здание, внутри дома пожар свирепствовал сильнее. На фасаде это отразилось меньше. Но дом явно требовал ремонта или хотя бы косметической уборки.  Я думала, что в нём сейчас никто не живёт. Во всяком случае, мне так казалось, когда я совершала свой променад. Сейчас я бы этого не утверждала, потому что в окнах мелькал огонёк. Свет фонарика то исчезал, то появлялся снова. И калитка оказалась приоткрыта. Очевидно, хозяева пожаловали, решили наконец-то заняться домом. Только почему свет не зажигают, а как-то по-воровски шастают? Хотя, откуда мне знать, что там у них погорело? Может быть, как раз электропроводка. Замыкание какое-то или ещё что-то подобное?
Быстро темнело. Я поднялась. Рассиживаться здесь не было никакого смысла. И есть хотелось уже по-взрослому. Мысль о том, что пара голубков на козыревской даче могли не сообразить приготовить основательный ужин, больно ранили моё сердце. А ещё больнее мой желудок. Он свирепо заурчал, готовый переварить сейчас всё что угодно. Нога моя не болела. Только саднили ладони. Это ещё одна причина поспешить, чтобы продезинфицировать кожу.
Я ускорила шаг и обернулась только раз, когда за моей спиной скрипнула калитка. Из неё вышел пожилой тучный мужчина с коробкой. Он тоже спешил. Но мне было уже не до него. Аппетит буйствовал.
В доме, к моей великой радости, витали чудесные ароматы чего-то жаренного. По всему было видно, что Тася сменила гнев на милость. Она ещё ворчала о мужском непостоянстве и их поголовном вранье, успевая при этом наготовить котлет и отварить макарон. Что ни говори, а хозяйка она отменная. И повезёт тому, кто отважится предложить ей руку и сердце.
Гоша восседал на высоком табурете здесь же на кухне и, кажется, был счастлив. От того ли, что Тася простила его глупую выходку, или от предвкушения вкусного ужина, с его физиономии не сходила довольная улыбка. Подтверждалась народная мудрость, что с годами центр семейной жизни смещается из спальни в кухню.
В общем, насытив желудки, мы ещё с час провели у телевизора и разбежались по своим углам.  Я не собиралась ложиться спать – было не очень поздно. Да и дел никаких не предвиделось. Можно было почитать хотя бы одну из тех легковесных книжонок, которые стояли рядком на полке. Сначала раздумывала об этом, а потом мысли перескочили на события сегодняшнего дня. Я прилегла на кровать, и сама не заметила, как уснула. И спала крепко, без сновидений.

- - - - - - - - - - - -

Утром успокоенного, но всё ещё смущённого Гошу отправили в город. Инициатором была Тася.
- Повалял дурака и хватит. Пора за работу браться, - безапелляционно заявила она, когда мы доедали яичницу на завтрак. – Сам говорил, что тебя в эту тьму таракань звали, ждут. Надеюсь, ещё не опоздал с поездкой?
Гоша чуть не поперхнулся. Но согласно кивнул, торопливо дожевывая то, что не успел вовремя проглотить.
Так что часам к десяти мы уже были одни, свободны и в меру довольны жизнью. Я успокоенная отсутствием реального маньяка, а Тася воодушевлённая явными намерениями друга перевести их отношения в более серьёзное русло. Такое благостное состояние решили поддержать передовым трудом. Сообразили, что давно пора собирать малину, обрезать засохшие и повядшие цветы, заняться прополкой некоторых грядок. Глядя на меня, согнутую пополам и с энтузиазмом разгребающую цветочные заросли, Тася усмехалась:
- Погляжу на тебя, поистине золушка в деревне. Токмо личико не увидеть за тылом-то.
- Сама такая, - беззлобно огрызнулась я.
Посмотреть, действительно, было на что. Обе мы в раздрызганых шортах (в наступающую жару одевать что-то закрытое не хотелось), копались в земле, прилагая наши маломощные усилия для борьбы с сорняками. Естественно, что из клумбы и зарослей малины выглядывали не наши головы, а «корма», основательно порозовевшая от утреннего загара.
Покопавшись среди флоры эдак часа полтора, решили, что с нас трудового энтузиазма хватит. Пора почивать на лаврах. И с чувством исполненного долга собрались на озеро совершать омовение.
