Последние дни в школе были поистине сумасшедшими. Как, впрочем, и каждый год, когда назревает июньский педсовет и грядёт подведение итогов. Слава богу, мои подопечные восьмиклассники вовремя подобрали «хвосты» и без проблем переводятся в девятый класс. Одной заботой меньше. Но тот, кто работал в школе, знает, что других дел хоть отбавляй. Классы приводились в порядок самими преподавателями. Им в помощь давали то техничку, то маляра или плотника, где-то раздобытые директором. Однако меня пожалели и после недавней травмы от трудовой повинности освободили. Зато нагрузили бумажной работой. И я несколько дней копалась в ворохе отчётов, планах, журналах и прочей макулатуре при всём том, что существовала их электронная версия. Когда я с недоумением высказала претензии по этому поводу Антону Антоновичу – нашему директору, он с готовностью разъяснил:
- Я, Евгения Александровна, не доверяю этим новшествам. Сейчас каждый способен влезть в нашу школьную базу и одним кликом изменить вот эти самые циферки, что вы сейчас пишите. А потом доказывай, что было совсем не так. Даже среди наших учеников такие виртуозы найдутся! Не поверите, на что способны! А на бумаге любую подтирку заметно. Напишешь пером – не вырубишь топором. Народ мудр. Так что работать негры, солнце ещё высоко!
И, похлопав меня по плечу, мол, продолжай в том же духе, отправился по своим делам. Последний год перед пенсией он не хотел неожиданностей и лишних неприятностей. Подстраховывался. В принципе, его можно было понять.
Мне только оставалось продолжить бесславный труд, потирая уставшие глаза, и, время от времени, чихать от бумажной пыли и запаха краски, устойчиво утвердившегося в этих стенах на неопределённое время.
Домой я плелась уже, как говориться, на последнем вдохе. По пути прошлась мимо торговых лотков, за которыми активные зазывалы пытались всучить наивным прохожим свою южную продукцию. И теперь два полных пакета оттягивали руки. Я остановилась, чтобы поправить съехавший с плеча ремень сумки, и тут увидела, как из-за угла дома вылетает здоровенный ротвейлер и несётся к ряду полосатых палаток. За ним, явно уступая своему четвероногому другу в скорости, бежит мужик с поводком и орёт: «Стой, Джек! Стой! Стой, сволочь!» Ротвейлер, не снижая скорости, подлетает к одной из палаток и тычется мордой в прилавок с молочными продуктами. Недолго думая, продавец произносит: «Бэри што хочеш и уходы». Ротвейлер хватает творожный глазированный сырок и бежит дальше, на ходу тормоша и заглатывая съестное. Секунд через двадцать пробегает мимо запыхавшийся хозяин со словами: «Прибью гада!» А пёс, уже отоварившийся у очередной палатки, продолжает свой путь. Погоня продолжается. Я даже позавидовала. Мужик-то молодец! И собаку накормил и пробежку себе устроил.
Собравшись с силами, поплелась дальше. Солнце пекло в затылок и пот ручейком сбегал по виску. Из последних сил я представляла прохладный душ и мой любимый диван перед телевизором. И я на нём. Это воображение придавало сил!
Приложив героические усилия, чтобы вскарабкаться на этаж и разобрать продукты по полкам, я, наконец, оказалась под струями воды. Стояла и млела от удовольствия. Как мало надо человеку для счастья! Но, оказалось, столько же - для ненависти.
Длинный звонок в дверь резко прервал моё блаженство. Проигнорирую. Позвонят и уйдут. Догадаются, что дома никого нет, если не открывают. Но не тут-то было! В дверь постучали, потом позвонили снова. Это уже напрягало. На минуту всё стихло, а потом возобновилось снова: звонок – стук, звонок – стук. Моё до того благодушное настроение, как рукой сняло. С решимостью высказать всё, что я думаю о надоедливом полудурке, накинула халат и направилась открывать дверь. Но по пути поостыла. Мелькнула мысль: «А если у людей что-то случилось? В каком ещё другом случае можно быть таким настойчивым?»
В проёме открывшейся двери передо мной предстало три весьма колоритных субъекта. Тётка лет пятидесяти стояла впереди. На её почти квадратной фигуре природа отыгралась, к тому же приставила на саженые плечи плоскую голову, выглядевшую там совершенно карикатурно. Это чудо –юдо за руку держало девушку, ещё совсем молоденькую, но имеющую сто процентный шанс с годами стать копией матери. Родственное сходство было на лицо. Я чуть было не рассмеялась, но заткнулась сразу, как только взглянула на третьего пришельца. Тот был фигуристее, но похожие черты лица не оставляли сомнений, что он относится к тому же семейному клану. Трёхдневная щетина и глубоко посаженные глаза под нависшими надбровными дугами окончательно упрочили мою веру в теорию Дарвина.
- Женька, здравствуй!
Тётка развела в стороны короткие руки и, переступив порог, ринулась ко мне.
Не ожидая такого ошеломительного наступления, я попятилась. И это была моя роковая ошибка. Вслед за агрессором ринулась остальная рать. И через минуту в прихожей кроме людей находились уже несколько объёмных сумок и два чемодана. А ко мне ошарашенной и не успевшей произнести ни слова подступало чудо-юдо с явным намерением создать более тесный тактильный контакт. В нос ударила волна запаха давно немытого тела.
- Мама! – пискнула я и в ужасе выставила руки вперёд.
Тётка притормозила. Нечто подобное улыбки отразилось на её лице.
- Ба! Да ты меня совсем не помнишь, Женьк? Я Нина – жена Леонида Каптелова. Дядьки твоего троюродного, который в Клинове жил. Помер он недавно. Сиротами нас оставил. И без крыши над головой. Ой, горе!
Она постаралась изобразить остатками выщипанных бровей великую скорбь. Но такая мимика меня напугала ещё больше.
- Я вас не знаю! Уходите из моей квартиры. Иначе я полицию вызову, - с трудом выговорила я, стараясь, чтобы голос меньше дрожал.
- Ну, чья эта квартира ещё разобраться надо! Как-никак, а Егор Мартынович мне тестем приходился. И это его родные внуки. А ты седьмая вода на киселе. Так что, разберёмся! А пока какую комнату нам выделишь? Не выгонишь же родственников на улицу ночевать?
Тут я поняла, что моего согласия и ответа совсем не требовалось, потому, что молодая поросль чудо-юда уже втаскивала свои пожитки в гостиную, топча грязной обовью мой светло – бежевый палас, которым я ещё недавно так гордилась.
Аршин проглотила – это про меня. Однако из ступора меня вывела всё та же тётка. Она потянула меня за рукав халата в кухню. По-хозяйски поставила чайник на газ, заглянула в холодильник и примирительно сказала:
- Что свалились на тебя так неожиданно, так мы не виноваты. Сложилось всё неудачно. Без квартиры остались. А кроме, как к тебе податься некуда. Поживём пока здесь. А там видно будет. Ты пока на стол чего-нибудь поставь. С дороги голодные, как волки.
И удалилась.
Я тихо сползла по стенке на табурет, пока ещё плохо соображая, что случилось и что всё это значит.
Постепенно в голове стало проясняться. Итак, объявились неожиданно родственники. Случается. Хотелось бы конечно знать, где они были, когда я осталась сиротой после гибели родителей в сгоревшем до тла доме? Тогда объявился только старый дед Егор. Но служба опеки не отдала на попечительство военному инвалиду 15-ти летнюю девочку, а определила её в детский дом. Дед Егор навещал меня часто и без подарков не приходил. Нельзя сказать, что жилось мне в этом учреждении очень плохо. Но, когда исполнилось восемнадцать, то с радостью и облегчением перебралась к старику. Я снова обрела, в некотором роде, семью. А Егор Мартынович помощницу и сиделку. К тому времени он был уже очень болен – фронтовые раны давали себя знать. Моей матери он приходился двоюродным дядей. Правильно сказала тётка: « Седьмая вода на киселе». Но жили мы с ним душа в душу. И за то уважение, которое я к нему испытывала, он относился ко мне с отцовской теплотой и заботой. А после смерти оставил квартиру мне по завещанию. И почти никогда не вспоминал о сыне и его семье из Клинова. Хотя теперь услужливая память подкинула парочку эпизодов и фраз из того времени, когда я только осваивалась в доме деда.
Рассматривая альбом, где среди множества чёрно-белых и цветных фоток мелькали редкие пожелтевшие фронтовые фотографии, я расспрашивала хозяина, кто на них изображён. Там были снимки и моих родителей. Увидев их, я не выдержала и расплакалась. А старик неумело успокаивал, поглаживая подагрической рукой мою голову. Одну фотографию он прокомментировал очень скупо:
- Сын со снохой.
Сначала я постеснялась спрашивать. Но когда в очередной раз не приходило поздравлений с днём рождения и другими праздниками, вопрос на языке так и вертелся. И я не могла не поинтересоваться, почему между отцом и сыном нет близких отношений?
- Никаких нет, - негромко ответил Егор Мартынович. – С тех самых пор, как меня в очередной раз оперировали и восстанавливали долгий период. Тогда сын позвонил и сказал, что ему сейчас некогда мной заниматься. А сноха открытым текстом высказалась: «Горшки после тебя выносить не собираюсь». О себе я им больше не напоминал. Одна Оленька – твоя мама за мной ходила. Так и получилось, что ты мне роднее всех.
Вспомнила я ещё одно неприятное происшествие, случившееся приблизительно за год до смерти деда. Я возвращалась из института. А из подъезда навстречу мне выскочил всклоченный и злой мужчина. На минуту остановился, нервно закурил сигарету и быстро зашагал проч. Я посмотрела вслед, потому, что лицо его кого-то напоминало. Кто это был, я догадалась только когда вбежала в открытую дверь квартиры и увидела деда на полу с сердечным приступом. Сын был очень похож на Егора Мартыновича.
Таким образом, в наследство от деда я получила не только квартиру, но и этих ужасных родственников. Да ещё, как видно, с проблемами. Если бы Таисия была дома, то противостоять пришельцам было бы проще. Но она на гастролях, и теперь мне приходилось самой «разруливать» ситуацию.
Я попыталась взять себя в руки и прикинуть, чем заняться в первую очередь. Пока ясно одно, выпроводить незваных гостей сейчас я не смогу. Скорее всего, сил не хватит. А если, правда, что они остались без крова над головой, то было бы вообще бессердечно так поступить. Сначала надо досконально расспросить тётку. И делать это без лишних эмоций. Чутьё подсказывало мне, что держать у себя под боком враждебно настроенную семейку опасно. Завтра же стоит переговорить с юристом относительно моих прав на квартиру. И хотя законность моего владения жилплощадью раньше сомнений не вызывала, но в свете, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств, всё могло измениться.
Под эти раздумья я выставила на стол всё, что могло пригодиться для ужина, и отправилась переодеваться в спальню.
В платье, вооружённая программой действий, я чувствовала себя увереннее, чем двадцать минут назад. Но при виде комнаты, куда внедрились мои, так называемые, гости, ноги подкосились. Я ухватилась за косяк двери, чтобы не осесть тут же на пол. Вся одежда и бельё из шкафа были вытащены и свалены в кучу на уже разложенный диван. Книги валялись на полу. А их место заняли какие-то тряпки и вещи. Моя сдержанность дала трещину. Волна негодования готова была обрушиться на головы неандертальцев, поправших все правила приличия. Видимо нецензурное выражение моего лица разбудило в них крупицу совести, потому что мамаша этого семейства несколько смутилась и виновато произнесла:
- Женечка, извини, что не спросили, куда вещи положить. Но ведь тебе одёжка своя нужна? Заберёшь в свою комнату. А мы уж тут расположимся.
Я с трудом взяла себя в руки. Обрадовалась только одному обстоятельству, что эта семейка не успела добраться до документов и золотого колечка матери, хранимого мной как память.
- Извольте откушать, господа! – с неприкрытым сарказмом выдавила я из себя, подождала, когда гости прошествуют мимо меня в кухню и, взяв всё самое ценное, что было у меня, отнесла в спальню. Про себя решила, что это не так уж и много и можно носить с собой. От греха подальше. А вещи заберу после ужина. Пусть полежат недолго на подоконнике и в тумбочке. Но, как оказалось впоследствии, оптимизм мой был преждевременным.
Сидеть за одним столом с чавкающим семейством чудо-юда было выше моих сил. Я стояла у окна и слушала явно лживый рассказ тётки Нины о том, как недобросовестные риэлторы завладели их квартирой. Вся история о незаконном размене, пропаже документов, сбежавших посредниках с деньгами, была шита белыми нитками. Даже я, ничего не смыслившая в квартирных махинациях, не сомневалась, что всё это первостепенное враньё. Но уличать родственницу в этом смысла не видела. А она, видимо решив, что уже достаточно навешала лапши на уши, соизволила, наконец, меня познакомить со своими отпрысками.
- Что это я? Совсем из головы вылетело. Я же тебя с Анжеликой не познакомила! А это Станислав – мой старший.
Дальнейших комментариев не последовало. И только я вознамерилась поинтересоваться местом учёбы и работы родственников, прервал меня сам Станислав:
- А ты чо, тут одна живёшь?
Вот тебе и раз! Ни здравствуй, ни прощай, ни спасибо! Так прямо в лоб! Мало сказать, что сам вопрос меня насторожил. Мне даже чувствовалась в нём какая-то угроза. Всё во мне подобралось. И сама не знаю почему, я брякнула:
- Почему одна? Жених приходит. Собираемся скоро съехаться.
Краем глаза заметила, как несколько сникла тётка. А, так называемый, братец вытер тыльной стороной ладони рот, молча, вылез из-за стола и ушёл в комнату.
Разговор с тёткой продолжался ещё некоторое время. Много выведать не удалось, но намерение её искать здесь работу было мне совсем не по нраву. Время от времени, в наш диалог Анжелика писклявым голосом вставляла своё слово, поражая дремучестью сознания, если не отсутствием такового вообще у этой четырнадцатилетней девицы. О себе я поведала лишь то, что работаю учителем.
- Так ты завтра на работу пойдёшь, не забудь ключ от квартиры оставить, - поспешила предупредить меня гостья. – Анжелике город покажу. Да и вообще.
