Вступление

               
   
 
                               
   Доброе дело лучше всего начинать с первой попытки. Если сразу не получится, хоть всю жизнь начинай, так до старости и будешь пробовать. Это я понял, наблюдая за моим папой-репортёром. Он готовился заранее, прежде чем начинал делать любую попытку. Так пытался и я, но у меня не получалось. Вот уже дело к старости, а моя попытка удачно начать книжку советов для начинающих репортёров, всё не удаётся.  84 года от роду, а попытка пока в прошлом.  Трясу "вечным пером" над листком бумаги, а всё, как не бывало. Есть задумка, а исполнения нет...    
 Вот эта книжка - о первых шагах движения в профессию журналиста. Писать заметки - чем не репортёрский труд? А всё не о том, как мне хотелось. Мечта была о крупном полотне про дело целой жизни. Как "мудрил" мой папа с улыбкой хитреца на устах: он тыкал в мою левую грудь указательным пальцем своей правой руки и приговаривал -"Кое что должно быть ещё и здесь!" И добавлял -: "Тут должен червячок шевелиться". Теперь-то я знаю про "червячок". А взявшись за постижение моего ремесла, чувствуешь в левой грудине, как там бьётся беспокойный червячок?! Если "ДА!", то больше полдела природа в тебе уже сотворила. Как цитировал кого-то из великих мой папа: -Говорят, журналистов готовит специальный увниверситет, а вот студентов тех вузов я маловато встречал среди коллег!
   Много чего говаривал мой учитель. Много, но редко с кем делил своё ремесло. Редко с кем ладил и я в редакциях на двоих. В первой редакции, которую мне доверили 28 ноября 1968 года в последних известиях Карагандинской студии телевидения, я сменил три полных состава штатного расписания. И только в конце пятого года добился перевода к себе одного отличного работника. Это был настоящий режиссёр новостей. Мы сработались с первого дня и до конца дней его жизни - проклятый рак отнял его у меня. А вскорости и меня турнули из редакции "по собственному желанию". И только через 8 лет зазвали из изгнания назад, почти сразу Указом правительства дали мне медаль "за трудовое отличие". А потом пригласили в штат  собкором республиканского радио по Карагандинской области. Да через неполные 15 лет уволили по... сокращению штатов.
   Полистал свою "книжкину памать" - вот они, нужные тебе страницы! Так что "Сила есть, ума не хватит, купи себе книжку памяти, да не одну!". После папы остались сотни записных книжек. Помню, листает репортёр за своим рабочим столом архивы и раздражается: "не мешай работать!". Когда внезапная кончина оборвала его жизнь, редакция попросила меня продожить дело отца, восстановить незаконченные материалы  по темам планов, последние записные книжки помогли возродить замысленное. Только записные книжки заполнили пробелы пропущенных сведений, имена собеседников, тайны их задумок и всё прочее, на целые месяцы заговорившее, будто ожившие мысли покойного автора. Целых три месяца я работал над циклом передач "Продолжить дело отца". Я плавно вошёл в программы его передач для казахского радио. Благо, наши баритоны и будто ожившие плёночные материалы зговорили его голосом, журналистским стилем и фамилией автора. Оказывается, всё до мелочей готовилось заранее.
   Это ремесло, как журналистика, с налёту не даётся... 
   Сейчас начну коротко о начале моей первой атаки на мечту ремесла - на журналистику. После десятилетки я сходу сунулся в кабинет, где много лет назад начинал мой папа. Там сидела тогда - сиднем Ирина Михайловна Григорьева, она приняла "неуча" под своё начало со скрытым зубовным скрежетом. Ещё бы! Она этажи по университету протирала, а этот (мой папа)плутал колхозными гектарами, наук не знамши, урожайность на лошадёнке выращивал! Только одна книжная полка председателя облрадиокомитета Нины Николаевны Семеновской среди чахлой пачки публикаций хранила плотный пакет статей районной газеты редактора Якова Розенберга. С этой пачкой заладил своё дело в городском радио "деревенщина" тот, СТАРШИЙ.               