Неожиданно вспомнила, что телефон, наверное, давно разряжен. С момента приезда сюда я им не пользовалась. Нужды не было. Но решив на всякий случай поставить его на зарядку, побежала догонять Тасю, сарафан которой мелькал уже  за забором.
Вчерашняя угроза дождя так и осталась угрозой. Ночью он прошёл стороной, оповещая нас только дальними яркими всполохами грозы. А сегодня стояла настоящая жара. И вода в озере так прогрелась, что почти не ощущалась разность температур между ней и телом. Поныряв и поплавав вволю, мы решили не жариться на солнцепеке, и отправились домой.
Уже у калитки с удивлением услышали непрерывный звонок моего телефона. Я поспешила в дом. Кому это припекло, что надо было так стараться меня вызвонить? Внутри шевельнулся неприятный ком страха: звонят соседи, потому что случился пожар, квартиру ограбили или бог весть что ещё? Страшные картины одна за другой возникали в моём воображении, пока я трясущимися руками старалась нажать нужную кнопку.
- Алло!
В трубке послышался злобный рык:
- Тебя где носит? Какого чёрта телефон отключаешь?
- Я… это… просто забыла про него, - заикаясь, проблеяла я.
- Просто она забыла! – гремел голос Карпа в трубку. – Голову бы тебе свернуть и другую приставить, чтобы лучше думала. Соседи твои тоже не знают, где ты изволишь пропадать. А мне, что прикажешь делать? Искать хладный труп по моргам?
Левин прямо-таки исходил яростью. Мне бы испугаться и разозлиться на его не обоснованные претензии. Кто он такой, чтобы отчитывать меня? Я женщина свободная, независимая и не имеющая к нему никакого отношения. А к криминальным делам вообще никаким боком. Но неожиданно нахлынула тёплая волна признательности, давно забытых чувств. Обо мне так беспокоился только дед. А с такой отчаянной яростью, пожалуй, никто.
- Ты волновался? – перебила я гневный словесный поток.
Поликарп замолчал. Только недовольное сопение слышалось в трубке.
- А ты как думаешь? – наконец пробурчал он, сбавив тон. – Говорил же, что позвоню. Хотел уже телефоны твоих подружек разыскивать. Сами они тоже куда-то подевались.
- Мы на даче у соседей загораем. Алина тоже здесь была, - совсем уже миролюбиво объяснила я. – Посёлок Новенький. Слышал о таком?
Теперь молчание длилось дольше. Я даже подумала, что связь прервалась. Но почувствовав, что в трубку дышат, ждала. И дождалась, называется.
- Сиди там, никуда не уезжай и телефон не отключай, - медленно проговорил Поликарп и отключился.
Ни одного доброго слова! Мне стало обидно до слёз. Раскатала губу, дура! Вообразила себе друга милого. Решила, что этот хам к тебе неровно дышит? Так, на, выкуси!
Тася, понимая, что мне сейчас не до неё, не приставала с вопросами, удалилась на кухню и гремела там посудой. А я, уткнувшись лицом в подушку, лежала на диване и переваривала обиду и злость на саму себя.
Не думаю, что прошло много времени. Надо знать Тасю, чтобы подозревать её в длительном молчании и в безразличии к происходящим событиям. Она пристроилась на диване у моих ног и потихоньку бурчала под нос:
- Ну и чего так убиваться? Это же твои не первые грабли. Пора привыкнуть. Хотя, я тебе так скажу, мужик он не плохой. Это я своей печёнкой чую. А у вас конкурс какой-то получается: кто кому больнее сделает. И кто сейчас лидирует?
- Да не знаю я! И, при чём тут чьё-то лидерство? Может это я ненормальная такая?
- Нормальная, нормальная, - успокоила меня подруга. – Он тебя просто в хорошем настроении не видел. Вот сейчас встанем, приведём себя в порядок. Парни любят красивых и недоступных.
- Пойду накрашусь и в сейф запрусь.
Тася засмеялась.
- Люблю, когда твои тараканы капитальный ремонт заканчивают и крышу на место ставят. И имей ввиду, табуреткой кину, если следующий раз по кому-то страдать надумаешь. Ты ему шанс дала стать единственным? Дала. А теперь, пожалуйста, как все - в очередь!