Глазки-бусинки её как-то быстро забегали из стороны в сторону. И нехорошее предчувствие всколыхнулось во мне. Но что было делать? Не взаперти же держать незваных гостей? Или, того хуже, оставить квартиру незапертой, когда им понадобится выйти?
Я отдала второй ключ от замка пришельцам и ушла к себе в спальню, предоставив им возможность ещё часа два возиться в кухне и ванной. Даже, когда всё стихло в квартире, долго не могла уснуть, прикидывая, как мне выселить незваных гостей. Наконец, уснула, так ничего и не придумав.
- - - - - - - - - - -
Весь следующий день я была как на иголках. Окончательно опротивевшие бумажки вызывали стойкое отвращение. И мне казалось, что до исхода последнего рабочего дня я вряд ли дотяну. Но всему приходит конец. Неожиданно у моего стола появилась завуч и довольно миролюбиво заявила, что она сама подведёт итоги. Попросила только отнести подарки родителей в учительскую и не опаздывать завтра на сабантуй, устраиваемый ежегодно коллективом школы в связи с окончанием учебного года.
С облегчением вздохнув, я перетаскала коробки конфет и бутылки шампанского – стандартный подарочный набор учителям, куда было велено, и отправилась домой. Шла и думала, что меня там ожидает. Судя по горе немытой посуды с вечера ничего хорошего. Ожидания меня не обманули.
Я воспользовалась собственным ключом. Из квартиры сразу пахнуло сигаретным дымом. И как это я не предупредила, что курить в моей квартире нельзя? Хотя гости могли бы и сами догадаться. У меня нет ни пепельниц, ни сигаретных пачек, ни зажигалок. Постучавшись в комнату с громыхающим во всю мощь телевизором, приоткрыла дверь и замерла в ужасе. В клубах дыма на диване на смятых простынях возлежал Станислав, покуривая далеко не первую сигарету и прихлёбывая пиво из горлышка бутылки. Паласа на полу не было. Зато на тумбочке стояли тарелки с чем-то недоеденным и сильно пахнущим придорожными чебуреками.
Родственничек неторопливо отвёл осоловевший взгляд от экрана и недоумённо посмотрел на меня. Мои нервы сдали.
- Что вы себе позволяете? – постепенно повышая голос, возмутилась я. - В моём доме не курят и такой бардак не устраивают. Будь добр, убери за собой весь этот свинарник. И куда делся мой палас?
Чудо-юдово отродье поднялось с дивана и на неустойчивых ногах попыталось приблизиться ко мне.
- Ты, чо, коза? Не рубишь? Я здесь живу! А ты пасть заткни и мотай на …
Дальше предлагался адрес и не один, куда мне следовало исчезнуть по добру – по здорову.
Родственник был пьян в дым. Разговаривать с ним сейчас было бесполезно. А тётка с дочерью на горизонте моей квартиры не просматривались. В отчаянии махнув рукой, я отступила. Ужасная мысль пришла в голову: «А ведь я так долго могу не выдержать, сдам позиции. Сбегу первая». Стало страшновато. Вот тогда я очень пожалела, что рядом со мной нет Таисии.
Палас стоял свёрнутым у стены в спальне. На его обратной стороне проступило большое тёмное пятно от кофе или чая. Раздражение переполняло меня. Теперь в химчистку отдавать придётся.
Кухня тоже была не в лучшем виде. Курили, наверное, и здесь. Причём, похоже, все трое. Окурков хватало на целую армию. Грязная посуда так и оставалась в раковине. Вот оно как! Я-то надеялась на сознательность и проблески совести у гостей. Но мой педагогический опыт в данном конкретном случае получил пинок чуть пониже спины. Так что пришлось самой отскребать остатки засохшей пищи и мыть гору кухонной утвари.
Мать с дочерью появились как раз к тому времени, когда я управилась со всеми делами на кухне. Злые и уставшие они сразу полезли в холодильник. Но после вчерашнего пиршества и утреннего завтрака в нём одиноко маячила только пачка однопроцентного кефира.
Тётка удивлённо уставилась на меня.
- Чего готовить будем?
Я равнодушно пожала плечами, подхватила кефир и демонстративно удалилась к себе.
А в соседней комнате назревал скандал. На повышенных тонах родственнички выясняли, кто должен был закупать продукты, кто готовить. До меня сквозь звуки работающего телевизора доносилась матерная брань то мужским, то женским голосом. Не отставала от матери и брата Анжелика.
И чего это я не отпросилась сегодня у директора и не пошла в нотариальную контору? Понадеялась, что один день погоды не сделает. Но, как оказалось, и одного дня для меня было достаточно. Накинув на плечи ветровку, и прихватив, на всякий случай, сумку с документами, я тихо вышла за дверь.
Только что прошёл небольшой дождь. От земли и горячего асфальта кое-где шёл пар. В воздухе приятно пахло свежестью. Обмытая дождём зелень поблёскивала в лучах заходящего солнца. Одинокая тучка уплывала за горизонт.
Недалеко от подъезда на дереве восседал кот Ольги Борисовны и время от времени орал нечеловеческим голосом.
Дело в том, что закадычная подружка Ольги Борисовны попросила приютить попугая Филю. Она отбывала в Америку на несколько месяцев к дочери, уютно пристроившейся там на шее престарелого бизнесмена средней руки. Попка был красавцем хоть куда. И, будто понимая это, вёл себя гордо и независимо, а порой и нагло. К тому же умел разговаривать, чем не раз приводил в изумление всех домочадцев. С котом Лаврентием – старожилом квартиры у него сразу отношения не сложились. Филя страстно любил свою клетку. Проделывал в ней разные акробатические номера вроде виса на одном пальце головой вниз. Но любил изредка прогуляться. Тогда, распушив белоснежное оперение, начинал прохаживаться по столу или полу и выкрикивать сакраментальные фразы: «Филя крррасавец! Хорррош! Хорррош! Милый мальчик!» По всему было видно, что хозяйка в нём души не чаяла.
Первая же такая прогулка не осталась без внимания Лаврентия. Чёрный с бандитской мордой котище прилёг в охотничьей выжидательной позе неподалёку от дефилирующего рядом попугая. Филя, увидев такой любопытный пушистый объект, смело двинулся на кота. Тот от неожиданности попятился и упёрся задом в плинтус. Попугай не отставал. Неожиданно тюкнув Лаврентия по носу, он произнёс:
- Ты чей?
Кот в ужасе удрал. И с тех пор, как только Филю выпускали из клетки, кот отсиживался под диваном или драпал за дверь.
Очевидно и сегодня, умчавшись из дома, он не спешил туда возвращаться.
Сашка стоял под деревом и уговаривал Лаврентия спуститься:
- Лаврик, слезай, не бойся. Кис, кис, кис…
Нюсин «выводок» копошился в дворовой песочнице. А сама мамаша, открыв окно и навалившись грудью на подоконник, наблюдала за проказливыми отроками. Картина была довольно скучная, потому что её мальчики, всё, что могли уже сделали: головы обильно посыпаны песком, у одного алела ссадина на щеке, другой проливал горькие слёзы над разбитой вдрызг машинкой. Разбросанный вокруг песок демонстрировал недавно состоявшееся побоище.
Нюся довольно спокойно взирала на всё это, а увидев меня, обрадовалась. Всё, какое-никакое, разнообразие.
- Здорово! Гостей принимаешь? – с ходу подступила она ко мне.
- Родственники приехали.
Я тяжело вздохнула.
- Сочувствую. Я своих даже на порог электронной почты не пускаю. Думают, что если родственная кровь, то её надо обязательно пить. Надолго они к тебе?
- Боюсь, навсегда, - мрачно констатировала я и принялась рассказывать Нюсе о дедушке Егоре, его снохе и внуках.
Мы не заметили, как рядом появилась Маргарита Михайловна. Уж кто-кто, а она не могла не вставить своё слово.
- Об чём и речь. Дед был кошерный человек. А сынок его абсолютный нахалкер. Жаба его давила, шо Мартынович тебя прописал в своей хате. А теперь его мадам в галифе тебе уши шлифует. Спрашивается вопрос: через почему? И на шо тебе, Жека, этих мучений? Не бери дурного в голову и гони ты в шею этих поцей, пока какой-нибудь фортель не выкинули.
- Как? Я что силой их должна выталкивать. Это же внуки Егора Мартыновича.
- А, хочешь, Семён мой с ними поговорит? Моремана тоже попросим, - предложила Настя.
Я отрицательно покачала головой. Не хватало ещё соседей ввязывать в свои проблемы. Теплилась надежда, что всё само собой утрясётся.
Мы поговорили ещё немного о растущих ценах, маленьких пенсиях, вчерашнем бомже, ночевавшем в подъезде, ничего не делающем участковом и прочих вещах, без которых не обходятся такие разговоры на дворовых лавочках. Изредка посматривали на парня, описывающего круги под деревом.
Сашка уже осип, уговаривая вредного мяукающего Лаврентия вернутся домой в ласковые объятья бабы Оли:
- Лавруша, молочка хочешь? Ну, давай, прыгай ко мне! Кис, кис, кис…
Кот только нахально щурил жёлтые глаза и продолжал надрывно взывать к помощи.
- Ах, ты ж, паршивец! – не выдержал Сашка. Его терпение кончилось и, в сердцах, он выдал последнюю фразу:
- Ну, тогда, гад, не ори и домой не возвращайся! Выпишем тебя с жилплощади, бомжевать будешь!
И расстроенный парень, предчувствуя надоедливое ворчание бабки поплёлся к себе.
Настя увела домой отмывать и успокаивать своих «спиногрызов». Маргарита Михайловна отправилась к подруге в соседний подъезд. И я осталась сидеть на скамейке одна. Прижав сумку к себе и кутаясь в ветровку, задумалась. И, надо сказать, мысли были не из весёлых.
Резкий звонок мобильника вывел меня из задумчивости. Промелькнула надежда, что звонит Тася. Я поспешно ответила:
- Алло! Слушаю.
- Привет! Подруга моей подруги – моя подруга, - переиначила известную феодальную сентенцию Ляля. – Как поживаешь?
- Хорошо.
Промелькнувшее разочарование в моём голосе нисколько не обидело Алину. Она весело поинтересовалась:
- Хорошо, это как? Вся в шоколаде или только наполовину?
Сначала я не собиралась рассказывать о непрошенных гостях. Хотя мы знакомы и последнее время часто проводили вместе досуг, но откровенничать с Лялей, как с Тасей мне ещё не приходилось. Судя по её высказываниям, язва она была ещё та. Предстать в роли тряпки, о которую вытирают ноги родственники, мне не хотелось. Засмеёт. Хотя, должна признать, нас что-то связывало, даже роднило. Скорее всего, меткое попадание в одну и ту же неприятную точку, имя которой – Николай. Так что, если Бог дарует нам родственников, то друзей, слава богу, мы выбираем сами. И решив, что с меня не убудет, я поведала Ляле историю о зайчике, которого лиса выгоняет из лубяного домика. В моей интерпретации рассказ этот с потугами на юмор оказался совсем не смешным. Особенно, когда я живо обрисовала внешность и манеру поведения троюродного братца.
Алина, на удивление, не проронила ни единого слова, пока я излагала последние события. Некоторое время молчала. А потом очень серьёзно сказала:
- Значит так! Завтра, ближе к обеду, приходишь ко мне в прокуратуру в 301 кабинет, на третьем этаже. Пропуск я тебе закажу. А сейчас иди к себе и жди. Помощь пришлю.
- Зачем это? – воспротивилась я. – Сама могу разобраться со своими гостями. Полиции мне ещё не хватало!
Но стоило только это произнести, как сама почувствовала холодную волну страха, вдруг накатившую ниоткуда.
- За надом! – отрезала Ляля. – Я с такими типами, поверь, встречалась неоднократно. Не хочу пугать, но от греха подальше. Ты всё поняла?
Ответила я утвердительно. Но после этого разговора ещё некоторое время в сгущавшихся сумерках сидела на лавочке, как нахохлившаяся ворона. Куталась в курточку, не переставая, думала о деде Егоре и его потомках.
Прислушалась. За дверью стояла тишина. Ключ в замке поворачивала осторожно, чтобы не разбудить, наверное, уже уснувших оккупантов. Свет горел только в моей спальне. Не помню, чтобы я включала его, уходя из квартиры. Тихо, с замирающим сердцем, пробралась в кухню. Там снова громоздилась в мойке немытая посуда. А остатки макарон поведали, что гости добрались до моих стратегических запасов.
Есть совсем не хотелось. Сама не сознавая того, я просто оттягивала своё возвращение в спальню. Но когда-то надо было это сделать. И я, еле переставляя ноги, направилась туда.
Дверь открылась сама. На пороге стоял Станислав, исподлобья рассматривая меня с головы до ног.
- Явилась! – констатировал он. – А ты не такая овца, как кажешься. Где документы на квартиру?
Я обратила внимание на то, что в спальне был явный обыск. Матрац на кровати подвинут. Скорее всего, его поднимали. Не все ящики комода и тумбочки задвинуты до конца. Сдвинут даже прикроватный коврик. Руки непроизвольно сильнее сжали сумку, висевшую на плече. А у братца дёрнулась в усмешке губа.
- С собой носишь, стерва.
И он, протянув руку, с силой дёрнул ремешок сумки к себе.
С первого раза ему не удалось завладеть добычей. Я была наготове. Но потом он с силой толкнул меня, и я отшатнулась назад. Чтобы не упасть пришлось балансировать руками. В это время сумка оказалась у грабителя. Теперь родственника по-другому назвать было нельзя. Он скрылся в комнате раньше, чем я могла прийти в себя. А во мне страх и паника постепенно сменялась злостью. И я уже не сомневалась, что завтра положу заявление о насилии и грабеже на стол в ближайшем отделении милиции.
Нечего говорить о том, что сна не было ни в одном глазу. Я лежала на не разобранной кровати, смотрела в потолок и строила фантастические планы мести, с горечью понимая, насколько они нереализуемы.
Тихий стук в дверь прервал мои размышления. Оказалось, что не только сегодняшний день, но и ночь полна сюрпризов. Кому-то тоже не спится? Я поплелась в переднюю и, не зажигая света, приникла к дверному глазку.
Тип снаружи, прямо скажем, не вызывал доверия. Но неожиданно он открыл перед моим глазом корочки. И я тут же вспомнила обещание Ляли прислать кого-нибудь.
Осторожно приоткрыв дверь, на всякий случай, спросила:
- Вы от кого?
