Сказка о Кощеевом царстве

Часть 1

I

Во дремучем во лесу,
Где ни волка, ни лису,
Ни могучего медведя,
Хоть весь день ищи — не встретишь,
В самой тёмной глубине,
Где и солнцу, и луне
Разлохмаченные ели
Позволяют еле-еле
Свет свой ясный пропустить,
Где ни шагу не ступить
Храбрецу походкой твёрдой —
Возвышалось царство мёртвых.

Правил им скупой злодей —
Страшный князюшка Кощей.
На высоком сидя троне
В золотой своей короне,
Как у злых заведено,
Пил он красное вино
Богатырской цвета крови
И в плену держал в оковах
Им украденных невест,
Много так, что и не счесть,
А они подмогу ждали
И, конечно же, рыдали.

Но жалеть не стоит их —
Ждал их каждую жених.
И не думайте, что ныне
Нету наглости в помине
И что каждой из девиц
В женихи не нужен принц.
Далеко не всяк избранник
Мог прийти на поле брани —
Нужен был и молодой,
И красивый, и такой,
Чтобы ахнули подруги
И все девушки в округе.

Так, пока Кощей гулял
И на слётах щеголял
Или яд варил змеиный
Под настойку из рябины
Вместе с Бабою Ягой
Или где-то под горой
Пил с Горынычем бесстрашным
Водку беленькую нашу
Да с пристрастьем обсуждал,
Кто кому на лапу дал —
Эти пленные девицы
Принималися резвиться.

II

Не Кощею их судить.
Я ж не буду вас томить,
И пора бы вам представить
Этих писаных красавиц.
На широком на крыльце,
Что в Кощеевом дворце,
В расписных своих нарядах
Пять девиц сидели рядом,
Все прекрасны — спору нет,
Не опишет и сонет
Всю их прелесть: лица свежи,
Косы убраны небрежно.

Самой модною была
Рукодельница одна:
Вышивала, и охотно,
Целый день она полотна,
Золотистое шитье —
Звали ж Марфою её.
Самой доброй, простодушной
Из красавиц, из подружек
Была Марьюшка-краса,
Та, что горлицей была.
И красива, и душевна,
Словом, милая царевна.

Самой бойкой и живой
Удалой и волевой
Была храбрая Варвара.
Сам Кощей ее недаром
Опасался, ведь она
Безобразничать могла.
Рядом Мёртвая Царевна
С колдовством боролась древним —
Пушкин имени не дал,
Я же Ольгою назвал,
В честь княгини, что однажды
Победила войско вражье.

Краснозорькой звали ту,
Что сидела на углу
За столом с Царевной-Марьей
И ее подругой Марфой,
И из всех девиц она
Самой умною была.
Впрочем, каждая из пленниц
В силу слабости их женской
Обожала вновь и вновь
Обсуждать любовь-морковь.
Мы подслушаем их споры —
Вот о чем был разговор их.

III

«Для чего, скажите мне,
Ждать нам принца на коне? —
Чуть ли не скороговоркой
Вопрошает Краснозорька, —
«Вот бы кто-нибудь нас спас» —
Вторит каждая из вас».
«А чего сидеть в темнице? —
Молвит Марья, — а, сестрицы?
Здесь и сыро, и темно,
Плакать здесь запрещено,
И Кощей совсем не кормит —
Я уже теряю формы!»

«Речь, подруга, о другом:
Это сказочный закон, —
Говорит царевна-Марфа, —
Мы ведь в сказке, и недаром
Всех царевен и принцесс
Из таких, как это, мест
Вызволяют только принцы.
Так и с нами — это принцип».
«Это просто долг мужчин.
Сами мы не убежим,
В ожиданьи больше толку», —
Прозевала сонно Ольга.

«Мне не нужно и просить,
Чтоб меня пришли спасти,
Я к своим прибегну чарам, —
Говорит краса-Варвара, —
И прискачет на коне
Принц прекраснейший ко мне,
Потому что я достойна!»
«Это нынче вы спокойны,
Ведь пленитель наш Кощей
В силу странности своей
Не следит за нами зорко, —
Снова молвит Краснозорька, —

А когда настанет час,
Доберется он до нас,
И вы все, предавши принцип,
Позабыв про ваших принцев,
Попытаетесь сбежать
Сами — что и обсуждать.
Маша ведь, когда за нею
Гуси-лебеди летели,
Как ржаные пирожки
Съела прямо из печи,
Так и яблоки лесные,
И кисель — всё проглотила».