Тут уж и я не смогла удержаться от улыбки.
- Посмотреть бы, где она эта очередь? Ладно, обедать пойдём?
И мы наперегонки метнулись в кухню, где на медленном огне, издавая чарующий запах, тушилась курочка в чесночном соусе.

- - - - - - - - - - - - -

После сытного обеда мы несколько часов валяли дурака. В том смысле, что ничего полезного не делали. И бесполезного тоже. Валялись на диване, включали и выключали телевизор, когда надоедало таращиться в экран, перебирали книги на полке, рассматривали альбом с семейными фотографиями Козыревых. Тася робко предложила сделать уборку в доме, но сама же и отказалась от этой затеи. На дворе пекло, да и в доме уже не спасали кирпичные стены. Становилось душно. А представить себя сейчас на пляже тоже было невозможно.
- Знаешь что? – выдала я идею, пришедшую в мою не совсем здоровую голову. – Давай сходим сегодня на озеро вечером попозже. Представляешь, как здорово купаться при луне! Вода тёплая, вокруг никого, тишина и всё таинственно так. Почти как у Гоголя.
Тася призадумалась и ответила не сразу. Наверное примеряла на себя образ одной из героинь с картин Врубеля, Крамского или Васильева. Я не ошиблась. Воображение Таси было изощрённее.
- А вдруг там ночью русалки плавают? И мы среди них! Нагие. Обалдеть! 
Излишний энтузиазм подруги меня несколько отрезвил. Но шаг сделан, а отступать мы не привыкли. И, с трудом дождавшись сумерек, принялись за сборы.
Особого труда это не составило, потому что кроме лишнего полотенца с собой брать мы ничего не собирались. И только в последнюю минуту я вспомнила про фонарик. Не смотря на то, что практически у каждой дачи был свой придомный светильник, этот электрический прибор, на мой взгляд, не помешал бы. Тася поковырялась в каких-то ящиках и извлекла на свет божий древнего монстра ещё советского производства, но вполне даже дееспособного.
И вот мы бредём по уже знакомому, несколько раз пройденному пути, лениво переговариваясь и предвкушая прохладу озёрной нирваны. Жаркий день перешёл в душный вечер. В наступающей темноте глохли звуки. Соседи завершали дела на участках. Не слышалось птичьего щебета, лая собак, смеха и гомона ребятни. Темнота сгущалась, и тишина становилась ощутимо давящей. На своём пути мы не встретили ни одного человека. От этого я и, как мне казалось, Тася тоже чувствовали себя неуютно. Авантюра с ночным купанием на озере сейчас уже не представлялась столь привлекательным времяпровождением. Но мы вряд ли признались бы в том, что обеим хотелось держаться ближе к заборам, оглянуться на воображаемые шорохи за спиной и ускорить шаг, быстрее минуя менее освещённые участки дороги. Непроизвольное покалывание под ложечкой вызывали дома, в которых хозяев не было. В их отсутствие на электричество не тратились. Из-за заборов они чуть просматривались фантастическими тёмными контурами, будя наше и без того богатое воображение. И разговаривать почему-то расхотелось. С минуту шли молча, пока я не споткнулась.
- Чтоб тебя! – непроизвольно ругнулась я, еле удерживаясь на ногах.
Опять тот же самый камень, о который я подвернула ногу вчера!
- Что ты волчья сыть, травяной мешок, спотыкаешься? – усмехнулась подруга, поддерживая меня под локоть. Под ноги смотри!
Но я смотрела совсем в другую сторону, на окна второго этажа недавно горевшего дома. Теперь я точно не могла ошибиться. Свет довольно мощного фонаря возникал то в одном окне, то в другом. 
- Посмотри, там кто-то есть! – Я постаралась обратить внимание Таси на мелькающие отблески в окнах дачи напротив.
- Хозяин, наверное, вернулся, - равнодушно бросила подруга. – Решил порядок наводить после недавнего происшествия. Ты как? Сможешь идти?
Моё спотыкание никак не повлияло на решимость примерить на себя роль русалки. И мы продолжили свой путь. Только голову  мою никак не покидали мысли: что делать в горевшем доме хозяевам две ночи подряд? Тем более, что днём их здесь и следа не было.