- От Алины Анатольевны, - ответил мужчина.
По одному его тону было понятно, как он раздражён таким поручением. Да и мне его вид должного успокоения не принёс. На лице трёхдневная щетина и покрасневшие глаза с прищуром. Смотрит внимательно и колюче, так что хочется поёжиться и смыться куда подальше.
- Впустите?
Тон насмешливый и резкий.
Впустила, тихо прикрыла дверь и жестом показала на кухню, куда можно было пройти.
Мужчина был не очень высок, но куртка облегала довольно крепкое тело и, по моему мнению, оно должно было внушать необходимое уважение «малышам-плохишам».
Усевшись на кухонный табурет, привалившись спиной к стене и закрыв глаза, Лялькин протеже тихо попросил:
- Ну, рассказывайте, что у вас за глобальные проблемы такие?
Равнодушный и неприязненный тон человека, которому в действительности на мои проблемы наплевать, был последней каплей. Нервы мои не выдержали и слёзы были готовы хлынуть из глаз.
- Вы, что сюда спать пришли?
- Хотелось бы. Да некоторые экзальтированные дамочки не дают.
- Что?! – прошипела я. – Катитесь-ка вы отсюда! Я, между прочим, не просила меня охранять. Нет необходимости.
Мужчина приоткрыл глаза и, не повышая голоса, произнёс:
- Чего же тогда шепотом разговариваете? Кого боитесь? Меня, между прочим, Карпом зовут. А вас?
Я некоторое время растеряно смотрела на эту чудную небритую рыбу, не понимая, насмешка это или розыгрыш со стороны Алины. Истерический смех готов был вырваться наружу. Я его еле сдерживала. Понимала, что это результат последних напряжённых часов, которые обеспечили мои родственники.
Пока я старалась побороть то смех, то слёзы веки мужчины – рыбы снова опустились и, я готова была поспорить, что сон сморил его окончательно. Мне даже показалось, что он начал тихо похрапывать.
Чёрт возьми! Да что же это такое? Я разозлилась окончательно.
- Э, Карп, или как вас там? Проснитесь! – подёргала я его за куртку.
- Поликарп, - был ответ. – И я не сплю. Просто устал очень за двое суток дежурства. А тут вы ещё со своими заморочками. Ну, давайте, выкладывайте, наконец. Что случилось?
Моё раздражение постепенно улетучивалось. Чего это я накинулась на человека? И это вместо благодарности за предложение помочь.
- Женя.
- Что Женя? – не понял Поликарп.
- Зовут меня так, - вздохнула я и, в который раз за сегодня, поведала свою печальную историю, завершив рассказ кражей сумочки с документами.
- Там и паспорт мой, кстати, - вспомнила я.
Поликарп на удивление слушал меня внимательно. И, по мере того, как повествование моё приближалось к концу, всё более заинтересованно. Он весь подобрался, сидел прямо, сцепив пальцы в замок и временами кивал взлохмаченной головой.
- Пошли.
- Куда? – не поняла я.
- Восстанавливать справедливость или качать права. Это как вам больше нравится.
И он вышел из кухни. Ни сколько +не заботясь о сохранении тишины в доме, топая своим 45-м размером и демонстративно кашляя, громко спросил:
- Ну, и где этот урод?
Я семенила за ним, но остановить не пыталась. Показывать место расположения пришельцев тоже не было необходимости. Поликарп ориентировался и сам не плохо. Дверь в комнату отворил с таким нарочитым шумом, что продлевать дальнейший сон никому бы и в голову не пришло.
Щёлкнул выключатель. Комната озарилась светом, и горестный вздох невольно вырвался у меня. Такого безобразия я и предположить не могла.
На диване вповалку спали все трое. Причём братец прямо в ботинках и брюках. На полу оставался только узенький проход от двери до окна. А всё остальное было заставлено разным хламом. Доминировали пустые бутылки. Тут же стояли полу разобранные сумки, валялись пакеты и коробки. Одежду не потрудились хотя бы сложить на стул. Она валялась на полу вперемешку с обувью.
При нашем, надо сказать, эффектном появлении семейство с трудом открыло заплывшие от пива глаза. И застыло в некотором изумлении. Первой опомнилась тётка.
- Тебе чего здесь надо, Евгения? С ума, что ли сошла? Будишь среди ночи.
Я выглядывала из-за спины Карпа и молчала. Он тоже помалкивал и с интересом разглядывал комнату и её обитателей.
Тем временем Станислав поднялся с дивана и направился к нам. Его вид мне совсем не понравился. Смотрел он исподлобья, а губы сжались так, что, казалось, их на лице нет совсем. Только узкий разрез вместо рта.
- Ты кто такой, мужик? – подойдя совсем близко, спросил он.
Мой защитничек никак не отреагировал, продолжал также невозмутимо взирать на всё происходящее вокруг. Его поведение не обмануло только меня. Анжелика капризно пропищала:
- Мам, чо он здесь делает?
Тётка ухмыльнулась.
- Женька своего хахаля знакомиться привела.
Обе захихикали, колыхая объёмными бюстами. И картина, я вам скажу, была потрясающая. Даже на Поликарпа впечатление произвела. Я это заметила. Он покосился на меня, но потом перевёл удивлённый взгляд на моих родственниц и даже рот приоткрыл.
В руке у Станислава что-то блеснуло и я, вскрикнув от неожиданности, отступила назад, запнулась за порог и еле удержалась на ногах. У Поликарпа реакция оказалась обратно – противоположной. Пока я справлялась со своей неуклюжестью, рука Станислава была повёрнута за спину. На полу валялся небольшой складной нож, из тех, что берут в поездку. А сам он, с перекошенным от боли или злости лицом, согнут пополам. У дам лица тоже напряглись. А Поликарп отрывисто произнёс:
- За нападение на сотрудника уголовного розыска ответишь по закону. А пока гражданин Каптелов, где украденная вами сумка?
Станислав смог только промычать. Зато его мамаша отреагировала довольно быстро. Сунув руку под подушку, она извлекла оттуда мою собственность и швырнула мне.
- Проверь, всё ли на месте, - посоветовал Поликарп.
Потом оттолкнул от себя Станислава так, что тот отлетел к окну и приземлился там на пятую точку. Брезгливо отряхивая ладони, будто избавляясь от грязи на руках, мой новоявленный хахаль снизошёл до краткой, но впечатляющей беседы о правилах поведения в гостях и пообещал наведываться чаще, чтобы не терять контроль над ситуацией. Потом он жестом фокусника извлёк из внутреннего кармана целлофановый пакет и аккуратно, как-то очень профессионально, подхватив с пола нож, опустил его в пакет. С тем мы и удалились, оставив моих родственников с хмурыми физиономиями и в некоторой прострации.
- О каком сейчас хахале шла речь? – задал мне вопрос Поликарп, как только мы очутились в спальне.
С красными от стыда щеками пришлось рассказывать ему о моём вранье родственникам.
- Понимаешь, я надеялась их так приструнить. Уж очень распоясались и обнаглели. Сам видел.
- Не бойся. Теперь поутихнут. А я наведываться буду. Ты не против?
Я с готовностью закивала головой, не без удивления заметив, как просто мы перешли на ТЫ.
Поликарп внимательно смотрел на меня. А я на него. Стояли и таращились друг на друга. Уж, что он видел во мне, я не знаю. А на меня он особо приятного впечатления не производил. К тому же вдруг беспардонно заявил:
- Я, пожалуй, здесь переночую. Домой добираться далеко. А с утра снова на работу. Да и тебе безопаснее.
И продолжал стоять и смотреть.
Манеры этого полицейского мне совсем не нравились. Тем не менее, пришлось согласиться с его доводами. К тому же было бы просто не вежливо отказать моему фактическому спасителю.
- Конечно! - сухо произнесла я и удалилась в ванную.
О моём сне никто не подумал. Потому что, когда я вернулась, Поликарп уже спал на моей кровати, чуть накинув простыню на торс. Вещи аккуратно сложены на стуле. Только туфли у самой двери сброшены второпях.
Так. Все успокоились, кажется. Спят себе. А что я должна делать? Не на полу же ютиться? Хотя кровать у меня довольно широкая. Для двоих места хватит. Вот только с этической точки зрения соседство незнакомого мужчины сильно напрягало. Я подошла к кровати и присмотрелась к спящему на ней человеку. Во сне он казался беззащитным. Складка между бровями исчезла, а краешки губ приподнялись. И совсем не страшный, а просто очень уставший мужчина занял моё законное место. Ну и бог с ним! Мне не жалко. Я осторожно пристроилась на другой стороне не надеясь уснуть после сегодняшних потрясений. Но стоило голове коснуться подушки, как я провалилась в глубокий сон.
- - - - - - - - - - -
Странное это было утро. Когда ушёл Поликарп, я даже не слышала – так крепко и безмятежно спала. Только записка с номером телефона на тумбочке осталась. Проснулась поздно, но в прекрасном приподнятом настроении. И даже мысли о нечаянных родственниках не беспокоили. Тем более, что они вели себя тихо, очень незаметно. Из комнаты, где сейчас обитали, не доносилось ни звука. Так что, никто не мешал мне совершать утренние процедуры. А потом я переоделась, прихватила уже известную всем сумку и ретировалась, дабы не видеть лица моих, так называемых, гостей.
Сначала был поздний завтрак в кафе. А потом неторопливая прогулка до прокуратуры. У кабинета 301 Лялю пришлось подождать, потому что с неё, в числе прочих, начальство «стружку снимало». Шла она по коридору серьёзная и сосредоточенная совсем не похожая на ту молодую женщину, с которой меня знакомила Тася. Отчасти её меняла форма и в тугой узел собранные волосы. Да и косметики было ровно столько, сколько мог себе позволить государственный служащий на таком посту.
Увидев мою смущённую физиономию, Алина ободряюще улыбнулась, но потом вновь посерьезнела.
- Начальство с утра мозги выносит. Куча дел, сроки поджимают. А люди в отпуск хотят.
Она открыла дверь кабинета и пропустила меня вперёд.
- Проходи. Тебе хорошо, ты уже в отпуске. А мне, подозреваю, в ближайшем обозримом будущем отдых не светит.
Я молчала. Алина задержала ненадолго взгляд на мне.
- Как ночь прошла? Хотя можешь не рассказывать. Мне Карп доложился. Характер у него неуживчивый, сложный. Но вчера только до него могла дозвониться.
- Спасибо, Алина. Мы, в конце концов, поладили. Он мне даже сумку помог вернуть.
Алина вопросительно подняла одну бровь. Пришлось рассказывать про украденную сумку и операцию по её возращению.
- Да-а! – протянула Алина. – Дело неприятное. И я бы сказала, на криминал тянет.
- Да, ну! – не согласилась я. – Сумка с документами при мне. А Поликарп вчера так всех напугал, что в доме теперь покой и тишина.
- Оптимизм в тебе от недостатка информации, - остановила меня Алина. – Присаживайся. Расскажу кое-что.
И она поведала мне, как Каптеловы жили последнее время. Отец семейства наравне с другим пайщиком из Средней Азии имел небольшую мастерскую по ремонту автомобилей. Алкоголя не гнушался. Дела вёл неумело. Не то, что его напарник. В итоге, не расплатившись с долгами, мастерскую потерял. А вскоре настиг его цирроз печени. Так семейство осталось без кормильца и средств к существованию. Никогда не работающая раньше Нина Каптелова вместо того, чтобы устроиться на работу и пристроить туда же деточек, продала квартиру. И, как предполагала Алина, деньги успела потратить. Но вместо того, чтобы заселиться в доставшийся ей в наследство отцовский дом на окраине города решила, почему-то, отхватить кусок пожирней здесь, завладев моей квартирой.
- А мне говорили, что у них крыши над головой нет, - возмутилась я. - Выдворю сегодня же.
И нерешительно добавила:
- Если получится.
Алина с сомнением посмотрела на меня.
- Ой-ли? Но если помощь понадобится, звони. Парочку ребят на подмогу пришлю. Хотя, что это я? Ты и Поликарпа попросить можешь. Верно, он тебе свой телефон оставил.
- Ну, оставил. И что? – я постаралась придать голосу максимум равнодушия.
- Да что-то живенько он тобой интересовался сегодня, когда звонил утром.
Алина, подозрительно хитро сощурившись, скосила глаза в мою сторону. От этого стало неловко, и я попробовала переключить её внимание на другую тему. Обведя взглядом небольшой и очень скромно обставленный кабинет, спросила:
- Тебе нравится твоя работа?
- А то! Сначала думала, что пришла сюда работать за деньги. Но после первой зарплаты поняла – по любви.
Мы обе рассмеялись. Прошло чувство неловкости, которое подспудно всё-таки ощущалось. Но пора было уходить. У Алины дела и меня ждал школьный прощальный обед.
- Ты документы в банк положи, пока твои гости под носом шныряют, - на прощанье посоветовала Алина.
И добавила:
- Всё-таки, хорошо, что мы друзья, а не какие-то там родственники!
Я была с ней совершенно согласна.
По пути в школу заглянула в банк, в кулинарию за салатами и прибыла на обед в честь окончания учебного года ровно к назначенному сроку.
С бокалом вина в руке слово взял директор.
- Как вы и просили, уважаемые товарищи и товарки, позвольте несколько слов.
- Мы не просили, - крикнул кто-то с дальнего конца стола.
- Ну, тогда без спросу! – последовал незамедлительный ответ протестующему. - Кого сегодня среди нас нет, признавайтесь?
Переглянувшись, мы удостоверились, что были все. И с робкой надеждой, что сегодняшняя речь будет отличаться от предыдущей, воззрились на нашего руководителя. Ошиблись.
- Поздравляю, коллеги, всех вас с окончанием учебного года! – возликовал Антон Антонович.
Глядя на измученные годовой нервотрёпкой лица учителей, можно было предположить, что так поздравляют загнанных лошадей с окончанием весенне-полевых работ.
А директор тем временем продолжил:
- В целом, мы сработали хорошо. Но если молча пошевелить мозгами, то кто может с чистой совестью, если она, конечно, есть, уверенно сказать, что мы все хвосты между собой состыковали?
Наше сдержанное хихиканье было пресечено строго.
- Заднеприводные, включите, пожалуйста, минуту молчания.
