Из Американской молитвы

Из Американской молитвы

Знакомо ли тебе тепло звезды
И смысл нашего существования?
Ты позабыл ключи от царственной двери?
А сам ты часть ли мироздания?

Воссоздадим героев, божество
И сдуем пыль с томов забытых мифов.
Восторжествуют символы природы естество
И вспомним ход античных битв.

Наступят времена златых совокуплений
И где-то в кронах вековых дерев
Мы слышим смех отцовских треволнений,
А тело матери на дне лежит покойно омертвев.

А знаешь ли, что ты почти что уничтожен,
Ведомый тихим адмиралом на убой?
Над трупом юным, что уже разложен
Голодный, жирный генерал похабно посмеется над тобой.

Ты знаешь, всеми правит телевизор?
А серп луны - вампир на темном небе.
Повстанцы собирают у лозы несметный свой дозор,
Чтоб безобразных пастухов поистреблять в безумном гневе.

О, сущего Творец, даруй нам лишний час,
Чтоб созидать свое, чтоб жизнь вдруг стала идеальной,
Чтоб наш вояж был прерван смертью печальной,
Как для ничтожеств и безбожников свет жизни мнимой святостью погас.

Но мы, все больше в ужас жизни погружаясь,
К ней льнуть пытаемся, чтоб страсть в ней расцвела,
Чтоб соки этой страсти были выпиты в отчаянии до дна,
Чтоб окончание бытия, овацией финальной предваряясь,
В конец заполнила Колумбов пах зеленоватая смертельная вода.

Я коснулся её бедра,
Смерть смеётся теперь до утра.
Мы стоим в обезумевшем древнем театре,
Говоря о желании жить,
Чтоб на улицах, мудрости полных, нам не тужить,
И о том, что остаться здесь сможем мы врятли.

Сараи разбиты, лишь окна целы;
Там в танце мы будем с тобой веселы.
Спасемся насмешкой божественных слов
И страсть разожжем с мелодичных основ.

(Уж тысячами бродят колдуны,
Пока убийцы Короля по тюрьмам не заселены).
Где же пиры,  которые нам обещали?
Где же вино, что вчера рождено?
(Увы, оно на лозе прокисло давно).

Насмешка обывателей - глубины естества
Дарит нам час волшебства.

Это мы из пурпурной перчатки вон,
Это мы - полет скворца ввысь;
В тишине бархатистого часа стон,
Тут арабские сказки сбылись.

Дети Солнца и Ночи мы!
Дай нам веру, чтоб верить могли;
Ночи похоти впереди,
Пусть же Вера пребудет в Ночи.
Даруй разных оттенков мильон
И богатство Мандалы для нас,
Чтоб для дома, в котором живём
Свет тепла и любви не погас.

Беспокоит введённый порядок
И улыбки приводят нас в дрожь.
Вдруг потребует встать с ними рядом
Всех соседей ехидный гудешь.

Мы верим в старое время,
Оно нам платит добром.
Все мерзкое, медленно тлея,
Забудь, поруби топором.

А знал ты, что только в книгах свобода
И солнце в клетку от заката до восхода?
Безумец - хозяин тюрьмы;
В протестантском водовороте мы не одни.

Нас бросили на вершину скуки,
Но мы ещё чего-то хотим.
Пламя свечи рождает смертельные муки,
Значит мы жизнь сейчас прекратим.

Нам выдумать новые Царства легко
С пурпурными мощными тронами.
Нам с нашими ржавыми ложами так далеко
До кресел любви с королевскими жёнами.

Железные скрипы тюремной двери -
Предвесники узников стонов.
Их радио будит, а Солнца лучи,
Разрушив гордыню Ночи,
Рассеются смехом дневных купидонов.

Так пусть же коллаж из журнальной пыли
Хранится на вверенной стенке.
Для тех, кому утро - мучения тюрьмы,
Те разом падут на коленки.