В воде мы оказались, когда на небе уже поблёскивали звёзды, и луна неясно освещала округу. Я всегда замечала, какое странное впечатление производит лунный свет. Кажется, настолько светло, что видно всё. Но детали разглядеть никогда не удаётся. Сколько не приглядывайся. Брызги от наших ныряний и выныриваний, как хрусталики поднимаются вверх и снова опадают в воду.  Под неясным светом черты Тасиного лица искажаются, и мне становится не по себе. Наверное, и моя физиономия не была образчиком приятности. Потому что улыбка с лица подруги сошла. Комментарии не заставили себя долго ждать.
- Ну и рожа у тебя Жека! Если все русалки выглядели так, как мы сейчас, то непонятно, что славных моряков могло в них привлечь?
- Хвосты, однако.
Над водной поверхностью наши голоса звучали громче, чем обычно.  И это тоже было странно. Под лунным светом менялось всё: и вид, и звуки, и появлялось внутреннее ощущение чего-то необычного. Это был не страх, скорее – настороженность. Вот такая она магия лунной ночи!
Поплескавшись ещё немного в тёплой, как парное молоко, воде, вылезли на берег, обтёрлись полотенцами, а переодеваться не стали. Так и  отправились назад в мокрых купальниках. Кто увидит?
Улица теперь была освещена меньше. Приходилось внимательнее смотреть под ноги. Тут и пригодился наш фонарик. Жаль только хватило его ненадолго. Подходили мы к своим воротам уже без его помощи. Но лунного света хватило, чтобы увидеть  приоткрытую калитку. У меня как-то неприятно ёкнуло сердце. Но, подавив этот непроизвольный страх, я решительно вошла во двор.
- Ты всегда за собой дверь не закрываешь, когда уходишь? – спросила Тася.
В её голосе мне послышалось какое-то напряжение. Ого! Моя железобетонная подруга не была такой уж храброй, как старалась всегда казаться. Поэтому я решила, что пора и мне проявить характер. Не всегда же прятаться за чью-то спину. Дрожащей рукой я дёрнула ручку двери.
Ну, слава богу! Обе мы с облегчением вздохнули. Дверь не поддалась, она была заперта. Значит чужих в доме не было.
Ключ легко провернулся в замке, и мы поспешили побыстрее оказаться внутри. Бережённого бог бережёт. Захлопнули за собой дверь. Я прошла вперёд и потянулась к выключателю. И вдруг чья-то рука обхватила меня сзади, а широкая ладонь закрыла рот. Ноги мои стали ватными и опорой уже не были. Так что осесть кулем на пол мне не позволяли только сильные руки вора, похитителя, насильника, убийцы. Понятно, что все эти определения в моей голове возникли сразу и от того категория человека, проникшего в наш дом подпадала под самые страшные представления. Кажется, я смогла только пискнуть или промычать, т.е. издать нечленораздельный звук. Потому что Тася, сбрасывая с ног обувь, удивлённо спросила:
- Ты чего там пищишь? Хвост прищемила? Включай уже свет, Жека! Ни черта не видно.
При этих словах руки бандита резко разжались. Я, как и предполагала, не удержалась на ногах и повалилась на пол, задевая попутно стул, обувную полку со всем, что на ней находилось и, производя этим немалый шум.
Когда свет всё-таки Тасей был включён, то перед её встревоженным взором предстала следующая картина: у стены в прихожей стоял Поликарп с широко раскрытым ртом, у его ног валялась полуголая я, а вокруг разбросанные вещи и обувь. Кроме того, при падении я, стараясь сохранить равновесие, хваталась руками за что придётся. Таким образом, с вешалки падали висевшая на ней одежда и головные уборы. И всё это разнообразие живописно покрывало нас с Поликарпом, правда, частично. Так на нём оказались синяя бейсболка и шарф через плечо. Мою голову прикрывали старые тренировочные штаны. Всё остальное тело оставалось открытым. Если, конечно, не считать моего собственного купальника.
- Мама моя родная! – не удержалась от восклицания подруга. – Ты-то чего здесь делаешь?
Обращение однозначно относилось к Поликарпу. Но он, как язык себе откусил. Молчал и таращился то на меня, то на Тасю и что-то осмысленно ответить пока явно не мог. Наверное, мысли в голове выстраивал по ранжиру.