IV

«Это что же, наш Кощей
Краснозорьке всех милей?» —
Засмеялись Марья с Марфой.
Краснозорька им: «Неправда! —
А сама красна, как рак, —
И совсем это не так!»
«Худо дело, Краснозорька,
У тебя синдром Стокгольма», —
Ей Варвара говорит,
Чем всех очень веселит.
Посмеявшись с ними хором,
Возвращаемся к их спору.

«Кроме шуток, я скажу,
Как на это я гляжу:
Спорит тот, кто не уверен, —
Ольга бросила царевнам, —
У меня ж сомнений нет,
Что мой Путник целый свет
Обойдет, чтобы добраться
До Кощеевского царства,
Чтобы вызволить меня
И назвать меня «жена».
Если думать о свиданьи,
Так ли плохо ожиданье?»

«А меня уж ищет Бард.
С речью, сладкой, как нектар,
Он придет под струны лиры,
Обойдя в пути полмира,
И возьмёт меня с собой», —
Марья делится мечтой.
«А за мной приедет Рыцарь:
Весь в доспехах, он примчится,
Чтоб меня освободить», —
Отложив на время нить
И узор пестряще яркий,
Говорит девицам Марфа.

Вдруг Варвары слышен смех:
«Ну мечты у вас у всех.
Да с такими женихами
С их романтикой, стихами
От Кощеевых болот
Далеко-то не уйдет
Из всех вас никто наверно.
Настояющую царевну
Королевич или князь —
В общем самый высший класс
Должен вызволить из плена,
Как Иван спасал Елену».

V

«Князь-то твой, как ни крути,
Не торопится идти.
Размечталася ты, Варя», —
Говорит ехидно Марья.
«Видно занят, много дел,
Или он не захотел
Сквозь болота пробираться», —
Марфе хочется придраться.
«Что-о-о? Да Рыцарь или Бард
Хуже Князя во сто крат!» —
Им Варвара возражает,
Возмущенье выражая.

«Если уж на то пошло,
Рыцарь двадцать пять кило
Лакированных доспехов
С одинаковым успехом
По болотам и грязи
Будет праведно нести,
Как и Бард с пером и лирой,
Богом разве что хранимый,
Без меча и без щита
Тварей будет побеждать —
Смеху будет да и только», —
Говорит царевнам Ольга.

«Бард еще и пиво-мёд
По пути наверно пьёт,
Так сказать, для вдохновенья, —
Поддержать решила пренья
Краснозорька, — но тогда
И на Путника беда,
Как мне кажется, нагрянет.
Например, Яга заманит
В дом на курьих на ногах —
Не успеет крикнуть «Ах!»,
Как от клюквенной настойки
Перестанет быть он стойким».

«Нынче ясно, почему
Ты не веришь никому», —
Разобиделись все вместе
Наши хрупкие невесты.
«Я?! Да вы же только что
Сами молвили про то,
Как непросто по болотам
На коне иль пешим ходом
Вашим милым женихам
Пробираться будет к вам!» —
Краснозорькиным ответом
Было девушкам на это.

VI

«Неужели я одна, —
Вдруг продолжила она, —
Знаю, что такое «больно»,
Когда речь о полюбовных
О сердечных о делах?
Например, — увы и ах! —
Без взаимности влюбиться
И не мочь освободиться
От того, кому любовь
Не колышет больше кровь,
Потому что у скелетов
Этой крови вовсе нету!»

«Получается, что плен
Тяжелее каждый день
Для тебя, а мы здесь долго...» —
Посочувствовала Ольга.
«Говорю тебе всерьёз:
Он твоих не стоит слёз!
Позабудь его, подруга,
Окажи себе услугу.
Лучше брось его сама,
Перестань сходить с ума! —
Завелась царевна-Марья, —
Он тебе совсем не пара!»

«Это правда, что порой
Важен собственный покой, —
Марфа тоже поддержала, —
Помню, знала я Ивана.
Ох, каким хорошим был!
Симпатичен, добр, мил.
Но из грязного копытца
Выпив свеженькой водицы,
Превратился он в козла!
Он, конечно, не со зла,
Но и я давно не дура,
Чтобы жить в козлиной шкуре!»