  И пошла под топот копыт скрытая конкуренция: кто кого.  Новичка сразу над всем аппаратом  главным назначили, а через  пару месяцев посадили на контроль новостей по области, да вскоре - избранным на всю республику назначили. Ирина свой резон легко на выигрыш поставила - гонит конкурент Розенберг материалы в столицу республики да выше, так она утром слушает по эфиру ударные оригиналы новичка, а к вечеру те же самые новости из Караганды - в столицу летят с "поправкой" от Григорьевой, с поправкой на чистое враньё. Лгунью быстро раскусили, с дистанции добровольца-внештатника сняли и от центрального эфира отвадили. Вернули на местное вещание.          
   А тут она  на лёгкую закуску сына Розенберга - меня - получила. Первым делом спровадила на задание: взять интервью у ... генерального директора "Карагандагормаша". Какую площадь да сколько цехов занимает гигант товарища Фонштейна, какую продукцию гонит для третьей угольной кочегарки страны, какую номенклатуру... Словом, свобода пацану, как его папаше-неучу - твори в масштабе необъятной страны! Я слабину не показал, имя и фамилию папиным баритоном в трубку телефона сообщил и получил для приглашение на ближний вечер! Целый день впереди. Ирине ни слова не доложил, вылетел на просторы творчества!
   А на ближайших просторах, 1959 год,   десятилетие Китайской республики. Бегом - по школам, музеям, кинотеатрам и прочим близлежещим заведениям: "Как отмечаете юбилей КНР?". Наскрёб сведений и занёс отчёт Григорьевой. А там и вечернее интервью про "номенклатуру заводского производства" и прочую ахинею. На заводской проходной слышу отклик именем директора - ждёт Генерал всего завода журналиста Розенберга. Поплёлся я в высокий кабинет, выдержал лукавый опрос "чего изволит наше радио?". И не тратя временни - "не пожелает ли юный репортёр в заводской многотиражке поработать?" С нашей радостью соглашаемся! Передали меня в руки редактора газетки завода. Редактор терпел меня полгода, а потом спровадил через заводскую проходную "поискать, где делают газетные таланты". И-                с этим напутствием вылетел я на местное  телевидение, там только начали штат "будущих талантов" набирать!
   Встретил меня Владимир Шамшурин, вот его молодой лик на фото, в чью опеку попал я. Володя мечтал учиться в институте на кинорежиссёра. Меня принял с пониманием, вскоре поступил по своей мечте во ВГИК, а меня поставил на свои тропинки, где расставлены указатели "журналистика". Владимир Шамшурин  выучился на кинорежиссёра, снял около двадцати кинопостановок, и... скончался безвременно.
   Мои года полетели - глянь - не поспеешь. Работа, служба в аромии, восемь лет трудового марафона на телевидении. И тут она, Григорьева, по старой, как бы  дружбе ко мне, заладила побираться в подбрке новостей по области. Это пришлось свести на шутку. Шутка перешла из намёка в злую реальность: вскоре областная ловкачка наладила преступный промысел. В торговлю среди неучей - продавать дипломы местных вузов, там Ирина и получила тюремный срок за решёткой. Последнее место бывшей репортёрши после камерного срока - перейти на камерную службу уборщицей в забегаловку для алкоголиков. А путь был только в единственном месте - мимо окон бывшего кабинета репортёра Ирины в областном радио. Да ещё, за тем окном Григорьева могла дважды в день любоваться бывшим своим творением: засохший ствол деревца с корявыми кореньями жалкого подобия личного творения самой Ирины Михайловны. На стене, под потолком - оттиск догадайся чего.
   А из меня телевидение добивалось толку много лет, по всем службам студии. Тот случай на первом выходе мною в репортёры папа добавил коротко, про "коллективаный выхлоп пропагандиста и агитатора". Когда в честь десятилетия Китая я лично пристыдил окрестные школы, музеи и прочие заведения науки и культуры отсутствием наглядной агитации в честь "славной годовщины" - десятилетия народной республики. С которой уже многие десятилетия между КНР и СССР ни дружбы нет, ни единой братской страны на развалинах не сыщите.