Я продолжала лежать там, где он меня и бросил. Только для удобства подпёрла голову рукой и со скрытым ехидством наблюдала за последующими действиями Левина. Тот крутился на одном месте, стаскивая с себя нечаянный антураж, и старался подобрать разбросанные вещи, чтобы водрузить их на прежнее место.
- Э, кавалер, - зажглась Тася справедливым негодованием. – Девушку брал? Брал! А на место, кто ставить будет?
Мгновенно лицо Карпа покраснело, глаза, которые он вначале упорно отводил, теперь виновато смотрели на меня. А взгляд нет-нет, да и соскальзывал с лица на другие части тела.
Я картинно вздохнула, добавив драматизма в ситуацию. Так что, когда Левин осторожно подхватил меня с пола и понёс в комнату, было видно, что чувство вины его переполняет.
- Женя, прости меня! Я тебя не поранил? Сейчас всё объясню. Ты испугалась?
Ба! Да у нашего гостя голос прорезался! Язвить, конечно, я могла сколько угодно. Однако, чувствовала себя в его руках совсем неплохо. Но афишировать это я никому бы не стала, как своё личное и, можно сказать, сокровенное. И ещё надеялась, что для него это тоже что-то значило.
Усадив меня в кресло, он пристроился на диване. Видно было, что чувствовал он себя всё ещё неловко, хотя и старался придать лицу более уверенный вид. Знал, негодник, что придётся объяснять своё неожиданное появление в наших «покоях», но упорно отводил взгляд и чего-то там мычал себе под нос. Так продолжалось некоторое время, пока Тася не догадалась и не принесла халатики, прикрыть наши тела в купальниках. Она деликатно удалилась на кухню приготовить чай и что-нибудь перекусить. Но и оттуда слышала всё, что говорил Левин.
А история была проста до банальности. Господин полицейский своё обещание таки выполнил – позвонил мне через пару дней. Так как телефон мой к тому времени благополучно разрядился, а я находилась далече, то попытки Левина услышать или увидеть нужный ему объект не увенчались успехом. Даже, несмотря на то, что он предпринял попытку опросить наших ближайших соседей. Это не удивительно. Уезжали мы на дачу ранним утром, когда ещё все спали. А отъезд Козыревых и наш  был столь стремителен, что оповестить кого-то просто не успели. Только, истерзав свой телефон до крайности и, пытая калёным железом коварную Алину, он, наконец, дозвонился до меня. Но и потом странности, связанные со мной не закончились. Я оказалась в том самом посёлке, где горел дачный дом соседа Левина, куда он намеревался ещё раз заглянуть, как на место происшествия. Злосчастный телефон так и не был найден. А расследования Поликарпа, связанные с бомжом, успеха не принесли. Не тот оказался мобильник в руках Пашки.
Я благоразумно помалкивала, но Тася, сложив два и два, не вытерпела и подала голос из кухни:
- Поздно хватился. Если телефон в доме, то хозяин уже подсуетился. Мы видели, что там кто-то есть, когда купаться шли.
Поликарп повёл плечам.
- Да это я, когда приехал под вечер, пытался осмотреться. Но темнеть стало, а с фонариком не много увидишь. Отыскал дачу Козыревых, а она закрыта. И вас как ветром сдуло. Говорил же Евгении, чтобы сидела дома. Пришлось кое-какие приобретённые навыки использовать, чтобы внутрь попасть.
- Это точно! – выдала реплику Тася. – С кем поведёшься, от того и наберёшься! Ты уж сразу выкладывай, чего у своих подопечных нахватался?
Левин повысил голос, чтобы моя подруга усвоила, наконец, истинную причину его беспокойства.
- Что же прикажешь делать, если она вечно в какие-то неприятности попадает: то мошенников в дом пустит, то труп у порога найдёт, то сама чуть трупом не станет?
Ответ последовал незамедлительно.
Женись!
- Что-о!? – в унисон воскликнули мы оба с Поликарпом.
- Да это же самый лучший способ ситуацию под контролем держать.
Под ситуацией Таисия видимо имела меня. И тут уж мне пришлось прервать молчание.
- Ну, хватит! Я вам не бычок на верёвочке. И как-нибудь сама разберусь, когда и за кого мне замуж выходить. А вам, Поликарп, как вас там по батюшке, без приглашения советую следующий раз не приходить. Тем более вламываться, как бандит.