«А по мне, все это бред.
Никакой проблемы нет, —
Возражает им Варвара, —
Кто козлов навыбирает,
Тот и плачется потом,
Утираяся платком
Вроде этой яркой тряпки,
Что в руках у бедной Марфы.
Если ж девушка храбра,
Хоть заморского царя
Приструнить вполне возможно,
А не выть, как вы, истошно».

VII

Тут не буду я судьбу
Искушать – и отойду,
Так как градус разговора
Повышался очень скоро.
Отойду же, чтоб по щам
Не словить от наших дам.
«Значит, я по-твойму дура, —
Говорит (еще с цензурой)
Марфа, встав из-за стола, —
У меня в руке игла:
Берегись меня Варвара,
Еще слово — и ударю!»

Но Варвара и сама,
Цепью суетно гремя,
Кулаки уже чесала:
«Что ты, Марфа, щас сказала?»
И шитье схватила вдруг
Прям из Марфиных из рук.
Тут и драка завязалась,
Косы быстро растрепались,
Распустились кулаки.
«Виноваты мужики,
Как всегда, — зевает Ольга, —
А расхлёбывать девчонкам».

«Успокойтесь! Что за вздор!
Далеко ж зашел наш спор,
Коли вы полезли в драку,
Как два пса за кулебяку!
К чёрту этих женихов,
Всех Иванов-дураков, —
Говорит своим подругам
Краснозорька, вскинув руки.
«Прекратите этот гам! —
Просит Марья, – Стыд и срам!»
«Ну уж нет!» — кричит Варвара.
«Это точно!» — вторит Марфа.

Но спустя минуток пять
Всё же сели отдыхать
Наши буйные девицы.
«Да, пора бы примириться, —
Предлагает им двоим
Ольга, – больше не кричим».
«Заварили же мы кашу, —
Подбирая с пола пряжу,
Раскрасневшись, как свекла,
Стонет Марфа, – ну дела».
«Ничего, еще заварим –
И съедим», – кряхтит Варвара.

VIII

«К сожаленью, не всегда
Может девушка сама
Выбирать, в кого влюбиться.
Я была свободной птицей!
На развилке у дорог
Подстрелил меня стрелок
Прямо в сердце – как удало!» –
Вдруг трагично зарыдала
Марья-долгая коса,
Спрятав серые глаза,
И всё больше содрагаясь,
Чем ясней всё вспоминалось.

«Настрадалась я сполна, –
Горько плакала она, –
С каждым днем все тяжелее
Было мне его лелеять,
Зная, что в стреле шальной,
Что украла мой покой,
Было слишком много яда!
Я ж была не виновата».
«Это всё моя вина.
Мне так жаль, прости меня
И за слёзы, и за драку», –
Вдруг растрогалась Варвара.

«И мне тоже очень жаль,
Что глубокая печаль
Настигает нас так поздно, –
Ольга сетует сквозь слёзы, –
Безразличием к другим
Мы вредим себе самим.
Эта холодность, с которой
Мы так просто сеем ссору,
Все слова и даже взгляд –
Это тоже страшный яд».
«Это точно, очень страшный», –
Добавляет, плача, Марфа.

«Всё прошло, всё обошлось.
Ну не плачьте, полно слёз,
А не то и я заплачу», –
Краснозорька, слёзы пряча,
Успокаивает всех.
И пробился Марфин смех:
«Так всё глупо получилось,
То мечтали мы, то злились,
А теперь сидим ревём
Все в обнимку, впятером».
И девицы все обнялись
И все вместе рассмеялись.

Часть 2

I

Вот каков был их настрой,
Когда где-то под горой
Вдруг раздался громкий голос.
«Будто небо раскололось», —
Испугавшись и весьма,
Марфа вслух произнесла.
«Что за чудище, сестрицы,
Может этак разозлиться? —
Шепчет Марья, – Сам Кощей
Или кто-то пострашней?»
«Это монстр из кошмара!» –
Отвечает ей Варвара.

«И оно идёт сюда!
Боже, я так молода!» –
Завопила Краснозорька.
«Успокойтесь, — молвит Ольга, —
Зверь то или человек,
Нам причин бояться нет.
Зная ревностность злодеев
И упрямый нрав Кощеев,
Он в обиду нас не даст
Даже тем, кто так горласт.
Мы – сокровище, а значит,
Он как следует нас спрячет».