И дальше бороться продолжат они
За правил ненужные толки.
Тогда как рыдания девичей толпы
Расскажут про ужас своей нищеты
Тюремщику после попойки.
               Пауза

Ах, как я устал от жизненных сомнений,
Живя под солнцем южных наваждений.

Связи опасны, животные властны,
Слуги спускают голодных собак.
Женщины подлы, женщины страстны;
Без одеяла страдает случайный моряк.

Где же вы были,
Когда семена не родили?
Может купались в молочных морях?
Может тонули в прелестных цветах?

Как я устал от нахмуренных рож,
Что каждый день в телевизоре вижу.
Я б предпочёл аромат чайных роз;
Час благодати я ими приближу.

Отказников, измазанных в грязи,
Нам заменить должны монаршие рубины.
Мутантов этих в землю посади
И мясом с кровью удобряй проклятые равнины.

Они хотят нас в сад разбитый снесть.
А знаешь, что такое смерть?
Смерть, что случается нежданно;
Случается так вдруг, так странно,
Как словно гостя перед сном своим раздеть
И, испугавшись от любви, в постели умереть.

Смерть ангелами делает нас всех,
С крылатою спиной.
Сдирает с человека грех
Костистой, мягкою воронью рукой.

Нам больше деньги не нужны,
Как ненужны причудливые одеяния.
Мы для другого Королевства суждены;
К нему мы обратим свои мечтания.

Но только лишь до той поры
Пока оно нам кажется прекрасным.
Но вдруг откажется принять животные дары,
Их предпочтя растениям бесстрастным.

Нет, я не денусь никуда
И не уйду бесследно.
Меня зовут к себе на пир друзья.
Я из семьи сбегу к ним несомненно!

Велик наш плачущий Спаситель,
Нескромный, верный Утешитель.
Ленивую нам Мэри разбуди
И утром ты Его нам воскреси.

За занавесом Голос страшный раздался:
"Кино начнётся через миг.
Кто в зал легально не проник,
Тот будет ждать, сеанс уж начался. "

Гуськом и неспеша заходим в зал;
Огромен он и в тишину погружен.
Мы сели, свет потушен
И Голос снова продолжал:
"Программа вечера, увы, но не нова.
Знакомо будет вам такое развлечение
И жизнь свою и смерть,
А остальное - трын-трава.
(Мир был хорош, когда ты умерла?)
Достаточно для съёмки кинопредставления.

Холодный хохот, как удар,
Разрушил разум;
Последнее слово я сказал
И удалился сразу.

"Куда же ты идёшь? "
"Туда, где ещё нету утра."
"Сознание свое перевернешь;
Наплюй на храмы, пагоды и облака,
Важнее Камасутра.
Из чресел мне её не вырваться никак.
Она меня огнём сдавила,
В безумца разом превратила,
А я, увы, слабак."

"Всё хорошо, здесь лишь твои друзья. "
"Когда же с ними встречусь я?"
"Когда оттрапезничаешь с нами?"
"Не голоден. Может займемся мы делами."
"Имели мы ввиду другое.
Упомянув еду, имели мы ввиду беду."

Стремительный серебряный поток
И серебристый крик.
И в тот же миг
Мощнейший концентрированный шок.

Клоуны смеются, пляшут.
Сам на них ты погляди.
Про дороги долгие расскажут
Их запыленные парики.

То с апломбом, то с намеком
Покривляются они.
Путь их долгий и далекий,
Многомильные пути.

Жестом, словом обратятся,
С каждым смогут поболтать.
Их слова смешными притворятся,
Словно на ходули попытались встать.

Зарони слова их в почвы
И они неспешно прорастут.
Ну, а ты гляди как смоквы
Зацветут то там, то тут.

Я исполню сказанное мною
И слова свои сдержу.
Лучше правды я не скрою,
Чем как птица полечу.

Перевод стихотворения Дж. Моррисона
По изданию: Джим Моррисон  Стихи. Песни. Заметки. М.: ГОО Оникс. Аозт Издательская группа НЭКО, 1994. С. 15-34.