- Львович я,  – уже тише ответил Левин. – Я ведь подумал, что вы уехали с дачи, если ночью вас в доме не оказалось. А кто-то этим воспользовался и в дом ломится.  Вот первая реакция и была такой. Я же уже извинился.
Он смотрел на свои руки, на чашку с чаем, которую ему налила Тася. И только изредка кидал на меня робкие взгляды. Такого Левина я ещё не видела. И такой он мне тоже нравился.
Пока мы так переглядывались, Тася нашла новый повод, чтобы прицепиться к нашему незваному гостю.
- Так значит Карп Львович вы есмь? Странное, знаете ли, сочетание. Как-то созвучно с Нарцисом Крокодиловичем или Бегемотом Георгиновичем.
Глаза Поликарпа округлились, губы сжались, а щёки наоборот раздулись. Я не сомневалась, что он сейчас или лопнет, или пришибёт Тасю своим кулачищем, который лежал на столе в непосредственной близости от обидчицы. Что ни говори, а мы с подругой для него всегда были раздражающим фактором.
Но случилось другое. Всегда ворчливый и всем недовольный служивый неожиданно звонко рассмеялся. И это было так заразительно, что удержаться нам не удалось. Ржали мы все трое долго и до слёз, выдумывая всё новые заковыристые имена и отчества. А потом с аппетитом смели за один присест поздний ужин и допили чай, между делом рассказывая друг другу мы о нашем здесь времяпровождении, а Поликарп о его общении с бомжами.
За разговорами не заметили, как пролетело время. Определив Левина на ночлег, мы с Тасей перемыли посуду и тоже отправились спать.

- - - - - - - - - - - - -

Меня разбудило звяканье посуды на кухне. Я как лунатик с полуоткрытыми глазами побрела на запах кофе. Как ни странно, но кашеварил там Карп.
- Доброе утро! – поздоровался он. – Кофе будешь?
Я кивнула и посмотрела на настенные часы. Шесть утра. Ничего себе! Вставать в такую рань мы не привыкли.
- Ты чего ни свет- ни заря вскочил? – удивилась я.
Левин усмехнулся.
- Забыла, что я на работе? А мне ещё добираться до города час. Да и пошарить на даче Валентина хотелось бы при дневном свете.
- Можно я с тобой? – спросила я, вовсе не надеясь на положительный ответ. Сейчас рявкнет, что, мол, не суйся не в своё дело, и вся прелесть вчерашнего вечера улетучится, как дым. А ведь так хорошо я не чувствовала себя уже давно. Присутствие Поликарпа меняло всё. И даже меня. И вчера мне показалось, что именно он может дать то, чего мне всегда не хватало – опору и надёжную защиту. С ним я чувствовала себя спокойной, сильной и уверенной.
Но, вопреки моим сомнениям, Левин поступил странно. Он разлил кофе по чашкам, поставил турку на плиту и, прежде чем сесть за стол, поцеловал меня в макушку, растрепав и без того взлохмаченные после сна волосы.
- Обязательно пойдём вместе. Возможно, у тебя взгляд зорче. Увидишь то, чего я не заметил.
Оставив Тасе записку, в которой объясняли наше отсутствие, мы зашагали по направлению к дому Валентина. Со времени пожара он на даче не показывался. Так сказал Карп. Но тогда кто же был в доме несколько дней назад? Не приснился же мне свет в окнах, когда я споткнулась о тот злополучный камень? Я поделилась своим наблюдениями с Левиным. Он ничего не сказал. Но, как мне показалось, задумался.
На этот раз калитка была плотно прикрыта. Но что-то насторожило нас. Еле слышный шум внутри дома не мог показаться только мне. Поликарп тоже прислушался, сделал мне жест рукой, чтобы помалкивала, и тихо приоткрыл калитку. Она чуть скрипнула, но вряд ли этот слабый звук потревожил чужака в доме. Пока мы с великой осторожностью буквально крались к дому, звуки слышались всё явственнее.
У входа Левин опять жестом приказал мне оставаться на месте, а сам, приглядев поблизости какую-то палку, решительно открыл входную дверь.