Заднеприводные – молодые и ретивые на дальнем конце стола старались изо всех сил сделать физиономии попроще и поглупее.
- Предлагаю заранее разработать планы с отстающими учащимися на осень. А то у меня нет слов, смотреть на это. Тем, кому предстоит на следующий год работать с выпускниками, напоминаю, что ЕГЭ это вам не жук на палочке.
Ну, а теперь я должен совершить большой прыжок в сторону. Ремонт будет продолжаться всё лето и окончание его должно совпасть с началом занятий первого сентября. Если нет, то мы коллективно застрелимся.
Речь продолжалась в том же духе ещё минут пять. Директор несгибаемо, перпендикуляр перпендикуляром, стоял с бокалом, а мы корчились в судорогах, не имея возможности выплеснуть из себя смех.
Наконец, наступила завершающая часть выступления.
- Хочу напомнить, коллеги, что дети воспитываются не по частям, а в целом. И с этим удачно справляются Аделаида Валентиновна, Павел Константинович, Лариса Ивановна, Сергей Николаевич и Вера Петровна тоже… Очень красивый молодой педагог. Между прочим, не забывайте: секрет учительства в том, чтобы показать, что вы всю жизнь знали то, о чём прочитали вчера вечером. Таким образом, хороший учитель может научить других даже тому, чего сам не знает. Ну, вот и всё. Вопросы есть?
- Есть! – опрометчиво проговорила та самая Вера Петровна. На неё зашикали.
- А у нас времени нет, - подвёл итог Антон Антонович и пригубил из бокала. Мы, воодушевлённые незабываемой речью, последовали его примеру.
Ближе к вечеру, поднимаясь к себе по лестнице, я с некоторым волнением думала о том, что сегодня ждёт меня дома? Какой новый фортель выкинут родственники? Задумалась и не сразу среагировала на лохматое чудище, несущееся на меня сверху. Выпучив зелёные глаза, Лаврентий скатывался по перилам. Но не удержался, упал, метнулся в сторону и угодил прямёхонько головой в стену. С трудом поднялся и снова подскочил, как ошпаренный, метнувшись теперь уже в противоположную стену. И уподножья её обмяк окончательно.
Сначала я с удивлением взирала на происходящее. Но чувство жалости к братьям нашим меньшим свойственно человеку. Подхватив бедного самоубийцу на руки, поторопилась вниз, чтобы вручить его хозяйке. А по дороге строила различные предположения относительно поведения кота. И поскольку Лаврентия считали котом не только хитрым и наглым, но и умным, особенно после того, как он пережил хирургическое вмешательство в его личную жизнь, то моё единственное предположение имело под собой почву. А именно: поняв смысл жизни, котяра решил таким образом достучаться головой до человечества, но при этом потерял инстинкт самосохранения.
Ольга Борисовна заохала, увидев своего любимчика в состоянии прострации. Голова его была цела, но от сотрясения не застрахована. Поэтому Лаврентий с предосторожностью был уложен на диван и обласкан хозяйкой.
На эту суету с любопытством взирал из своей клетки Филя, не в меру проявляя свои ораторские способности. Вконец расстроенной бабке его трепотня надоела, и она направилась к клетке с платком в руках. Завидев приближающуюся угрозу, попка вздёрнул свой хохолок, захлопал крыльями и пронзительно заверещал:
- Не надо! Не надо!
Когда же платок всё-таки оказался на клетке, из-под него донеслось безнадёжное:
- У, зарррраза!
Мы рассмеялись, так у Фили всё вышло реалистично и к месту. А Ольга Борисовна, немного успокоившись и, глядя уже на несколько приободрившегося кота, стала рассказывать мне последнюю приключившуюся с Филей историю:
- Клетка у Фильки маловата. Мы решили купить ему новую большую. С Сашкой ходили выбирать. Присмотрели. Красивая, удобная, стоит немало. Домой принесли и Филю туда поселили. День прошёл – чудак этот ни ест, ни пьёт. На второй – тоже самое. А потом, смотрим, по клетке мечется, как скаженный. И говорить перестал. Ты представляешь? Я перепугалась. Что Лидочке скажу, если с ним что-то случится? Она же не переживет! Понять ничего не можем. А Филя на пол опрокидывается, и перья из себя дёргать начинает. Весь живот ощипал, бедолага. Я его из клетки-то вынула, собралась к ветеринару тащить. А он как встрепенётся, да к старой клетке прямиком. Залез в неё и ещё клювом задвижку дергает. Мол, закройте меня здесь. Я снова хотела его вытащить, а он как заорёт: «Филя хоррроший» Откуда и голос-то прорезался? Так и живёт в тесноте. Но, слава богу, снова ест и пьёт.
Довольная баба Оля посмотрела на занавешенную клетку и полностью погрузилась в созерцание своего любимца, хитрая морда которого, как мне казалось, расплывалась в коварной ухмылке. Я распрощалась и отправилась к себе.
Мысли о поведении кота не давали мне покоя. Лаврентий был ленив и неповоротлив, потому как кормился хозяйкой с особым рвением. Имел толстое пузо и в различных гимнастических и атлетических упражнениях сроду замечен не был. Самым большим его достижением было карабканье на дерево во дворе. А потом с него снимать Лаврентия приходилось с помощью лестницы. Так чего же так напугало котика, что он прямо так свалился мне на голову?
Необъяснимая тревога подкрадывалась изнутри. Объяснить это было невозможно. Я старалась её прогнать, вспоминая отлично проведенный день. Не получалось. Каждый следующий шаг – как преодоление препятствий.
Всё объяснилось, когда мне оставалось пройти последний пролёт. На полу, привалившись спиной к Таисиной двери, сидел Станислав. Он был мёртв. Я поняла это сразу по неподвижным глазам, смотревшим в одну точку и застоявшейся лужице крови у тела.
Мгновенно перехватило дыхание. Ещё несколько шагов и я бессознательно прикладываю пальцы к шее и не ощущаю никакого маломальского трепета. Только холод и неподвижность. Руки мои дрожат, губы пересохли. Стараюсь проглотить взявшийся ниоткуда комок в горле. И ничего не соображаю. Дальше смотреть на это нет сил. На ослабевших ногах спускаюсь на пролёт ниже и почти падаю на ступеньку. Лихорадочно соображаю, что делают в таких случаях? Бегут за помощью к соседям, кричат: «Караул!»? Вызывают полицию и скорую помощь? Решила, что, скорее всего, последнее. Пока шарила в сумке, отыскивая куда-то запропастившийся телефон, пришла другая мысль: «Могу я позвонить Поликарпу? Он, во всяком случае, в курсе последних событий. И ему не надо долго объяснять, кто такой Станислав и, каким образом я связана с семьёй погибшего.
Бумажка с номером телефона отыскалась не сразу. После третьей попытки, кое-как справившись с кнопками на мобильнике, услышала протяжные гудки. А потом недовольный голос ответил:
- Левин на проводах!
- Где? – опешила я.
В трубке вздохнули.
- Левин слушает!
- А-а-а! – наконец догадалась я.
- Евгения, ты что ли?
- Я.
Голос опера изменился. Или мне показалось?
- Я думал, не позвонишь. Сам хотел звонить. Как у тебя дома дела?
- Здесь на лестнице Станислав мёртвый лежит, - еле проговорила я сухими губами.
- О! Так ты не выдержала и всё-таки кокнула его? Допёк он тебя, значит.
- Дурак что ли?
Я разозлилась. Тут человек мёртвый, а он шутить изволит. Зря позвонила этому сухарю. Лучше бы в полицию сообщила. А там пусть бы разбирались сами.
На другом конце связи, очевидно, поняли неуместность шутки. И теперь вполне серьёзно переспросили:
- Говоришь, Станислав мёртв?
- Ну, да. У двери. Я домой возвращалась и на лестничной площадке его увидела. Что делать, Поликарп?
- Будь там. Я сейчас приеду.
Послушав гудки отбоя, выключила телефон и осталась сидеть на ступеньке, даже не помышляя повернуть голову и взглянуть на страшную картину там, наверху.
Моё оцепенение продолжалось недолго. В подъезде хлопнула входная дверь. Послышались чьи-то шаги. На такое быстрое появление Левина я не рассчитывала. С трудом переставляя ватные ноги, стала спускаться вниз ему на встречу. Но это был не Поликарп. С гастролей возвращалась Таисия. Вот уж кому я была рада гораздо больше, чем оперу из прокуратуры.
- Тася! – я бросилась ей на шею и, нисколько не сдерживаясь, разрыдалась.
Нервы мои не выдержали событий последних напряженных дней. И как я не старалась держать себя в руках, это оказалось чрезмерным испытанием. Гораздо проще было бы, разбираться со всем этим не одной, а с подругой, каковой я уже давно считала Тасю.
Притормозив своё восхождение, и удивлённо взирая на меня, та протрубила:
- Э, ты чего? Боюсь даже предположить. Это слёзы счастья в связи с моим возвращением на родину?
Тяжёлая сумка оттягивала Тасе плечо. Она сбросила её на пол и теперь уже серьёзно спросила:
- Что случилось, Жека?
О своих родственниках я рассказывала довольно невразумительно. Но донести до подруги основную мысль удалось: мой брат, а теперь труп, лежал у её двери.
- Ну, ни фига себе! Как же я теперь домой попаду?
- Ты меня не слышишь? Станислав мёртв. Его убили! - завопила я.
- Прости. Конечно, он хоть и сволочь, но человек всё-таки. Я как-то с ходу не врубилась в ситуацию. Полицию вызвала?
Теперь пришлось рассказывать и о Поликарпе. Этот рассказ, как мне показалось, вызвал в соседке больший интерес.
- И вы действительно спали в одной постели?
- Тася! – взмолилась я. – Ну, причём здесь это? Кто Алине под руку попался, того и прислала. Сама увидишь, мужик он неприятный, грубый и невоспитанный.
Тася пристально посмотрела на меня и стала подниматься вверх.
- Ты куда? – с замиранием сердца поинтересовалась я.
- Своими глазами хочу увидеть того придурка, из-за которого домой вернуться не могу. Ты со мной?
Пересилив страх, я поплелась за ней, в тайне надеясь, что подходить к трупу подруга не будет. Напрасно надеялась. Тася только чуть помедлила, но всё-таки подошла ближе, рассматривая Станислава и оглядываясь вокруг.
Через минуту спросила меня:
- Это его телефон?
Я стояла на три ступеньки ниже и плохо видела место происшествия. Пришлось подняться и встать рядом с Тасей. Меня чуть не стошнило. Да и Тасе, похоже, было муторно. Она скривилась и показала на смятый соседский коврик. Из-под него выглядывал угол чего-то похожего на телефон.
- Не знаю, - я пожала плечами.
А отважная соседка переступила через вытянутую ногу моего родственника, наклонилась и кончиками пальцев осторожно подхватила нашу находку.
- Положи, - прошептала я. – Это, возможно, улика. Вдруг она поможет найти убийцу?
- Ага! Щас! Как наша полиция ищет, так можно долго искать. Да, не переживай. Посмотрю только и снова положу.
Мы отступили. Когда перед глазами уже не маячила жуткая картина преступления, я с облегчением вздохнула. А Тая принялась с интересом рассматривать что-то в телефоне.
- Ай да братец твой новоявленный! Извращенец недоделанный! Кто бы его не убил, против совести не очень согрешил.
Тася протянула мне телефон. Фотографии, сделанные им, были мерзкими: голые или полуодетые девицы в непотребных позах глядели прямо в объектив. Но вызывали возмущение не они. Такие фото можно было бы увидеть в некоторых мужских журналах. Ну, только, возможно, чуть скромнее. Отвратительно было то, что делались некоторые фотографии людей не подозревающих, что их снимают в кроватях, в ванне, в туалете. А что оказалось совсем ужасным, так это мои снимки во сне при полном отсутствии простыни или покрывала. Я лихорадочно соображала, когда этому ублюдку удалось снять меня. В это время в подъезде раздались голоса, затопали ноги. Теперь я не сомневалась, что это Поликарп со товарищи.
Представить картину осмотра места происшествия, и найденных улик было несложно. Кроме неприятностей, которые мне создали родственники, не хватало ещё оказаться на всеобщем обозрении в весьма пикантном неглиже в кровати. Я запаниковала, потому что никак не могла сразу сообразить, как удалить свои фотографии. Марка телефона была мне незнакома. А шаги приближались быстро. Оставалось только одно. Под понимающим взглядом Таси, я опустила телефонный аппарат в карман.
- Ничего не трогали? – спросил Левин, как только отдышался и окинул взглядом место происшествия.
Мы с соседкой дружно помотали головами. При этом Тася растерянно – глуповато скривила физиономию. Иногда полезно прикинутся дурачком, чтобы не выглядеть идиотом. О моей и говорить не приходилось, она таковой выглядела без особых усилий с моей стороны.
- Тётка твоя знает? – снова обратился ко мне Поликарп.
И тут до меня дошло, что я с момента обнаружения трупа ни разу не вспомнила о матери и сестре Станислава. Представить их реакцию на смерть сына и брата труда не составляло. И мне стало нехорошо. Только усилием воли удалось сдержать неприятные позывы. Я, наверное, здорово изменилась в лице, если Левин обратился к Тасе:
- Побудьте с ней, мы своими делами займёмся.
И, отдав какие-то распоряжения пришедшим с ним людям, повернулся к моей двери.
Почуяв неладное, внизу зашевелились соседи. Первой объявилась Маргарита Михайловна. Поднимаясь по лестнице, она громко выговаривала:
- Вы меня, конечно, извините, но за этот концерт я вам спасибо не скажу. От него никакой пользы кроме вреда.
На её голос отреагировала Ольга Борисовна. И через минуту обе они, одна с возмущённо-воинственным видом, а вторая с Лаврентием подмышкой, предстали перед нами.
Объяснять возникший переполох долго не пришлось. А потом подошёл один из сотрудников этой, как я полагала, группы розыска и быстро для опроса рассортировал нас по степени важности. Вышло у него это довольно ловко. И мы не успели опомниться, как уже рассказывали всё, что знали о происшествии.
Я, умолчав только о телефоне в моём кармане, рассказала всё предельно честно. При этом подумала, что посвящать этого товарища во вчерашние разборки Поликарпа с братом нет необходимости. Сочтёт Левин нужным, сам расскажет. Кроме того, симпатию этот оперативник мне не внушал. Особенно после того, как завершил наш разговор фразой:
- Хорошо, если ничего не скрываете связанное со смертью вашего родственника. Потому что ещё не выросла та лапша, которую вы повесите мне на уши.