«Но Кощей не во дворце.
На открытом на крыльце
Пять закованных красавиц
Очень просто в пасть отправить,
Если это людоед!
Змей Горыныч или нет!
Чудо-юдо, боже правый!» —
Закричала в страхе Марфа.
«О, за что нам этот ад?
Гляньте, сосны уж трещат,
Продвигается, страшила», —
Варя споры завершила.

Зашуршал дремучий лес,
И поднялся до небес
Снова рёв, густой, протяжный,
И его носитель страшный
Вышел из лесу на свет,
И уже сомнений нет,
Что к красавицам-царевнам
Зверь огромный, непомерный,
Достославный Кот-Баюн,
Людоед и злой вещун,
Неожиданно нагрянул
Вопреки всем их желаньям.

II

«Вот и вы, – мурлычет гость, –
Знать, Кощей-то наш не прост,
Избирателен, мерзавец,
Коли вас, таких красавиц,
Эких умниц, предпочёл.
Впрочем, я ещё привёл
По его, так скажем, просьбе.
Так что дайте место гостье,
Потеснитесь-ка чуть-чуть,
Сядьте ближе как-нибудь», –
И выводит к ним в темницу
Он еще одну девицу.

По традиции своей
Пару слов скажу о ней:
Доброй, праведной и смелой,
Рукодельницей умелой,
Очень ласковой была
Дочка меньшая купца,
Та, что аленький цветочек
У него просила очень
И отцом своим подчас
Нежно Настенькой звалась.
Так, Кощей, про Настю вспомнив,
Ей коллекцию пополнил.

Кот-Баюн ее провёл,
Села Настенька за стол,
И выспрашивает с жаром
У нее краса-Варвара:
«И тебя-то наш злодей,
Этот мерзкий князь Кощей
Заприметил? Неужели?
Как ему не надоело
Нас в плену своем держать,
Заставляя нас страдать?
Над красою нашей чахнет,
Будто мы сребро иль злато».

«Но с чего бы это вдруг
Он послать решился слуг?» —
Выражают удивленье
Все невольницы-царевны.
«Это кто еще слуга?
Змей Горыныч и Яга
Пляшут пусть перед Кощеем —
Мне ж не быть его лакеем! —
Возмутился Кот-Баюн, —
Нет на белом свете струн,
Под которые меня бы
Петь склонили дифирамбы».

III

«Это правда. Мы с Котом
Толковали уж о том,
Почему в его природе
Столько мыслей о свободе.
Мы болтали по пути
И успели обсудить
Всё: и быль, и небылицы», —
Стала Настенька делиться.
«Редко в обществе моём
О пленителе своём
Говорят с таким восторгом», –
Говорит ей Краснозорька.

«Редко пленным, на мой взгляд,
О свободе говорят», –
Уколола по привычке
Ольга, мягче, чем обычно.
«А, по-моему, нам всем
Не мешало бы совсем
Помечтать опять, как раньше,
Вспомнить снова счастье наше,
Ведь свобода – в голове,
Мы, как птицы в синеве,
Когда в сердце есть надежда», —
Говорит им Марья нежно.

«Хоть в неволе, хоть в нужде –
Я всегда на высоте,
Сам Кощей меня боится», –
Пред гостями похвалиться
Захотела, как всегда,
Наша Варя хоть куда.
«На свободе всё другое,
Как цветок живет на воле
Или чахнет на окне,
Так, мне кажется, и мне
Душно здесь, в плену, недаром», —
Говорит печально Марфа.

«Отвечать добром на зло
Поначалу тяжело, –
Говорит девицам Настя, –
Я была сперва несчастна,
Когда, громко хохоча,
Заварил цветочный чай
Князь Кощей, к моей печали
Погубив цветочек алый».
«А потом я говорю, –
Вторит Насте Кот-Баюн, –
Чашка розового чая
Помогает засыпанью».

IV

«Интересный же подход
Относительно свобод
Вы придумали, но очень
Захотелось чай цветочный», –
Марфа стала размышлять.
«Я настолько жажду спать,
Что одна такая чашка,
Всё равно что с ромом фляжка,
Усыпит меня совсем.
Я уж лучше что-то съем,
Вафли, булки – что угодно», –
Говорит, зевая, Ольга.

