Старой Риги шпили в закатном огне,
Мы стояли вдвоём у кромки веков.
Ты шептала слова на чужом языке,
Но понятней не слышал я прежде стихов.
Наши тени сплелись на холодной стене,
Где история дышит сквозь камни домов.
Первой встречи мгновенья остались во мне,
Как в янтарной смоле — отпечатки цветов.
Лайме
© Copyright: Жарский Анатолий, 2025
Свидетельство о публикации №125031303705
Свидетельство о публикации №125031303705
Рецензии
Толя, давно не заходила к тебе. Случайно выбрала "Лайме" и не пожалела - поэтично, по-русски с грустью. Мне очень нравится этот стиль!
Екатерина Дерябина 03.05.2025 20:57 • Заявить о нарушении
Екатерина Дерябина 03.05.2025 20:57 • Заявить о нарушении
Думаю, что только на основе реальных пережитых историй получается настоящее!
Екатерина Дерябина 04.05.2025 13:00 Заявить о нарушении
Екатерина Дерябина 04.05.2025 13:00 Заявить о нарушении
У меня есть проза по этой теме, миниатюра-
«Записки дивизионного офицера "Александр и Лайма"»
Рига, 1980. Сырость осеннего вечера пропитала шинель насквозь, когда Александр, курсант Высшего военно-политического училища, свернул в узкий переулок. Сердце колотилось, как воробей в клетке. В конце переулка, в окне второго этажа, горел теплый свет. Там жила Лайма.
Он познакомился с ней случайно, на танцах в Доме офицеров. Ее глаза, цвета прибалтийского янтаря, вспыхнули в полумраке, как маяк. В них было что-то манящее и опасное.
Она ждала его. Замок щелкнул, и вот он уже в маленькой, уютной квартире. Запах пирогов и кофе смешивался с легким ароматом духов Лаймы. Ее отец, старый, молчаливый мужчина, сидел в кресле и читал газету. При появлении Александра он не поднимал головы, не здоровался. Просто продолжал читать, игнорируя его существование.
Александр научился не замечать этот холодный прием. Главное – Лайма. Ее улыбка, ее прикосновения, ее шепот, казалось, стирали из памяти все остальное.
Но однажды, после одного из его визитов, Лайма встретила его у порога с заплаканными глазами.
– Он сказал… – голос ее дрожал. – Сказал, пока русский солдат переступает порог его дома, у нас ничего не будет.
Александр стоял, ошеломленный . Он не понимал этой ненависти, этой враждебности.
Лайма смотрела на него с мольбой и отчаянием.
– Я люблю тебя, Саша. Но я не могу… я не могу пойти против отца.
Он ушел, не прощаясь. В тот вечер рижский дождь казался особенно холодным и жестоким.
Годы шли. Александр окончил училище, служил в разных гарнизонах, женился, растил детей. Он старался забыть Лайму, но ее образ, янтарные глаза, ее тихий голос – все это преследовало его в снах.
Случайно, много лет спустя, он узнал, что Лайма так и не вышла замуж. Живет одна, работает учительницей в школе.
Он приехал в Ригу, нашел ее. Она встретила его сдержанно, но в ее глазах он увидел ту же печаль, то же несбывшееся счастье.
Они долго молчали, глядя друг на друга.
– Ты счастлив? – тихо спросила Лайма.
Он покачал головой.
– А ты?
Она опустила глаза.
– Нет.
Они оба знали, что их жизнь пошла по ложному пути, что их счастье было украдено, разбито об стену глупой ненависти и упрямства. Они потеряли друг друга в далеком 1980 году, и эта потеря преследовала их всю жизнь. И рижский ветер, казалось, шептал им: "Слишком поздно. Слишком поздно…"
Жарский Анатолий 05.05.2025 22:31 Заявить о нарушении
«Записки дивизионного офицера "Александр и Лайма"»
Рига, 1980. Сырость осеннего вечера пропитала шинель насквозь, когда Александр, курсант Высшего военно-политического училища, свернул в узкий переулок. Сердце колотилось, как воробей в клетке. В конце переулка, в окне второго этажа, горел теплый свет. Там жила Лайма.
Он познакомился с ней случайно, на танцах в Доме офицеров. Ее глаза, цвета прибалтийского янтаря, вспыхнули в полумраке, как маяк. В них было что-то манящее и опасное.
Она ждала его. Замок щелкнул, и вот он уже в маленькой, уютной квартире. Запах пирогов и кофе смешивался с легким ароматом духов Лаймы. Ее отец, старый, молчаливый мужчина, сидел в кресле и читал газету. При появлении Александра он не поднимал головы, не здоровался. Просто продолжал читать, игнорируя его существование.
Александр научился не замечать этот холодный прием. Главное – Лайма. Ее улыбка, ее прикосновения, ее шепот, казалось, стирали из памяти все остальное.
Но однажды, после одного из его визитов, Лайма встретила его у порога с заплаканными глазами.
– Он сказал… – голос ее дрожал. – Сказал, пока русский солдат переступает порог его дома, у нас ничего не будет.
Александр стоял, ошеломленный . Он не понимал этой ненависти, этой враждебности.
Лайма смотрела на него с мольбой и отчаянием.
– Я люблю тебя, Саша. Но я не могу… я не могу пойти против отца.
Он ушел, не прощаясь. В тот вечер рижский дождь казался особенно холодным и жестоким.
Годы шли. Александр окончил училище, служил в разных гарнизонах, женился, растил детей. Он старался забыть Лайму, но ее образ, янтарные глаза, ее тихий голос – все это преследовало его в снах.
Случайно, много лет спустя, он узнал, что Лайма так и не вышла замуж. Живет одна, работает учительницей в школе.
Он приехал в Ригу, нашел ее. Она встретила его сдержанно, но в ее глазах он увидел ту же печаль, то же несбывшееся счастье.
Они долго молчали, глядя друг на друга.
– Ты счастлив? – тихо спросила Лайма.
Он покачал головой.
– А ты?
Она опустила глаза.
– Нет.
Они оба знали, что их жизнь пошла по ложному пути, что их счастье было украдено, разбито об стену глупой ненависти и упрямства. Они потеряли друг друга в далеком 1980 году, и эта потеря преследовала их всю жизнь. И рижский ветер, казалось, шептал им: "Слишком поздно. Слишком поздно…"
Жарский Анатолий 05.05.2025 22:31 Заявить о нарушении
Спасибо, Толя! Грустная история. Хорошо написано! С теплом).
Екатерина Дерябина 06.05.2025 09:40 Заявить о нарушении
Екатерина Дерябина 06.05.2025 09:40 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.