Я попыталась возразить и возмутиться, но соседка меня остановила.
- Я тебя прошу, кого ты слушаешь? Шо он не производит впечатление идиота, так это да! Но я ведь могу ошибаться!
И глядя в вытаращенные от возмущения глаза опера, обратилась уже к нему:
- Не судите о человеке по его родне – не он её выбирал. Да и шо это за родственники? Такие, что дальше и некуда!
- Дальние родственник тем ближе, чем вы богаче, - со знанием дела констатировал опер.
На что ответила, уже давно кипевшая нерастраченной энергией, Тася:
- Сумасшедшие деньги редко бывают у нормальных людей. А у Евгении кроме квартиры ничего нет. И отстаньте вы уже от неё! Не видите что-ли? Она в себя ещё прийти не может. А вы тут со своими вопросами лезете! Вам бы не юрфак заканчивать, а ремесленное училище, чтобы гвозди мясорубкой из-за уха забивать!
Теперь глаза нашего визави готовы были выкатиться из орбит окончательно. Но он ещё пытался противостоять неукротимой Тасе.
- Так это же дурацкие ответы! – возмутился он. – Одни «ДА» или «НЕТ».
- Какие вопросы – такие и ответы!
Не зная, что возразить, наш мучитель побагровел, но к его чести, сдержался.
- А, вот о вас с вами мы ещё поговорим!
- Не возражаю. Только зачем о нас с нами, давайте о приятном! - лениво протянула Тася и развернулась к нему спиной.
Дальше наблюдать цветовую гамму на лице представителя правоохранительных органов нам не пришлось. Двери моей квартиры медленно открылись, и мы увидели, как из них сначала вышел Поликарп, а потом тётка Нина с Анжеликой. Когда говорят про перевёрнутые лица, так это как раз тот случай. Не знаю, чего больше в них было: страха, отчаяния или ужаса. И ненависти, когда Каптеловы перевели взгляд на меня.
- Тётя Нина!
Я собралась каким-нибудь образом, выразить своё сочувствие. И стала подниматься по ступенькам к двери, у которой неподвижно стояли безутешные мать и сестра. Но тихий голос меня остановил.
- Всё из-за тебя! Это ты, гадина, виновата! Сначала Егора Мартыновича укокошила, а теперь и сына моего подставила! С…а!
Из перекошенного рта тётки слова растекались змеиным ядом. Пухлые щёки обвисли, нос покраснел, перманент обвис жалкими жёлтыми сосульками. Картина была мерзкая. Я отвернулась.
- Гражданка Каптелова! – повысил голос Левин. – Мы оба знаем, кто в этом виноват. Прошу, успокойтесь. Сейчас расскажете следователю всё, что говорили мне. Пройдёмте в квартиру. И ты, - он махнул мне рукой, - пойдём с нами.
Потом Поликарп что-то сказал молодому человеку в форменной одежде, и мы гуськом проследовали в мои апартаменты, которые я, с некоторых пор, перестала узнавать.
По моим меркам довольно просторная прихожая была завалена и завешана чужими вещами, сумками. Оттого выглядела теперь узким коридором, в котором более трёх человек поместиться не смогли. Следователь повёл поникших и заплаканных родственниц в кухню, а Поликарп, затолкав меня в спальню, раздражённо спросил:
- Ты где весь день была?
Остатки хмеля после выпитого ещё не выветрились окончательно. Вот-вот наступит апатия и навалится сон, как это обычно бывает у меня после отрезвления. Но пока превалировала обида. «За что на меня всё это навалилось? В чём я-то виновата?» И вопрос Поликарпа казался, по меньшей мере, неуместным.
- А какое тебе дело? Я отчитываться перед тобой не собираюсь!
- Пила!
- Шампанское!
Я гордо вскинула голову, мол, бормотуха - не наш уровень.
- Оно и видно, - обречённо вздохнул мой «жених». – Евгения, тебя тётка обвиняет в убийстве. Понятно, что это самый настоящий бред. Но от клеветы, поверь, труднее всего избавиться. Поэтому нужно алиби. До тебя доходит?
До меня дошло. До дрожи, до стука зубов, до паники. Мама моя! Я облизала пересохшие губы и стала весьма непоследовательно объяснять, перескакивая с одного на другое, где сегодня поприсутствовала.
Кажется, Поликарп был удовлетворён, потому что лицо его просветлело.
- Уже хорошо. Теперь осталось только преступников найти. А тебе потерпеть немного незваных гостей.
Я почувствовала, что паника и страх отступили. Зато проснулся интерес. А когда во мне просыпается интерес, то здравый смысл - в нокауте, интуиция – в бегах, инстинкт самосохранения – в отключке, тараканы – в ударе.
- Что тебе тётя Нина рассказала? Как Станислав оказался в подъезде? И за что его убили?
- Много будешь знать – не успеешь состариться! – пошутил Левин. – Но кое-что знать ты должна.
Станислав был заядлым игроком. Проиграл большую сумму. Расплачивался деньгами за проданную квартиру. Но погасить весь долг не удалось. Оставшегося от отца наследства, небольшого домика в пригороде, Нина Каптелова лишиться не могла. Жить где-то надо было. Сроки выплаты долга давно прошли. Угрозы стали реальными. Тут, кстати, вспомнилась ты. Как они планировали завладеть твоей жилплощадью, пока не знаю. Наобещав три короба своим кредиторам они, как им казалось, незаметно скрылись. Но это только казалось. Похоже, что отыскать должника смогли и здесь.
Левин помолчал немного, а затем продолжил:
- Дело осложняется тем, что ни тётка твоя, ни её дочь вымогателей в глаза не видели. Станислав общался с ними по телефону. А телефона мы не нашли. Надежда ещё остаётся на свидетелей, если таковые появятся. Ну и запрос будем делать в Климов. А до этого времени и тебе и твоим гостям надо быть осторожнее.
- Они же уже наказали Станислава, - возразила я.- Всем показали, что бывает с должниками.
- Это да. Но востребовать долг с вас они не погнушаются. Это уж, поверь мне, их обязанность.
- Умеешь ты успокоить!
Я опечалилась. Только-только на горизонте замаячили свободные от школьных дел деньки, а тут такой облом.
- Что же мне сиднем сидеть дома и глаз никуда не показывать?
Губы Поликарпа тронула улыбка. И лицо мужчины преобразилось так, что я неприлично долго не могла отвести от него взгляд. Для себя заметила, что сегодня он аккуратно побрит, глаза серо-голубые с прищуром и сетью мелких морщинок. Вот отчего без этой улыбки взгляд кажется внимательным и колючим. А с ней – ироничным, лукавым.
- Можно и не сидеть дома, - Левин откашлялся. – Только постарайся одна никуда не ходить. И будь внимательна. Особенно с незнакомыми людьми. А Каптеловым у тебя ещё придётся пожить немного. Ну, там, экспертиза, опросы, уточнения. Сама понимаешь.
Он виновато развёл руки.
Я обречённо вздохнула. Мне ли не понять. Даже через много лет после гибели родителей рана в душе болела.
- Пусть живут.
- - - - - - - - - - - - -
Провожая Поликарпа, увидела, что на лестничной площадке уже никого не было. Пол тщательно вымыт. Кто-то из сердобольных соседей постарался. Порадовалась, что не пришлось нам с Тасей заниматься этим делом. Я и без того сегодня вряд ли буду спать спокойно.
Чтобы отвлечься, навела относительный порядок в прихожей, приготовила незатейливый ужин и нерешительно постучала в дверь комнаты, откуда раздавались негромкие всхлипывания и шепот. Бог свидетель, как мне не хотелось снова лицезреть своих родственников! Но долг гостеприимства и элементарное сочувствие не позволяли мне окончательно игнорировать этих особ.
За дверью воцарилась тишина. Я приоткрыла дверь и произнесла как можно доброжелательнее:
- Тётя Нина! Я вам сочувствую. Мне, правда, жаль, что это случилось со Станиславом.
Со стороны дивана, где сидели понурые женщины, не раздалось ни слова.
- Там ужин на столе, - снова попыталась я войти в контакт. – Вы, наверное, голодны. Надо подкрепиться.
В ответ только мрачное молчание. Ну, что же! Вольному – воля. Я свой долг хозяйки выполнила. Пусть поступают, как хотят. В конце концов, на меня всё происшедшее сегодня тоже произвело неизгладимое впечатление.
Я отправилась к себе, намереваясь принять горизонтальное положение на кровати, и тут вспомнила про телефон в кармане моего лёгкого пиджачка. Быстро отыскала мобильник и, поколдовав над кнопками, наконец, удалила свои фотографии из его памяти. Однако вздохнуть с облегчением не удавалось. А что, если, как говорил Левин, этот телефон поможет быстрее найти убийц? Совесть грызла и призывала выполнить долг гражданина. Это, с одной стороны. А с другой, я не представляла, каким образом можно вернуть улику и не быть обвинённой в её сокрытии.
Через час безрезультатной маяты без единой практической мысли в голове, решила наведаться к Тасе в надежде, что она ещё не спит. Прихватив ключи, вышла из квартиры, по ходу отметив, что предложение поужинать родственниками не осталось без внимания. В кухне звякала посуда, посвистывал чайник. Ну, вот и хорошо! Может отношения как-нибудь наладятся? Хотя бы в степени относительной терпимости.
Тася с полотенцем на голове и в банном халате открыла мне дверь. После короткого турне по южным регионам страны выглядела она очень неплохо.
- Тебе командировки на пользу. Помолодела даже, - позавидовала я.
- Знаешь рецепт молодости? Радуйся каждой мелочи и не нервничай из-за каждой сволочи. Вот ты на себя посмотри! Тощая, бледная и глаза ввалились. Завтра же веду тебя в ресторан. Откармливать и отпаивать буду. Ну и гонорар обмыть надо. Святое дело.
Я тяжело вздохнула и показала ей телефон.
- Ты мне лучше посоветуй, что с ним делать? В полицию отнести или Левину отдать и покаяться?
- Хм! Дай сюда!
Тася отобрала у меня мобильник и принялась в нём копаться. У неё это получалось гораздо проворнее, чем у меня.
- Вот, смотри! – она показала мне переписку сообщений. – Братец твой с кем-то активно переписывался последнее время. Причём лаконичнее некуда. Вопрос: «Когда?» Ответ: «В среду». Снова вопрос: «Где ты?» и «Найдём, падла!» Ответ: «Мне нужна ещё неделя». Вопрос: «Не финти, срок завтра». Последняя смс отправлена день назад. А сегодня его убили. Ты понимаешь, что это значит?
Я рассказала Тасе, что узнала от Левина. Она покивала головой.
- Ну, тут и ежу на глазок ясно! Значит, кокнули Стасика за долги. Вопрос в другом. Они и тебя, и родственничков в покое не оставят. Как думаешь?
Я печально понурилась. Такая вероятность возможна. И пока не найдут и не закроют бандитов, мне покоя не видать.
Тут меня посетила одна мысль. Ох, не вовремя она меня посетила! Но в тот момент она показалась мне разумной. Если мы сами вычислим, кто скрывается за этими смс-ками, скажем об этом в полиции, то и про телефон не надо будет сообщать. А значит, не придётся уличать саму себя в препятствии расследованию.
Когда я поделилась своим решением с Тасей, её это на минутку смутило, но ненадолго.
- А что? Давай попробуем. У меня ещё есть день отдыха и ты в отпуске. Так что будет, чем себя развлечь.
После этих слов моя решимость заниматься частным сыском несколько поубавилась. Я попыталась дать обратный ход, намекая на нашу некомпетентность. Но запал уже сработал. Подруга забурлила энтузиазмом.
- Не бойся делать то, что не умеешь. Вспомни, ковчег был построен любителем, а Титаник строили профессионалы. Так что отступать некуда – сама напросилась.
Потом мы посмотрели по телевизору вечерние новости, которые всегда начинаются словами «Добрый вечер», после чего следует рассказ, почему это не так. Промелькнул сюжет и об убийстве в нашем доме. Оказалось, что и тут вездесущие корреспонденты успели сунуть свои носы. Как я их не заметила? Через несколько минут распрощавшись с Тасей до завтра, я поплелась к себе. А потом, как и предполагала, крутилась в постели почти до самого утра в безнадёжной попытки выкинуть из головы события минувшего дня.
- - - - - - - - - - -
Я всегда считала, что чем дальше от понедельника, тем добрее утро. Ошибалась. Родственников всё-таки надо было кормить. И сама я не святым духом питалась. Поэтому отправилась в магазин пораньше, дабы заполнить зияющие пустоты в моём холодильнике. Тут и выяснилось, что весь подъезд в курсе и даже более того. Вчерашнее убийство обрастало новыми подробностями, о которых я даже не предполагала. И была уверена, что следствие тоже не догадывалось.
У подъезда жена моремана красочно описывала труп, его расположение, выражение лица, лужи крови и прочие нюансы, которые мне трудно было представить, но ещё труднее о них вспоминать и думать вообще.
- Ритка! Хватит рындить! – пытался остановить её муж. – Что теперь говорить! Пусть земля ему пухом, да вечный покой!
Своё слово не преминул вставить и Семён:
- Мёртвому, конечно, спокойнее, да уж больно скучно. А Стасик, по всему видно, повеселиться любил. Как ты думаешь, Жека?
Чтобы привлечь внимание и вовлечь в общий разговор, Семён остановил меня, ухватившись за ремень сумки. Но мне, не выспавшейся и поэтому крайне раздражённой, расспросы любопытных в эту субботу действовали на нервы.
- Вы сегодня уже прослушали содержательный рассказ. Больше душещипательных историй не будет.
Я попыталась отделаться от назойливых мужчин, и только было вознамерилась покинуть «новгородское вече», как в нашем полку прибыло. С довольной физиономией и улыбкой в тридцать два зуба к нам приближался Сашка. И не один. Рядом, опираясь на его руку, шла девушка. На первый взгляд, серенькая и невзрачная. Но, наверное, парень разглядел в ней нечто такое, что заставляло его светиться, как новогодняя гирлянда. К тому же девушка была слегка беременна. И это наталкивало на определённые выводы.
- Здрасте вам! – первым отреагировал Семён.