«Мне, напротив, нужен хмель,
Я бы выпила коктейль,
В том числе на белом роме
Или, может быть, джин-тоник», –
Говорит, закрыв глаза,
Варя-долгая коса.
«Ничего себе мечтанья!
У меня скромней желанья, –
Краснозорька говорит, –
У меня рука болит
От цепи – ну очень туго
Заковали нас, подруги».

«Это точно, соглашусь
И под всем здесь подпишусь,
Надоели неудобства, –
Выражает недовольство
Марья, – Что за беспредел?
Сам Кощей бы посидел
Здесь, в плену, в сырой темнице.
Как бы он наверно злился!»
«Он, должно быть, без вина
Не продержится и дня», –
В дополненье к речи Марьи
Говорит сердито Марфа.

Настя молвит тот же час:
«У меня для вас как раз
К счастью или к огорченью
Есть домашнее печенье»,
И мешочек достаёт
И на стол его кладёт.
«Я ж могу помочь с цепями.
Я железными когтями
Бронзу, сталь или чугун, –
Говорит им Кот-Баюн, –
Разломить могу не глядя,
Если это очень надо».

V

«Ой, как славно, коли так!» –
Им царевны говорят.
«Ох, какое облегченье», –
Говорит, жуя печенье,
Краснозорька и рукой
Крутит в стороны, – долой
Эти цепи и оковы,
Мы к свободе уж готовы».
«Да, теперь приятней ждать,
Пока нас придут спасать,
И надеюсь, что недолго», –
Говорит довольно Ольга.

«Только странно, что Кощей
Не торопится, ей-ей,
Возвратиться да проверить
На местах ли все царевны, –
Марья крутит у виска, –
Ой, рука как затекла».
«Кто его, Кощея, знает? –
Кот-Баюн ей отвечает, –
Он, когда вас всех украл,
Всем об этом рассказал,
А теперь забыл, забросил.
Стал уж больно несерьёзен».

«Да, расслабился весьма.
Если б знала раньше я,
Что в плену такая скука, –
Марфа бросила подругам, –
Ни за что бы не далась!»
«Я считаю, коли красть,
То с умом и с расстановкой,
А не так, как нас – с издёвкой:
В гости, видите ль, ушёл,
Ночью джин, с утра – рассол,
А у нас своя запара», –
Возмущается Варвара.

«Неужели вам не льстит, –
Живо Настя говорит, –
Что, пока вы в заточеньи,
Во всем мире, без сомненья,
О всех вас идет молва?»
«Верно. Настенька права.
По закону русских сказок
Не должно быть неувязок, –
Говорит девицам Кот, –
Верх всегда добро берёт.
Так что, следуя сюжету,
Женихи за вами едут».

VI

«Неужели дождались?» –
Все девицы поднялись
От внезапного восторга.
И, волнуясь, Краснозорька
Задаёт один вопрос:
«Вам их видеть довелось?»
«Ну конечно, – стали хвастать
Кот-Баюн с подругой Настей, –
Мы видали, как они,
Вдохновением полны,
Пробирались по болотам,
Отбиваясь от койотов».

«Боже мой!» – вскричали вдруг
Вместе пятеро подруг.
«Не дай Бог, они утонут!» –
Удрученно Ольга стонет.
«Или твари их убьют», –
Марья с Марфою ревут.
«Как же им дойти досюда?
Вдруг ужасный Чудо-Юдо
Нападёт на женихов?» –
Плачет Варя. «Ох» да «Ох»
На крыльце дворцовом слышно,
Но платки давайте выжмем.

Крепок русский наш народ.
Хоть куда жених идёт,
Чтоб найти свою невесту:
По болоту и по лесу
Пробирается герой
И ни Леший с Упырём,
Что блуждают по дорожкам,
Ни Горыныч с Бабкой Ёжкой
Не страшны ему совсем!
Русский справится со всем:
Если надо, выпьет грогу,
И продолжит путь-дорогу.

Так и наши женихи
По лесам-болотам шли.
«Скоро будут, я уверен, –
Утешает всех царевен
Кот-Баюн, – еще чуть-чуть
И приедет кто-нибудь».
И из леса слышно, правда:
«Ольга!», «Марья!», «Варя!», «Марфа!»
И немного погодя:
«Краснозорька! Это я!»
Показалися из чащи
Женихи красавиц наших.