Через несколько секунд внутри раздались крики, топот чьих-то ног, шум падающих предметов. Потом как-то всё сразу стихло. Я решила, что ждать больше нечего, концерт окончен, вор изловлен, наша доблестная милиция нас бережёт. Подошла к двери и уже намеревалась открыть её, как она распахнулась сама. И я нос к носу столкнулась с толстяком, весьма солидного возраста, с красной физиономией и выпученными от страха глазами. Он, горемычный, явно старался удрать. А так как спешил очень, то под ноги не смотрел. А я оказалась тут как тут со своим неуёмным любопытством. И хоть мелковата была по его-то меркам, но препятствием достаточным, чтобы он, столкнувшись со мной, споткнулся и мешком повалился с трёх ступенек перед входом. Обо мне и говорить нечего. Массы этого мужика хватило, чтобы меня как пушинку снесло в сторону и закрутило. Однако, на месте удержатся я тоже не смогла и приземлилась, как вертолёт пятой точкой ровно на тушку этого громилы. В такой композиции нас и увидел Поликарп, выходя из дверей и держась рукой за голову. 
Левин морщился от боли, но удержаться от смеха не мог. Остановился только, когда мы, наконец, подняли стонущего от боли в ноге и немного помятого мной вора и стал выяснять, откуда этот толстопузик взялся. Оказалось, что сосед напротив, решив, что хозяин не покажется ещё долго, заглядывал на эту дачу поживиться тем, что плохо лежит. А лежало «плохо» очень даже много чего.
В то время, когда господин полицейский допрашивал того самого дачника, который уморил работами на приусадебном участке одну жену, а теперь пытается сделать тоже самое с другой, я кипела от злости, негодования и смущения. Ну почему Левин видит меня всегда в какой-то нелепой ситуации? То с трико на башке, то верхом на незнакомом дачнике. Ну почему бы ему не любоваться мной где-нибудь в ресторане под звуки романтической музыки? Где я при параде, вся из себя, танцую вальс с элегантным кавалером. Так нет, же! Я то вся в слезах и соплях, то валяюсь полуголая у его ног, то с подгибающимися коленками дрожу от страха у трупа родственника.
На диване, покрытым вязаным пледом, сидеть было удобно, и наблюдать за допросом интересно.
- Как же это вы, Аркадий Борисович, дошли до такого? – негодующе вопрошал Поликарп. – Пожилой солидный человек. Уважаемый, наверное? И на кражу со взломом решились.
- Враки всё! У Валентина дверь открыта была. Ничего я не взламывал! – неожиданно писклявым голосом заканючил толстяк.
Надутые щёки его обвисли, глаза под мохнатыми седыми бровями блудливо бегали, руки с короткими пальцами тряслись. Он сжимал их, стараясь унять дрожь, но это не удавалось. Серая футболка на груди пропиталась потом. Капельки его  стекали по виску. Было что-то омерзительное во всём облике этого человека. И в голове не укладывалось, какой такой женщине пришло в голову выйти замуж за этого старика, батрачить на его фазенде и, скорее всего, управляться к тому же со всем домашним хозяйством.
Аркадию Борисовичу было далеко за шестьдесят. Но жалости я к нему не испытывала. По всему видно было, что Поликарпу тоже было мерзопакостно. Но, помолчав немного, он почему-то проявил к вору снисходительность. И пообещал отпустить с миром, если тот вернёт сейчас же всё, что понатаскал тихой сапой в свою берлогу.
Осчастливленный такой перспективой воришка-старичишка несмотря на солидный вес ретиво бросился выполнять приказ. И скоро на столе перед нами выросла небольшая кучка барахла, которую он успел утащить. К счастью, за две ходки удалось выкрасть немного. Получив индульгенцию от Левина, он, всё ещё обливаясь холодным потом, быстро ретировался, оставив после себя неприятный запах страха, который перебивал даже остатки запаха гари.
Пока Поликарп перебирал вещи, возвращённые Аркадием Борисовичем, я огляделась вокруг. Дотла сгоревшим оказалось только кресло. Стол обгорел частично, так же, как и синтетический палас, прикрывавший замусоренный пол. Можно сказать, что пожар значительного ущерба дому не нанёс. Больше навредили пожарники, заливая очаг возгорания водой. И теперь требовалась большая генеральная уборка, чтобы помещение приобрело жилой вид.
- Здесь убраться не мешало бы, - заметила я.