- Доброе утро! – дуэтом откликнулась парочка.
- И кто же это к нам пожаловал? – не отставал сосед, источая из уст мёд, но с явным привкусом яда.
- Это Наташа, моя невеста. Вот, ходили заявление в ЗАГс подавать.
- Женишься, значит! Поздравляю!
- Спасибо!
И сладкая парочка скрылась в подъезде. А Семён, воодушевлённый новым объектом для обсуждения, оставил криминальную тему и переключился на будущих супругов и на семейную жизнь вообще.
- С чем только поздравлять? Кто бы втолковал этому малому, что жениться, это всё равно, что рыбе велосипед подарить.
- Ну, не скажи! Пусть женится. Тогда хотя бы узнает, почему этого не надо было делать. А глупости, Сёма, совершать нужно как можно раньше, тогда будет время их исправить.
И довольный своим премудрым высказыванием Андрей Ильич с победоносным видом воззрился на давно уже подозрительно молчащую спутницу жизни и надёжного хранителя общака.
Но это оказалась его очередная Пиррова победа. Когда женщине нечего сказать, это не значит, что она будет молчать.
- А! Прекратите этих глупостей! Или вы мне будете рассказывать за этого мальчика? Дважды смеюсь! Да я Сашко с пелёнок знаю. С тех самых пор, как его папаша с мамашей на руки бабки кинули и теперь только в гости приглашают. И местами он бывает даже очень хорошим мальчиком. Кстати о птичках! Вы заметили, что они, на минутку, беременные?
Мужики закивал головами. Тут только слепой не разглядел бы очевидное.
- Таки да! Он порядочный человек, - продолжала Маргарита Михайловна. И, пресекая все возражения, замахала рукой на своих оппонентов.
- Шо вы имеете сказать? Я вас умоляю! Не надо слов! Хай живут, как могут!
По опыту я знала, что пререкания могли продолжаться ещё долго. Поэтому конца дискуссии ждать не стала, а отправилась по своим делам.
Покидала я двор с неясным чувством тревоги. Будто спину сверлил чей-то взгляд. Я даже несколько раз обернулась, чтобы удостовериться в том, что сзади кто-то идёт. Но никого не увидела. С облегчением вздохнула – не становиться же параноиком после вчерашних событий. Но напряжение всё равно не отпускало. Решила далеко не ходить, заглянуть в ближайший маленький магазинчик, расположенный буквально в двух шагах от дома. Однако, вот неудача! На закрытой двери белела записка: «Ушла обедать. Приду, когда наемся».
Поскольку до обеда было ещё очень далеко, а продавщица явно намеревалась его дождаться и потом долго наслаждаться приёмом пищи, то ловить у закрытой железной двери мне было нечего. Пришлось тащиться в супермаркет за три квартала от дома.
В толпе покупателей я расслабилась и почти забыла о своих тревогах. Но это только до тех пор, пока в моей сумке не затренькал телефон. Я машинально схватила вибрирующий аппарат и только тут поняла, что это был телефон Станислава. Взяла я его с собой, чтобы он случайно не попал на глаза родственникам. И вместо того, чтобы игнорировать звонок, ответила «Алло!», о чём сразу горько пожалела.
- Думала, проблема решена? Не надейся! Должок ты вместо Стаська будешь отдавать. Поняла, коза? Если не хочешь с ним за компанию прилечь.
А дальше прозвучала цифра, которой оценивалась вся моя квартира. Голос в трубке продолжал:
- На ментов не надейся. Везде достанем. До связи, шмара!
Отключились быстро. И если бы я успела, то всё равно не смогла бы что-то ответить. Потому что стояла среди торгового зала, как пыльным мешком прихлопнутая и с явными признаками полнейшей немоты.
Только через некоторое время и в совершеннейшей прострации расплатилась на кассе и вышла из дверей магазина. А дальше ноги не шли. Не знаю, что мой мозг себе вообразил, но сигналов к передвижению не поступало. Когда же на моё плечо легла мужская рука, я так и присела, почуяв неминуемый конец прямо тут на месте.
- Женечка, с тобой всё в порядке?
Голос Григория Ивановича еле пробился сквозь стену страха. Я кое-как собралась с силами и обернулась. Рядом с профессором стояла Элеонора Оттовна и сочувственно глядела на меня.
- Вы такая бледненькая, Женя. Вам плохо? Мы подумали, что заболели. В таком состоянии не мудрено растеряться. Возьмите сдачу. На кассе оставили.
Соседка высыпала горсть мелочи в мою ладонь и вложила несколько купюр. А потом вновь созданная ячейка общества предложила проводить меня до дома. Вот за что я была им премного благодарна. Подхватив пакеты, а меня под руки с двух сторон, Журавлёвы вознамерились транспортировать несчастную почти на себе. Но в коллективе я несколько приободрилась и смогла передвигаться самостоятельно. Так что до дома добрались мы вполне нормально, если не считать моего полного молчания и отсутствия реакции на советы, как лечить простуду, сердце, давление и прочие болезни, которые заподозрили у меня сопровождающие.
Желание заходить в собственную квартиру у меня отсутствовало совершенно. Я постучала в дверь к Таисии. Она, на удивление, не была закрыта. Волна страха снова накрыла меня с головой. Я оцепенела. Но, как оказалось, испугалась напрасно. Из глубины квартиры послышался голос соседки:
- Я тут, Женя. Проходи.
- Что это у тебя дверь нараспашку?
Я поставила пакеты в коридоре, закрыла дверь на замок, с облегчением сняла тесноватые туфли и направилась на голос.
Тася без особого энтузиазма что-то резала и стругала на кухне. По всему было видно, что куча овощей довольно странного ассортимента кроме как на экзотический салат больше никуда не годилась.
- Да я твои шаги по лестнице услыхала. Вот и открыла. Да и чего боятся? Тут у нас все свои.
- Ага! Кроме моих непредсказуемых родственничков.
- Скажешь тоже! – усмехнулась Тася. – Они как мышки сидят тихо, видно, напуганы до бесчувствия.
- Как и я.
Глубокий страдальческий вздох вырвался из моей груди.
Тая отложила нож - резак, повернулась ко мне.
- Чего случилось опять?
Я рассказала о звонке и появившейся у меня с сегодняшнего утра мании преследования. Тася слушала серьёзно, на сей раз, обойдясь без своих обычных шуточек. А потом спросила:
- Скажи, мне кажется или мы влипли в историю с этим телефоном?
- Не ты, а я. Да ещё как! Что делать-то Тася?
Желание заниматься самостоятельным расследованием у меня пропало навеки.
Таисия почесала кончик носа пальцем вымазанным соком свёклы, отчего нос приобрёл цвет овоща, и принялась мыть руки. Я ждала.
- Пора прибегнуть к помощи друга, - наконец констатировала она. – Звоним Алине.
- Да ты что!? - Возмутилась я. – Да она же выдаст меня с потрохами!
- Не-а! Лялька не такая. Что-нибудь придумает.
- - - - - - - - - - -
Час ожидания Алины прошёл не без пользы. Я заставила себя войти в собственную квартиру и заняться делами на кухне. Тётка и племянница встали и успели попить чай. Теперь ходили по комнате, бездумно перебирая вещи, изредка перебрасываясь ничего не значащими словами. Выйти из квартиры не делали даже попыток.
Борщ был сварен, и я отправилась снова к Тасе, с волнением ожидать прихода Алины.
- Ну, что у вас за проблемы, деревня не асфальтированная?
С таким возгласом Алина появилась перед нашими очами, как всегда эффектная, но явно недовольная ранней утренней побудкой.
- Суббота. Все отсыпаются. А вас черти за хвосты дёргают. Мы вчера в отделе день рождения начальника отмечали. За одно ума-разума набирались. Сегодня проснулась – ан нет, просто набралась. Джина с гипертоником. Теперь голова трещит.
Я сидела, скукожившись в кресле, виновато поглядывая на Алину. А Тася со словами «сейчас лечится всё» принялась копаться в аптечке, попутно вводя сотрудника правоохранительных органов в суть дела.
Рассказ был короткий, но впечатляющий. На него Ляля отреагировала незамедлительно.
- Ну, подруги! Вам только дай повод во что-нибудь вляпаться, как вы начинаете получать от этого удовольствие.
Мы с Тасей дружно возмутились. Какое уж тут удовольствие, когда ко мне с угрозами подступают!
- Мне есть смысл объяснять двум взрослым тёткам, почему нельзя улики с места происшествия брать, или вы будете кувыркаться сами? – разозлилась Алина.
Мы примолкли. Как говорится, не знаешь – молчи, знаешь – помалкивай. А Алина принялась просматривать телефон Станислава. Потом сделала кое-какие записи в свой блокнот. И, наконец, обращаясь ко мне, не терпящим возражения тоном сказала:
- Сейчас, поняла, прямо сейчас берёшь телефон в зубы и немедленно скачешь на двух задних в прокуратуру. У дежурного оставляешь заявление, что только сейчас нашла это чудо техники у себя в квартире. Конкретику продумаешь сама. А я прослежу, чтобы оперативники им занялись. А тебе, Таисия, я удивляюсь! Ну, ладно, у Женьки крыша ото всего этого кошмара поехала! Но ты-то, что вытворяешь?
- Я личность творческая – хочу творю, хочу вытворяю, - насупилась подруга. - Ты видела эти фотки для «продвинутых»? Так он, гад, и Жеку успел там сфоткать.
Ляля удивлённо и как-то скептически осмотрела меня с головы до ног. А потом подчёркнуто грустно спросила:
- И было на что смотреть?
Я не удержалась и фыркнула. Тася тоже улыбнулась, но ответила вопросом на вопрос достаточно серьёзно:
- А факт преследования человека тебя не беспокоит?
- Так кто же её одну отпустит? Под нашим прикрытием потопает. Дружненько собираемся, руки в ноги и вперёд!
Поход в прокуратуру уже такого страха, как утром не вызывал. Сзади, в двадцати шагах от меня, топали подруги, зорко поглядывая по сторонам. И, вообще, этот «культпоход» меня даже успокоил. Невероятно, что прикончить меня смогут здесь среди бела дня и множества людей.
Освободившись от давящего на душу груза, домой я бежала чуть не вприпрыжку.
У подъезда притормозила. Там суетились Козыревы, выгружая сумки, вёдра и корзины из стареньких «жигулей». Периодически наведываясь домой, они привозили с дачи ягоду, ранние огурцы, редис, зелень и всякую другую сельхоз продукцию. Ею снабжали семьи детей. Кое - что перепадало и нам. Поэтому никто не отказывал соседям в помощи: разгрузить машину, втащить груз на пятый этаж. Сейчас в помощниках пребывал Семён. Для лентяя труд – дело не простое, геройское. Выпятив грудь, напружинив далеко не могучие мышцы, Сёма с наигранной лёгкостью доставал из багажника очередное ведро и перетаскивал его к входной двери. Не отставала от него и Инна Павловна. Козырева, несмотря на свой довольно почтенный возраст – шестьдесят лет, перетаскивала не по одному, а по два ведра. На что её помощник старательно не обращал внимание. Подошедшая вслед за мной Тася заметила:
- Если бы нынешние мужчины были похожи на нынешних женщин, они были бы настоящими мужчинами.
Козырев Владимир Иванович сосредоточено копался в моторе. Внимание на окружающих, на болтовню соседей и жены не обращал. А Семён по ходу дела слегка заплетающимся языком вводил в курс событий новоприбывших.
Мы поздоровались с Козыревыми и стали расспрашивать о дачных делах.
Инна Павловна с удовольствием поделилась радостью. Огурцов в этом году с избытком. Да и молодая картошечка есть. Варенье из ягод наварила уже много. А впереди работы непочатый край. Только бы здоровья хватило.
- Ну, вам ещё и позавидовать можно! Нам бы такой энергии и трудоспособности! – приободрила соседку Тася.
- Уж я бы, не жаловалась. Да дед своими шуточками в могилу сведёт.
Инна Павловна покосилась на мужа. Тот старательно делал вид человека глубоко погружённого в процесс ремонта двигателя.
- Третьего дня проснулась рано. Прислушалась. Тишина. Обычно мой храпит так, что хоть уши затыкай. Окликнула, молчит. Ну, я встревожилась, и к нему. Откидываю одеяло с подушки, а там ноги. Пощупала, тёплые. Ну, слава богу, жив. Пошла воды попить, а потом ещё подремать решила. Да на обратном пути снова к его кровати подошла и теперь со стороны головы отодвинула. А там опять ноги. Ну, думаю, шутник, я тоже не без юмора. Вернулась к себе, взяла мухобойку и как начала ею по тому месту, где пятки были охаживать благоверного. Вдруг вопль из-под одеяла. Голова уже там.
Докрутился! Вот, - кивнула она в сторону Владимира Ивановича. – Теперь обижается, не разговаривает. А что я половину дня с валерьянкой в обнимку лежала, это ничего?
Представить нарисованную картину было не сложно. Труднее удержатся от смеха.
- Хорошо ещё не убила мужа мухобойкой. А то бы второй труп на этой неделе у нас образовался, - прокомментировала Настя.
Она вышла с тазиком в руках, чтобы развесить выстиранное бельё. И найти Семёну очередное дело. Тот, решив, что благородство в отношении соседей он выказал достаточно, пребывал в нирване, откинувшись на спинку скамейки с закрытыми глазами.
- Спишь?
- Нет.
- А чего глаза закрыл?
- Зрение экономлю.
- Деньги бы лучше экономил.
- Если хочешь, чтобы у меня было много денег, не отбирай их у меня.
- Ага! Чтобы ты зюзюкал каждый божий день? Не весь ещё «Байкал» вылакал?
Вино водочный магазин «Байкал» был в прямой видимости от нашего подъезда. И являлся самой посещаемой торговой точкой нашего района.
Ответ последовал незамедлительно.
- Жара. Врачи рекомендуют много пить. Даже возразить им нечего.
Настя в сердцах плюнула и удалилась к верёвкам.
- Правда, что в нашем подъезде кого-то убили? Или это Сёмкин очередной трёп? – понизив голос, спросила Инна Павловна.
Вздохнув, я коротко пересказала соседке события последних несколько дней, пока вместе с ней и Тасей волокли сумки и вёдра на пятый этаж.