VII

«Ольга! Я тебя нашёл!
Путь к тебе мой был тяжёл:
Заманила Бабка Ёжка
В дом меня на курьих ножках, –
Путник молвит молодой, –
Увела меня с собой:
«Заходи на пять минуток, –
Говорит мне, – славный Путник,
Погадаю на бобах».
Захожу я и ба-бах!
Дверь закрылася за мною.
Еле выбрался, не скрою».

«На меня ж напала тварь, –
Молвит Марье нашей Бард, –
Но своим пером и лирой
Песней доброй приструнил я,
Словно древним волшебством,
Это злое существо».
«А меня мои бояре
Не пускали к тебе, Варя, –
Говорит Великий Князь, –
Написал я им Указ,
И ни с кем не попрощался,
А к тебе скорей помчался!»

«Марфа, милая моя,
Дождалась и ты меня,
Говорит прекрасный Рыцарь, –
Много мне пришлось трудиться,
Пока я держал свой путь:
Довелось мне и тонуть
На болоте, в топи грязной,
Но помог Великий Князь мне,
И за дружбу я ему
Крепко-крепко руку жму,
Потому что лучше дружбы
В русских сказках нету службы».

«Краснозорька, плакать брось!
Не ждала меня, небось,
Ты, пока в плену сидела,
Потому как не умела
Оценить свою красу.
Я же вслух произнесу
То, что ты признать не хочешь:
Ты – сокровище и точка, –
Заверяет Царь Морской, –
Будь же ты моей женой!
Я с тобою рядом млею,
Будь наградою моею!»

VIII

И в счастливый этот час
Прерываю я рассказ,
Дорогой мой друг, приятель,
Милый Слушатель-Читатель.
Дальше, как во всех других
Сказках русских удалых,
Равно как в любом сюжете,
Были свадьбы, были дети,
Были славные пиры
С водкой, с горами икры,
Ведь веселье и закуски
Любит наш народец русский.

Лишь одно хочу сказать
Прежде, чем тебе бежать,
Хоть, возможно, надоело
Тебе слушать неумелый
Мой рассказ о том о сём,
Обо всём и ни о чём.
Предо мной стоит задача
Лишь закончить то, что начал,
И поведать о судьбе
Столь приевшихся тебе,
Но прекраснейших героев,
И осталось их лишь трое.

Двух я разом назову:
Это Настя и Баюн.
Когда все всё рассказали,
Женихи невест забрали,
Те осталися вдвоём.
«И куда же мы пойдём?» –
У Кота спросила Настя.
Он ответил: «Тоже к счастью».
И они пошли туда,
Ведь она сказала «Да».
По пути они болтали,
А что дальше – я не знаю.

Знаю только, что Кощей,
Главный в сказочке моей
И последний, то есть третий,
О ком я хотел поведать,
Был лишь рад, что на крыльце
Не осталося в конце
Пленниц красных-распрекрасных –
Он старался не напрасно.
Честно выполнив свой долг,
Сел Кощей за круглый стол
И задумался о вечном,
О счастливом, о сердечном.

Заключение

«Сказка – ложь, да в ней намек,
Добрым молодцам урок!» –
Говорил великий Пушкин.
Так еще чуть-чуть послушай
Про мораль и цель мою,
Я ж пока тебе налью.
В этой полустранной сказке
Нет к добру и злу привязки.
То, что кажется сперва,
Остается сим едва:
Всё штрихами обрастает
Да и облик свой меняет.

Так, Кощей любимый мой
И не страшный, и не злой,
Коим кажется в начале
И каким его считает
Всякий русский человек
С самых ранних своих лет
В силу всех стереотипов,
Что заложены открыто
В сказках наших так давно,
Что и грустно, и смешно.
Я ж Кощея сделал разным,
В малой степени прекрасным.

А красавицы мои,
О которых говорил
Как о девушках капризных
И завистливо-корыстных
Я в начале сказки сей,
Оказалися, ей-ей,
И умней, и благородней,
И получше очень многих.
Потому и женихи
Их достойные нашли.
И как автор очень рад я
Каждой их прекрасной свадьбе.

Как и очень рад тому,
Что великий Кот-Баюн,
Напугавший наших пленниц
Своим первым появленьем,
Показал им острый ум,
Проявив свободу дум
И ни капли не вписавшись
В чёрно-белый образ сказок.
Остальное сам суди,
Ну а мне пора идти.
Разойдёмся полюбовно,
Выпив кружку за здоровье.

Конец