Октябрь

Дворник работал воздуходувом
И эти миллион частиц пыли в глазницы
Прохожих, парниши идущего с другом
Хлынули. На лобовое стальной колесницы

Голубь изверг изнеможение неба.
Хлебом не кормлен и гнезда не имея,
Увернулся от деревянного джеба,
Многовекового, за углом звенит бакалея.

Трескучим лавинным двигателем
Стиральной машины на кухне,
Я буду в этой прихожей святителем,
Куском мяса, что точно не стухнет.

Майонез в каждое блюдо,
Диета в отпуске с четверга.
Где-то в засаде простуда.
Но это не наша хандра.

Люди волосы в разноцвет размылив,
Переносят оттенки контура
Того места, в котором жили.
В точку на карте, которая вОткнута.

Стоит, не шелохнется,
Как Шолохов - Тихий Дон.
И тут Марио Г;тсе
Рушит привычный шаблон.

Иные кладбища и хаты,
Быть может,- это почва для восхода,
С которым обычные траты
Перетекают в источник дохода.

Кристофор, не открывал метро в пять тридцать,
Да и банку корнишонов навряд ли,
Садился с перепоя на Битце,
А затем шёл заново в ясли.

Привет, моя юность, непокорная,
Пролилась ты невинно по Маросейке.
Сия часть, пожалуй, лишь вводная,
Лишь малый заряд от батарейки.

Мало по малу стёр брусчатку Неглинной,
Туда утекла моя юность уже в чем-то повинной.
Издалека Широкая кажется длинной.
Издалека Широкую все-таки видно.

Половина забыта,
Ненароком кинута в урну,
Пророком испита
От быта пыткою дУрною

Счастья крупица,
Что стоит беречь.
Ну, как говорится:
Действуй, коль увидел ты течь.

Пресечь демонстрацию
Внутренних сил,
Развёрнутых на конечной станции
Невозможно, я уже их просил.

Севером двинулся
На Северодвинской,
В ритме самбы бразильской,
Под звуки набитого минуса

Духом свободы,
Вольной мысли.
Кто ты?
Вопросы всё же возникли.

Сам ответишь, я тебе не подсказчик
С задней парты, что на истории
Этой всех впереди, карманчик
С запиской не для всей аудитории.

Она дошла.
Собственноручно на ножках, которые выросли.
Следы мелА
Выплеснулись на доску, которую прот;рли тряпкой, что даже не выжали.

Выжили строки,
Да сам их не помню,
Идеалы смирно по стойке.
Вшиты прямо под Лобню.

Просн;мся в одиннадцать сорок четыре,
Заварим чайку; бутербродик горячий
Ешь быстрее, а то он остынет!
Вот теперь я во истину зрячий.

Кружку допив, чай из неё оставя...
Шутка - вот уже юмор проснулся.
Я живу произвольно играя,
В симулятор - Мы уже среди Рая.

Не беспокойся,
Мы полетим ещё выше,
Каждый второй в прошлом пропойца.
Те, что остались пока что нынешние.

Ну всегда это было и будет,
Ни куда не денешься, а мож за границу?
Да дело ль в границе? Ведь всё это люди,
Которым когда-то было приятно напиться.

Алкоголь - дело праздника,
Они играют в связке.
Иначе у окружающих паника,
Берегитесь ребенка, что без коляски.

Солнечно сегодня, да даже если дождь,
Погода, как люди, её до конца не поймёшь.
Зато можно почувствовать, пробуй.
Здравствуй, осень, месяц October.


Удобно, когда зачат после Нового года.
Так сказать, в Рождество, примерно,
Наверно, догадка - всего-то.
Или пример решенный верно.

Ужас, стыд,
Но что естественно - не безобразно.
Это гранит,
Торчащая пружина матраса,

На котором вс; это и было.
А потом вылилось, полилось,
Как масло для жара и пыла.
Не было ж леса, который б спалил лось.

Вот дух улиц и жизни моей,
Никакой вкусной лапши до ушей,
Только истина, правда моя,
Залетевшая в форточку девятого октября.