На четвёртом столкнулись нос к носу с «бугаём» или «князем Козловским». Так за глаза звали, кому как больше нравилось, ещё одного нашего соседа. Серёга Князев намеревался вытащить накопившийся мусор. Но увидев нас, оставил это занятие на потом и с готовностью принялся помогать переносить груз с дачи.
С женой Таней они несколько лет назад купили «двушку» в нашем подъезде и теперь исправно выплачивали кредит, конца которому не предвиделось. Таня работала медсестрой в районной больнице и подрабатывала на дому у какого-то инвалида. А Серёжка слесарил на заводе и не отказывался от дополнительного приработка на стороне. По причине такой загруженности дома их видели редко. И, понятное дело, о последних событиях Сергей вряд ли мог что-то знать. Поэтому, он тоже с интересом прислушивался к нашему с Тасей рассказу.
Наверное, надо пояснить, почему к этому неказистому и щупленькому мужчинке прилипли эти прозвища. «Князем Козловским» стали звать его после того, как он женился и сменил свою фамилию Козловский на фамилию жены. Его можно было понять. Сергей Князев звучало намного презентабельнее. Но простецкая физиономия и громкая фамилия сочетались плохо. Вот «злые языки», теперь трудно вспомнить кто именно, и язвили по этому поводу. Однако, вопреки всему, такое обращение только поднимало самооценку Серёги. Малый он был простой и наивный. И скоро сарказм из фразы исчез, уступив место добродушию.
А на работе у него приключилось следующее. Ждут его на смену вечером, а Серёги всё нет. Тревожиться уже стали. Татьяне названивать. Тут он является с подбитым глазом. У него, конечно, спрашивают, что произошло. «Да вот, вышел из дома, а во дворе на меня два бугая. Один, как я, а другой меньше…» Концовку истории уже никто не услышал, так как все плакали от смеха. Так и повелось. На работе Сергей был «бугаём», а дома «Князем Козловским».
Наконец весь груз был благополучно перетаскан и Инна Павловна, поохав и посочувствовав мне, скрылась за своей дверью. Однако «Князь Козловский» не торопился уходить и переминался с ноги на ногу, явно желая что-то сказать. Мы с Тасей переглянулись.
- Ты чего топчешься, Серёжа? – поинтересовалась подруга.
- Да я, это… Что подумал-то, - промямлил сосед. Может это они были. Ну, те, кто твоего родственничка кокнул. Вчера после смены возвращаюсь, а тут два мужика навстречу сверху спускаются. Один как пить дать татарин. Я на них в армии насмотрелся. А второго плохо запомнил. Они быстро шли. Но светлые волосы. Это точно.
Мы постояли минуту с открытыми ртами. Получается, Бог видит всё, но соседи - ещё больше. Тася, энергично ухватив Серёгу за рукав, заявила:
- Ты свидетель, понимаешь? Ценный свидетель. Тебе надо со следователем поговорить.
Тот недовольно поморщился, но согласился. И побрёл дальше всё-таки вынести злополучный мусор.
- - - - - - - - - - - -
Два дня прошло без каких-либо изменений. Вымогатели не давали о себе знать. Несколько раз звонил Поликарп. Справлялся о моём самочувствии и вообще о делах. Для дела, на мой взгляд, эти звонки были лишними. Но, между нами говоря, мне приятны и даже в какой-то мере ожидаемы. Разговоры с Поликарпом подбадривали и успокаивали. И всё-таки нервы мои напрягались, стоило войти в подземный переход или очутиться одной на безлюдной улочке или в тупике. Поэтому я старалась больше находиться среди людей, не ходить пешком, а передвигаться в транспорте.
Сегодня после звонка Алины, я отправилась в прокуратуру. Что-то затевалось по поводу нашего дела, и требовалась координация действий. Дождавшись на остановке автобуса и пройдя через турникет, я уселась у окна и стала наблюдать, как пассажиры медленно заходят в переднюю дверь, демонстрируя свою платёжеспособность водителю или автомату у турникета. Подросток лет двенадцати натянул на лоб бандану, предварительно подложив под неё проездной, и вошёл в автобус последним. Некоторое время клянчил у раздражённого водителя бесплатный проезд. А потом, якобы отчаявшись, воздел глаза вверх и, осеняя себя крестным знаменем, довольно громко сказал:
- Господи, пропусти меня, пожалуйста!
После чего совершил земной поклон, лбом почти касаясь турникета. И…, о, чудо! Красный запрещающий сигнал турникета вдруг сменяется зелёным. Наш герой бодро проходит в салон и становится законным пассажиром. Что было с водителем, описывать не буду. С места мы не трогались ещё минут пять.
В Алининой конторе было шумно. Суетились какие-то люди вокруг. Переговаривались между собой знакомые. Кто-то кому-то кричал через весь коридор, напоминая, что надо сделать сейчас и срочно. Деловито с папками в руках торопились куда-то сотрудники в форменной одежде.
Я остановилась, припоминая, где располагался кабинет подруги. И вдруг меня кто-то ухватил за локоть. Я дёрнулась, охваченная невольным страхом. Но облегчённо вздохнула, увидев рядом коренастую фигуру Левина.
- Испугалась? – спросил он.
- Ну, вот ещё! – возразила я. – С чего бы это? Я к Алине. Она мне звонила.
- Знаю. Пошли.
И повёл меня к нужной двери, ловко лавируя между местной публикой.
Алина сидела за столом, откинувшись в кресле и задумчиво глядя в потолок.
- Привет! Что делаешь?
С этими словами мы переступили порог её кабинета.
- Точно не скажу, какой ерундой занимаюсь. Но давайте назовём это аналитической работой.
И Алина стала излагать свои предложения по отлову преступников, убивших Станислава. Поликарп не уступал в риторике.
- Так мы Евгению под удар ставим. Не понимаешь, что-ли?
- Она не кисейная барышня. Только с виду рохля. А когда до дела дойдёт, сто очков вперёд даст.
- Много ты знаешь!
- Да уж подольше твоего с ней общаюсь! – возражала Ляля.
Как-то быстро спор перерос в обычную перебранку. Я только успевала вертеть головой то налево, то направо, недоумённо поглядывая на оппонентов. Особенно надрывался Поликарп. Он даже встал и для пущей убедительности размахивал руками. И хотя я понимала, что он боится за меня и таким образом старается оградить от чего-то, но вникнуть в суть не удавалось. Чтобы понять, решила прибегнуть к испытанному в классе средству. И, обращаясь к Левину, громко и чётко произнесла:
- А теперь стих!
Он ошеломлённо уставился на меня:
- Какой стих?
- Стих - это глагол. Сел и стих!
Дружно замолчали оба. Видимо дошло до обоих, что они тут вытворяют. А я предложила:
- Давай, Ляля, сначала ты свою версию, а потом Поликарп. А я уж третейским судьёй побуду. Не зря же вы меня сюда притащили.
Алина с победоносным видом метнула сердитый взгляд на Левина.
- Я же тебе говорила! Она крепкий орешек.
Дальше наша беседа шла в более конструктивном русле. И хотя задуманная операция меня пугала до дрожи, вынуждена была признать, что это был реальный способ быстро и с уликами поймать преступников. Переписываясь по смс от моего лица, правоохранительные органы разработали план, в котором мне уделялась роль наживки. Вот против чего протестовал оперативник. Но придумывать что-то ещё и ждать было нельзя. Бандиты сами могли предпринять меры. И тогда ситуация вышла бы из-под контроля.
В общем, с набитой множеством инструкций головой, я вышла из прокуратуры. Не заметила, как пролетело время. Голод давал себя знать. И я решила перекусить в ближайшем кафе. Не переставая думать о завтрашней операции, взяла простенький комплексный обед из трёх блюд, расставила всё на свободном столе и, вспомнив, что забыла расплатиться, вернулась к кассе.
Каково же было моё возмущение, когда вернувшись к столу, я увидела, как здоровущий негр пристроился к моей тарелке с борщом и уплёл уже половину. Политкорректность конечно необходима – всё-таки возможно это гражданин другого государства. Но раздражение, усталость и напряжённые нервы только подхлестнули мою решимость. Я, немедля, уселась рядом, придвинула тарелку со вторым и также энергично стала уминать свою законную порцию. Пусть хоть это не достанется нахалу. Сосед по столу таращил на меня белки круглых глаз, двигал ложкой всё быстрее и, естественно, прикончил борщ первым. Затем прихватил стакан с компотом и торопливо осушил его до дна. Потом ретировался так быстро, что я глазом моргнуть не успела. Кое-как утолив голод, я недовольная и, что уж там говорить, злая встала из-за стола и потянулась за сумкой. Та висела не на моём стуле, а на соседнем, за другим столиком. Там же к моему безграничному удивлению стоял в полном комплекте мой обед из трёх блюд.
Описывать моё состояние в тот момент не имеет смысла. Тася сказала бы, что я на голову пришибленная. И была бы, наверное, права. Ничего не замечая вокруг, добрела до дома и приземлилась на скамейку у подъезда. Ноги подкашивались, а мысли разлетались в разные стороны аки голуби.
По двору неторопливо прохаживался Семён. Похоже, опять выгнали из дома за не посещаемость. Не увидев достойного собеседника, он направился ко мне с очередными жалобами на Настю.
- Домой идти не хочется. И пилит, и пилит. Вот скажи, чего ей не хватает?
- Денег, полагаю, - не подумавши, ляпнула я.
- Какие же вы бабы меркантильные. Вам бы только кошелёк тугой! А на тонкую душу человека плевать! Грубая женщина, Настасья.
Семён состроил трагическую мину. Глаза подозрительно блеснули. Слеза! Ну и артист!
- Ты когда-нибудь говорил, как к ней относишься и что о ней думаешь? – я сделала попытку поддержать разговор.
- Да. Хочешь, шрам на голове покажу? У-у-у! Ведьма настоящая.
- Конфликт интересов?
- Не то слово! Такие бабки привожу! Другая бы прыгала от радости. А она одним махом тратит. Говорит, что с умом. А в итоге – ни денег, ни ума.
Я с досадой посмотрела на мужика, который свалил все заботы на жену и ещё смеет считать те крохи, которыми изредка «одаривает» семью. Слишком хорошо в нашем доме знают и Семёна и Настю, чтобы жалеть этого несчастного. Не скрывая раздражения, я ответила:
- Если хочешь знать, то все женщины по сути своей ангелы. Но когда им обламывают крылья, приходится летать на метле.
Не встретив понимания, Семён надулся и решил больше со мной диалог не вести. Это только радовало. Не хотелось возвращаться в душную квартиру, за несколько дней пропитавшуюся чужими запахами, с горой немытой посуды и беспорядком, который раздражал меня больше всего. А здесь в тени развесистого клёна, под волнами изредка налетающего ветерка можно было собрать мысли в кучку, сосредоточиться. Однако, на томный вечер сегодня рассчитывать не приходилось.
С моего балкона свесилась соломенная голова Анжелики.
- Женя! Тебя к телефону.
Голос неуверенный и, кажется, испуганный.
Я тяжело вздохнула. Ну, вот! Началось.
Инструктаж Поликарпа и Алины не прошёл даром. Я бодреньким, хотя и дрожащим голоском изложила версию своего игнорирования телефонных звонков. Мол, уронила с балкона. Но деньги собираю и уже половина их у меня дома – аванс за проданную квартиру. Жалобно стала упрашивать подождать ещё неделю. Звучало, на мой взгляд, довольно правдоподобно.
Мои товарищи предполагали, что терпение у бандитов на исходе. И даже половина назначенной суммы они захотят получить как можно быстрее. Так и случилось. В телефонной трубке я услышала:
- Заткнись! Слушай сюда! Из дома ни ногой. Никому не звони. Мы наблюдаем за тобой и телефон прослушиваем. Приготовь пока то, что есть. Заберём.
Дальше шли очередные угрозы. Когда трубку положили, я вздохнула с облегчением.
Тётка Нина с дочерью были необычайно молчаливы и бледны. Страх испытывала и я. Но, как уверял меня Поликарп, прослушивать телефон эти отморозки не могли. А вот у полиции такие возможности были.
Следующий звонок ждала с нетерпением. И когда он раздался, я поспешно схватила трубку.
Алина, на всякий случай шифруясь, быстро проговорила:
- Вы сантехника вызывали?
- Да, - ответила я строго по сценарию.
- Бригада выехала. Ожидайте.
Ну, вот и всё! Финита ля комедия! Скоро всё закончится. И я +свободная, как птичка, упорхну куда-нибудь на отдых. Возможно с Тасей. Мы уже обсуждали с ней эту тему. А при лучшем раскладе, к нам присоединится и Ляля.
Мечты заводили меня далеко, но следовало сконцентрироваться на теперешней ситуации. Поэтому, не считая нужным, что-то объяснять моим непрошеным гостям, я решительно оттеснила их из прихожей в комнату и посоветовала до утра носа оттуда не высовывать. Обе «дамы» не возражали, предоставив мне самой выпутываться из ситуации.
Таси дома не было. Ещё на гастролях закрутила роман с оператором, снимавшим репортаж о концерте. И теперь активно осваивала личную территорию своего бой френда.
«Сантехники» в лице Поликарпа и ещё одного крепкого парня в оранжевой спецовке прибыли минут через тридцать. Засели на моей кухне пить чай и кофе. Сказали, что рассчитывают на ужин. Так что пришлось мне соображать, чем угостить работяг.
В отличие от Левина второй «сантехник» Юрий был разговорчив и довольно остроумен. С ним мы непринуждённо болтали, пока Поликарп недовольно хмурился и поглядывал в окно.
- Там внизу ещё двое наших болтаются в подвале, - сообщил мне собеседник. Так что пусть только появятся! Зажмём и сверху, и снизу. Не боись! Хочешь, расскажу историю?
Я с готовностью кивнула. С двумя крепкими парнями, в общем и целом, страшно не было. Но напряжение не отпускало. У меня, то ложка падала, то излишне громко хлопала дверца шкафа.
