по мишеням

Он кучно стрелял, попадал по мишеням
смешным, из картонно-бумажного мяса,
друзья потешались - поймаем - оженим,
а он лишь отмахивался и смеялся -
не выросла, видимо, где-то фиалка,
которая мне уготована богом.
И жизнь протекала ни шатко, ни валко,
но в ритме не быстром, а всё-таки бойком -
от стрельбищ до танцев, до баров каких-то,
коротких романов и долгих разборок,
ведь водка вставляет сильнее мохито,
и бедный-не бедный, а всё-таки Йорик
в замызганном зеркале виделся чаще,
чем кто-то другой, постаревший, охлявший.
Ночами он видел испитые чаши,
и вновь наполнял их то мутъю, то лажей
с фиалковым вкусом. Он щёлкал курками,
он в гильзы ссыпал нерастраченный порох,
читал Достоевского и Мураками,
но мазал в ничем не оправданных спорах.
Друзья отмахнулись, он стал совершенней
в стрельбе - о любви не могло быть и речи,
он жаждал живых настоящих мишеней,
Шекспиру и здравому смыслу переча -
не Йорик, не череп знакомого друга
с пробоиной где-то в затылочной части.
Проснулся - знакомая, вроде, округа,
знакомое место до боли, до счастья.
И Гамлет - напарник в обнимку с папашей,
не тенью отцовской, но старым воякой,
лежал бездыханный, простреленный, павший,
не думая больше о кучности всякой.
Друзья подобрали, отмыли, одели,
пускай не в себе, только, в общем и целом,
он будет когда-то использован в деле,
как будто винтовка со сбитым прицелом.