- Валентин с документами по страховке все дела закончит и наведёт порядок, - недовольно хмурясь, ответил Левин. – Я надеялся, что его телефон среди этих вещей отыщется. Зря надеялся.
Он обвёл комнату внимательным взглядом. И добавил:
- Я ещё прошлый в доме всё обшарил. Телефоны обычно далеко не прячут. Их кладут на видные места, чтобы по первому звонку взять в руки. А тут ни на полках, ни на столах, ни на подоконниках, ни в ванной, нигде нет. В общем, нечем мне порадовать своего соседа. Скорее всего, как он и предполагал, мобильник из кармана выкрали. И найти его теперь дело безнадёжное. Да! Плохой из меня сыщик.
- Зато человек хороший!
У меня эти слова вырвались как-то сами собой. Честное слово, я не хотела говорить, только подумала. А прозвучали они вслед за мыслями. Бывает за мной такой грех. Ляпаю, не подумавши, что ни попади. Теперь приходится только ждать, когда Поликарп рассмеётся, пошутит в ответ, замнёт, так сказать, неловкость. Но Левин обернулся, помедлил секунду и шагнул ко мне.
В его руках я оказалась быстрее, чем успела догадаться, что он собирается делать. А потом за поцелуями вообще уже ничего не соображала. Голова кружилась и была лёгкой, как и всё моё тело.   Ничего более естественного и прекрасного со мной никогда не случалось. То, что было с моим бывшим кавалером, называлось донельзя сухим и пресным словом – отношения. А в этих объятиях я таяла, млела, а потом кружилась в танце какого-то невообразимого счастья. Отбросив всякую скромность и прихватив Карпа за уши как чебурашку, я чмокала его в глаза, нос, щёки, смеющиеся губы. И тоже смеялась легко и свободно, нисколько не боясь показаться смешной, неловкой или вообще дурой. Казалось вполне естественно говорить глупости, спорить, даже накричать друг на друга. Это всё равно ничего уже не меняло. Главное, что мы двое и вместе.
Прижимая меня спиной к дивану и нависая надо мной, Поликарп пытался объяснить, как я его зацепила ещё в тот первый раз, когда своим родственникам представила женихом. Показалась я ему неприступной воображалой. Не хотел лезть в чужую жизнь. Думал, там и без него хорошо. Но всё равно тянуло ко мне.
- Что ты! – потупилась я. – Мы, королевы - бабы простые.
А про себя подумала. Вот как! Счастье упорно лезло мне в дом. А я его не пускала.
Потом он ещё говорил мне что-то, а я ему. Всё какие-то глупости. Но нам обоим казалось, что ничего важнее этих слов нет. И продолжаться это безобразие могло ещё долго, если бы ни одно обстоятельство. Чтобы улечься со мной на диване Поликарпу пришлось притиснуть меня к самой его стенке. И чем сильнее, от избытка чувств, он прижимал меня, тем сильнее, что-то впивалось мне в бок. Когда же я, не выдержав, завопила «Ай-ай!», Левин отпрянул и с испугом воззрился на меня.
- Что случилось?
Я сменила лежачее положение на сидячее. И, потирая травмированное место, пожаловалась:
- Там торчит что-то. Прямо весь бок протыкало.
Когда откинули плед, то между сидением и стенкой дивана обнаружили пропажу. Тонкий смартфон застрял там. И только при давлении снаружи начинал выпирать, своей боковиной тычась в мой организм.
- Я же говорил, что ты со своим свежим, так сказать, взглядом будешь просто незаменима! – хмыкнул Поликарп и снова принялся меня целовать.
Относительно взгляда я бы ещё поспорила. Но не до того было. Так что оставила разговоры на потом.

- - - - - - - - - - - - -

Дачная вольготная жизнь длилась недолго. Во всяком случае нам с подругами так казалось. Почти месяц проведённый на природе сделал своё дело. Загорелые и постройневшие мы с Тасей появились дома на зависть соседям, когда Козаревы вернулись из поездки. Дача на их взгляд была в абсолютном порядке и счастливы оказались обе стороны. У наших соседей родилась красавица – внучка и дочка чувствовала себя прекрасно. А мы провели отпуск наилучшим образом и с наименьшими затратами. Теперь предстояло утрясти все наши личные отношения. Но это тема следующей истории.

2016 г.