- Вот случай был, - начал Юра. – Позвонила одна древняя бабка из коммуналки и жалуется, что сосед пустил квартиранта, а тот бандит бандитом. Весь в татуировках. Не иначе, как из тюрьмы вышел. А может и сбежал. Говорит как-то странно. Наверное, на воровском жаргоне. Боится она даже в туалет выйти. Соседу пожаловалась, а тот только посмеялся. Так что примите меры, полицейские. Ну, наше бдительное руководство, недолго думая, решило предупредительные меры принять. Пришли наши товарищи на эту воровскую хату. Встречает их приличный дед и объясняет, что к нему племянник из-под Барановичей приехал. Посмотрели на парня – здоровенный амбал. Татуировкой одна рука размалёвана. Спрашивают: «Сидел?». Парниша на чистой белорусской трасянцы отвечает: «Та, не! Гета шоб знать, дзе права, а дзе лева…»
Все просто выпали в осадок.
Приняв мою вялую улыбку за положительный результат своего развлекательного мероприятия, Юра с энтузиазмом продолжил:
- А недавно барышня одна пришла вся в слезах и соплях. Говорит, что ночью на неё было совершено нападение с целью изнасилования. Внимательно слушаем её историю.
С подругой засиделись до ночи. Пошла её проводить. А на спортивных штанах резинка лопнула. Подвязала, каким-то шнуром, что на тумбочке валялся. Под руку попался. Ночью не видно. Посадила подругу в маршрутку. Возвращается домой, а тут во дворе двое, рожи бандитские. – Ну, что «кисочка», приплыла? Раздевайся, если жить хочешь! Испугалась. Руки дрожат. Возится с узлом из шнура на штанах. Один заметил и спрашивает: - Это что за провода у тебя? Ну, думает, шанс! - Сейчас, - говорит, - узнаешь «неверный». Взяла два конца шнура в руки, как бы собираясь их соединить, и крикнула: - Аллах Акбар! Не спортсмены, конечно, бежали плохонько, но стараний было на олимпийское золото.
Поверь, к концу повествования девица сама смеялась вместе с нами.
Истории были смешные, но все с криминальным оттенком. Что совсем не удивительно, принимая во внимание место службы рассказчика. И, откровенно признаться, мне они бодрости духа не прибавили.
Я сунула тарелки с ужином «сантехникам» под нос. А самой кусок в горло не лез.
Вечерело. Ожидание становилось всё напряжённее. Когда в телефоне Поликарпа прозвучал условный сигнал, стало понятно, «гости» на пороге. Вот и долгожданный звонок в дверь. Поликарп с Юрием остались на кухне. Моей задачей было впустить посетителей и отправиться, якобы за деньгами, в спальню. Остальное полиция брала на себя.
Осторожно открыла дверь. На пороге стояли два бородатых деда в надвинутых на самые глаза бейсболках. От неожиданности я не нашлась, что сказать. Зато «деды» с накладными бородами не растерялись. Один толкнул меня, заставляя отступить во внутрь и шагнул за мной. Второй следом. А дальше произошло непредвиденное. Пятясь, я споткнулась о сваленную у порога обувь и упала. Проследив траекторию моего полёта, взгляд пришельцев остановился на мужских штиблетах сорок пятого размера в количестве двух пар. Реакция была мгновенна. Съехавшие на бок фальшивые бороды, горящие злобой глаза, замах руки для удара. Я с ужасом зажмурилась. Но удара не последовало. Открыла глаза только, когда возле меня суетился Поликарп. А по ступеням слышался топот ног.
- Ты в порядке? – спросил он.
Увидев мой кивок, чертыхаясь, стал торопливо обуваться в те самые штиблеты, которые так опрометчиво были оставлены ребятами у порога.
Дальше стоило только надеяться, что бандиты будут задержаны, если не Поликарпом и Юрием, то другими сотрудниками внизу у подъезда. Но этого не случилось. Коварные «дедки», как сквозь землю провалились. Я наблюдала с балкона, как подъехала милицейская машина с мигалкой, как шныряли люди по нашему двору. Явно обыскивались и соседние дворы, и подъезды. Сначала меня удивила наша почти никогда не пустующая скамейка. А сегодня, как назло, все сидели по своим углам. Впоследствии выяснилось, что шёл какой-то крутой концерт по Евровидению. И соседи просто прилипли к экранам. Никто ничего не видел и не слышал.
Кутерьма продолжалась до полуночи. Потом решено было оставить рядом с домом патрульную машину и разойтись.
До предела раздосадованный Левин потребовал от меня закрыться на все замки после его ухода и отбыл, пообещав утром перед работой заглянуть.
- - - - - - - - - - - -
Рассвет застал меня сидящей на кровати в позе осанны «лотос». Всю ночь без сна провела не только я. Родственники мои тоже не спали. Десять раз ходили то в кухню, то в туалет. Чем-то шуршали в комнате, тихо переговаривались. Утром выяснилось, что спешно собирались отбыть домой. Напуганные последними событиями они торопились поскорее покинуть негостеприимный город, забрать останки сына и брата и похоронить его на родине.
Поликарп пришёл довольно рано. Не обращая внимания на мою помятую физиономию с тёмными кругам под глазами, всклоченные волосы и недовольное бурчание, сам сварил кофе и заставил меня перекусить. Что ела, не помню, хотя челюстями двигала. Больше наблюдала, как жуёт бутерброд Левин.
- Да не переживай ты так! – успокаивал он меня. – Чуть позже найдём мы этих отморозков. Фотороботы составлены по свидетельству твоего соседа. А пока за тобой ребята из ближайшего отделения полиции присмотрят. Пойдём, познакомлю. Они в машине сидят.
Сегодня людей у подъезда было предостаточно. Вчерашнее происшествие с сбежавшими преступниками и переполох, поднявшийся в доме, соседей не оставил равнодушными. Все активно обсуждали действия полиции и моё участие в этой операции. У каждого на этот счёт было своё компетентное мнение.
Поликарп подвёл меня к белой машине с синей полосой и, просунув голову в открытое окно водителя, спросил:
- Игорь Николаевич, ты сегодня на весь день здесь?
Из машины послышалось недовольное ворчание.
- Понятно! Но думаю это ненадолго, – примирительно произнёс Левин. – Вот, с девушкой познакомься. Это Евгения. Твой объект охраны.
Из машины послышалось, что-то вроде того, что лучше бы его пристрелили сразу, чем за бабами приглядывать. Но в достоверности подобного высказывания я могла ошибаться. Потому, что удостоив ворчливого Игоря Николаевича мимолётным просмотром своего личика, как Гюльчатай, быстренько ретировалась к собравшемуся у входа кружку соседей, рассчитывая на более тёплое отношение.
Ожидания мои не сбылись. Первой накинулась на меня Маргарита Михайловна:
- Что ты себе думаешь, Жека? Долго ещё будешь морду страданий делать? Ходишь, как в воду опущенная. Я, конечно, понимаю. То тебе стая родственников на шею опустилась, то сморчка этого кокнули. Не срачка, так болячка. Шоб они так жили, как прибедняются! Если бы мне родственники так нервы расчёсывали, то на первом же марше мелким шагом через карету скорой помощи улепётывали.
Вмешался мореман:
- А у вас, бабы, родственники всегда нужны для того, чтобы было кого обсудить.
- Когда они уже уедут и в покое тебя оставят? – сокрушено покачала головой Ольга Павловна.
- Сегодня собираются, - успокоила я разволновавшихся соседок и присела рядом на скамейку.
Идти в дом совсем не хотелось. Здесь среди людей была хоть какая-то иллюзорность защищённости.
Из магазина возвращались профессор с Элеонорой Карловной. И тоже остановились около нас
- О! – хохотнул Семён. – Шерочка с Машерочкой.
Новоявленная чета нисколько не обиделась на высказывание, просто поинтересовалась, как обстоят дела с отловом бандитов. Маргарита Михайловна прокомментировала:
- Я вас умоляю! Как наша доблестная полиция хворает душой за дело, так дело и идёт.
Сверху спускались Козыревы, снова нагруженные сумками. Только теперь с другими продуктами, преимущественно мясомолочными. Задерживаться возле нас не стали. Их ждали неотложные дачные дела. Однако Инна Павловна сочувственно погладила меня по плечу и сказала:
- Держись, девочка!
Вот, ей богу, слова были простые, но так сказаны, что я чуть не расплакалась. Было страшно неудобно перед соседями.
Положение спасла Тася, появившаяся в поле нашего зрения. И всё внимание приковала к себе. Выглядела она несколько вызывающе в платье с глубоким декольте. Но ей, без сомнения, свой наряд нравился. На физиономии расплывалась довольная улыбка. Точь в точь, как у той кошки, что оприходовала хозяйские сливки.
Маргарита Михайловна не удержалась от замечания:
- Мадам, у вас сердце на двор!
- Дорогие мои, - ответствовала подруга. – Если вас во мне что-то смущает, не надо сообщать мне об этом. Попробуйте пережить это самостоятельно.
И приземлилась рядом со мной на скамейку.
- Не демонстрируй людям своё счастье – не отравляй им жизнь, - шепнула я, пробуя вразумить Тасю. – И платье немного одёрни. Мужики сейчас глаза вывернут.
- Это для продвинутых. Остальные могут не смотреть.
Тася закинула руки за голову и потянулась. При этом стан её прогнулся, грудь подалась вперёд.
Андрей Ильич нахмурился, Семён пустил слюни, а Сашка воровато скосил взгляд на пышный бюст соседки.
Подруга тем временем продолжала:
- Моя самая любимая фантазия – я и двое мужчин одновременно. А Что? Один готовит, другой убирает, а я на троне при короне.
Настя рассмеялась.
- Ну, ты, Таисия, и даёшь! Такой концерт устроила!
Ольга Борисовна проворчала:
- Бесишься ты от нечего делать. Замуж давно пора. Годков-то уж немало.
- Не скажи, баба Оля! Тридцать лет – классный возраст. Ещё молода и красива, но уже не дура. Эх, мне бы, бабоньки – чашку кофе с коньячком, да в Египет с дурачком!
Ольга Борисовна не унималась.
- Сама себя на посмешище выставляешь, чудила.
Тася встала, всё-таки одёрнула платье. И своим теперь уже вполне нормальным спокойным тоном произнесла:
- Если над тобой смеются, ничего страшного. Гораздо хуже, когда над тобой плачут. Ну, кто ещё вас так повеселит?
Она оглядела наше довольно многочисленное сборище.
- А чего это вы все вылезли из своих берлог? Вече, что ли намечается?
Тут все вспомнили, что Тася не в курсе наших вечерних дел и, перебивая друг друга, стали рассказывать, что случилось. В вольном пересказе картина вырисовывалась в десять раз страшнее, чем была на самом деле. К тому же обрастала подробностями, о которых я, единственная здесь свидетельница, и слыхом не слыхивала.
Пока Тасю информировали, я решила вернуться домой и направилась подъезду. Но путь мне преградил Трофимыч. Он стоял, широко расставив ноги – любимая устойчивая поза, упирался руками в косяки входной двери и пытался что-то сказать. В таком состоянии, как говорят "под завязку», на люди он показывался редко. Период запоя у него ещё не кончился. Это знали все. Что же заставило его выползти из своей норы?
Настя тоже заметила его. Подошла ближе.
- Опять пил?
- Нннеее-а, я сссеня не пил.
- Тогда скажи «в недрах тундры выдры в гетрах тырят в вёдра ядра кедров».
Голова Трофимыча обречённо упала на грудь.
- Пил.
- Хоть что-нибудь ел?
- Зззакусывал.
- Вот балда! Ты хоть догадываешься, что еда — это закуска без водки?
Трофимыч непонимающе уставился на нас. Было видно, что остатки мыслей со скоростью экспресса ускользают от него. Он с усилием напряг лоб, стараясь их удержать. И произнёс:
- Мммужжжкам ккконннец!
Я ничего не поняла, а Настя, умудрённая жизненным опытом, догадалась сразу.
- Что, допились твои дружки – собутыльники? И тебя, помяни моё слово, такая же судьба ждёт. Ну, пошли смотреть представившихся.
Она окликнула Семёна и потащила его за собой. Мне на мертвяков смотреть было страшновато. Но сработало простое бабье любопытство.
Раздрай в комнате Трофимыча стоял прежний. Притягивали взгляд не беспорядок, а два еле живых человека на полу. Рядом валялись накладные бороды и бейсболки. Подходи любой и вяжи бандитов. Что мы втроём без особого труда сделали.
Так и закончилась бесславная эпопея вымогателей и убийц. А кому слава и почёт? Догадайтесь на «счёт три».
Когда соседа через несколько часов привели в относительно человеческое состояние, он поведал нам и компетентным органам следующее.
Трофимыч прошлым вечером ждал гостей. Для этого приобрёл спирт по дешёвке, а для крепости добавил рекомендованную кем-то из собутыльников жидкость. Смесь получилась убойная. Наш «химик» на себе испробовал. В глазах двоилось, в голове туман, но ноги держали пока исправно. Прошёл час, второй, а друзья не появлялись. Тогда Трофимыч решил, что мог не услышать стука в дверь. И, для надёжности, решил её приоткрыть. Так и стояла она нараспашку, а ожидаемых собутыльников всё не было. Подступала тоска. И, расстроенный вконец, хозяин квартиры был рад даже двум случайным гостям, заглянувшим на огонёк. Обрадованный обществу, Трофимыч, как радушный хозяин, не мог не угостить смешных бородатых мужиков. После нескольких немногословных тостов бороды отпали. Чему потешался не только хозяин, но и его гости. Жаль только, когда веселье было в самом разгаре, мужики вдруг отпали от стола. Да и Трофимыч, приняв на посошок, сам завалился спать. Только утром, проснувшись и увидев лежащие в своём доме незнакомые тела, испугался. Принял на грудь ещё немного для храбрости и вышел к людям, т.е. к нам.
А дальше вы знаете. В общем, сам не ведая того, Трофимыч подготовил отличный капкан для преступников. Догадываясь, что внизу их тоже ждут, они воспользовались открытой дверью на первом этаже. Надеялись переждать поднятую в доме суматоху, а потом ночью незаметно ускользнуть. Отказать гостеприимному хозяину не решились. На халяву к тому же. Не учли только одно, что проспиртованный сверху донизу и слева направо организм Трофимыча и не такие испытания выдерживал. А вот их изнеженное дорогими напитками нутро подвело. И через какие-то три-четыре стакана произошёл самоотпад от стола. Приходить в себя и вспоминать вчерашний день им пришлось уже в другом месте.
2015 г.
Соседи 2
© Copyright: Юлия Горина 2, 2025
Свидетельство о публикации №125031404377
Свидетельство о публикации №125031404377
Рецензии