Пятьдесят четвертая

Искусствоведша ко мне в тот вечер честно подкатила для выполнения танцевальной повинности. Но лучше бы она этого не делала, ибо танцевать не умела, а только топталась, зато томно головку на плечо укладывала и бюстом умилительно прижималась. В общем, дама она была, как впоследствии выяснилось, весьма отзывчивая и темпераментная.
Следующая стоянка была в порту Неаполя – города крупного, с интересной архитектурой и культурными традициями. Тамошнее население в те времена было консервативное и, в массе своей, весьма религиозное. Город, конечно, совсем не походил на сицилийское село типа Катании, но тоже все-таки был типично итальянский. Там всегда стоял дикий шум – аборигены обсуждали свои житейские проблемы прямо через улицу, свесившись из окон на противоположных ее сторонах. Верещали громко, словно желая переорать оппонента. Дополнительный шум создавали сотни мопедов и мотоциклов, на которых неаполитанцы перлись прямо сквозь толпы пешеходов, лавируя между ними с грацией цирковых медведей. Здесь мы с руководителем провинциального ансамбля средневековых музыкальных инструментов сходили в один католический храм. Он договорился поиграть с местным органистом. Имя этого нашего музыканта я забыл напрочь, хорошо помню, что играл он на многих старинных инструментах. В этот раз он взял с собой гобой д’амур и флейту-траверсу. Играли они на пару с пожилым, седым и очень красивым итальянским органистом отрывок из Пасхальной оратории И.-С.Баха, пел небольшой хор мальчиков. Пели, правда, не по-итальянски и не по-немецки, а по латыни, кажется. Но… опять в деталях не вспомню. В который раз я пожалел, что в свое время не вел ни дневника, ни даже журнала. Эх, если бы мне попались тогда воспоминания великого нашего соотечественника А.Н.Болотова, я бы обязательно вел хоть какие-то записки… а теперь – вот только на память и надеюсь, но она ведь несовершенна. А дальше круиз пошел с какой-то жуткой стремительностью. Дошли до Марселя, стоянка была пару дней, а что там делали – совсем не помню. Смутно вспоминается, что мы с Ильей, Ниночкой, «дочкой» и Глаговским погуляли по припортовой набережной, потом пошли на автобусную остановку и куда-то ездили на автобусе, а куда и зачем - как отрезало. Вот о стоянке на Мальте кое-что помню. Это был порт приписки нашего парохеда, поэтому мы там себя чувствовали, как дома. Много купались в заливе, пешком накручивали километры по брусчатке старинных улиц, иногда чего-нибудь «принимали на грудь», но очень умеренно. А на одной улочке увидели странную картину: сидит на табуретке перед открытой входной дверью мужик, спиной к дороге, и пристально так смотрит внутрь. Хм… Подходим ближе, и оказалось, что он так телевизор смотрел, который стоял в глубине квартиры – видать, из-за жары нагрелось его каменное жилище, вот он и выполз на холодок… А на другой день мы гуляли себе, гуляли, вышли из Валетты и дошли до какого-то большого, монументального здания в эклектичном стиле (оказалось, что здание выстроено по образцу лондонской тюрьмы Пентовилл), украшенного государственным флагом на фасаде. Выяснилось, что это была их главная (хотя, скорее всего, - и единственная) мальтийская тюрьма. Сидел там грустный какой-то дядька в красивой форме, очень прилично чирикавший на американском суржике – оказался начальником этого заведения. Поболтали немного о погоде, и так – вообще. Он для нас экспромтом экскурсию провел по тюрьме, показал нам камеры, столовку, библиотеку, спортзал – все мило и чистенько. Но - нам там как-то пустовато показалось. Ага, говорит, пусто – нету надзирателей, ибо не за кем надзирать нынче: заключенных тоже нет ни одного, потому что не совершают у нас люди преступлений, ибо живут все хорошо и небедно. Ну, то есть, один-то есть – убийца, но я его на выходные домой отпустил, к деткам. Как можно, говорим, такого общественно опасного типа отпускать – сбежит! А он говорит, да нет, не сбежит – он парень хороший, и слово его твердое. Так убийца ведь, говорим! Ну, да, говорит, он жену за измену с волнореза в море сбросил – ну, так, то ли в воспитательных целях, то ли попугать хотел. А она отчего-то не выплыла (так-то она хорошо плавала, да тут на Мальте все хорошо плавают, но вот – не выплыла, виском о камень стукнулась, нашлась потом тело-то…). Трагическая случайность, говорит. А может, и кара Господня за ее грех, кто знает? Ну, вот теперь наш невольный убийца ждет, что ответит наш президент на его прошение о помиловании. Может, и помилует, а то дети-то без мамы остались, так что ж их теперь и отца лишать?  Такие вот там, на Мальте, шекспировские страсти разыгрывались. Не знаю,  помиловал ли его главный мальтийский начальник или нет. А мы, душевно нагулявшись по древним булыжным мостовым, налюбовавшись на разные средневековые виды, насладившись приятным мимолетным общением с беспечными, а потому добросердечными мальтийцами и вволю накупавшись в теплых лагунах, в Египет пошли, в Александрию.