  Коротко, мне достало ума, не щадя дней и, порой, ночей пройти самоучкой основные ремёсла телевизионного марафона. От телекамеры до кинокамеры и  всего прочего - долго перечислять. Меня пробовали на всех ремёслах, но душа талдычила неизменное - в журналистику! Пока не вверили мне искомое - Репортёр...
                *     *     *               



                основная часть                это краткое вступление, условно обозначенное словом "присловие", помогло ввести тебя в тему новой книжки. Задумана книжка в качестве перечня кратких жанров моего ремесла, книжка в целом - путеводитель по моей профессии, по журналистике. И, точнее, справочник для начинающего мастера живописания. Назови ремесло любым из популярных именований, придумай оригинальное словечко - было бы понятно, о чём мечтается смолоду. Чем бы хотелось заняться в ремесле, если тебе представляется дело всей жизни, до самой старости: ремесло на радио, в газете, на телевидении, киноповестовании, словом - в журналистике. Это понятие особое в своём многообразии. Для понимания важно сделать выбор, а жизнь и практика покажут, куда поведёт реальность. Будь,что будет - по душе.
 Как в предисловии значится: есть ли в левой части груди нечто, теребящее душу, такой червячок житейского беспокойства, позыв тревоги совести и чести. Словом, думай сам, а жизнь подскажет.
   По ходу книжного повествования выпадет любое и всякое, из тех, что выпадало автору этих страниц. Вот мне на восемьдесят четвёртов году впервые в жизни, нежданно, негаданно запало беспокойное и днём и ночью тревожное нечто. Как в этих строчках,- если без красивостей, коротким словом: косить грядку, на которой гряда людская плодоносит, пока червячок людскую душу не отпустит. И не отпускает, как не так давно случилось...            
   Было это накануне моего отъезда навсегда, в зарубежье. Позвонила мне бывшая коллега, с кем мы никогда за долгие годы в товариществе не состояли, а она ко мне по-дружески - с просьбой: дочка, юная девица, что ни год строчит роман, и маме, то есть, той самой коллеге, на день рождения полноценную книжку дарит. Прочитай, говорит она мне, рукопись, я тебе доверяю. Скажи свой отзыв... Я не без причин отнекивался: годами на информашках сижу, где, говорю, за книжку браться, прозу полнометражную оценивать. А та мамаша, будто как до самой души добралась, что тебе тот самый червячок душу теребит. Взял я рукопись. Кажется, на страницах школьной тетрадки юный автор каллиграфию старательно разложила. Одним духом проглотил ту рукопись. Позвонил бывшей коллеге: очень мне твоя дочь по душе отписалась, своё мнение в деталях разложил... А бывшая коллега благодарит: мы книжку в издательство сдадим. Ещё в скорости, я в зарубежье отъехать не успел, сообщает Галина Александровна - рукопись дочкину издательство в план приняло, ждите дебют дочкин. И до отъезда я уже печатный экземпляр читал: с именем автора - Левитина!
   В книжном магазане Штутгарта ещё несколько книжек юной Левитиной купил, с годами полтора десятка моей "крестницы" прочитал. С тем и забыл. Проходит пара десятилетий. Нашла меня по электронной почте мама уже зрелой писательницы, ведём переписку. И предлагает мне Левитина-мама стать в Германии книжным агентом дочери. Тут я уже твердо отказался. У меня годы не те, мы с женой доброе дело затеяли, у нас уже немецко-славянское содружество во-всю развернулось, да и внуков-правнуков народилось... Моя бывшая коллега мои отказы перебила, вдруг обвинила чёрти-в чём, типа "немцам продался", и переписку оборвала. А случай не забылся: исстари припомнилась мне случайность с краткой репликой на книжку Левитиной, пригодился старый опыт - червячок душу потеребил, пригодился на старости червячок -                за восемьдесят четыре неполных годочка. Из нашей профессии старое ремесло в никуда не уходит...