Читая Игоря Гонохова

У Дон-Кихота
                скрипка за спиной,
ему все чаще
                снится Дульсинея,
день ото дня
                в глазах его светлее
боль расставанья,
                герб, к тому же, стёрт
ударом сверху булавы,
                когда
по-волчьи щерясь,
                ражий злой кастилец,   
поднявшись в стременах,
                качаясь сильно,
от ярости крича,
                бил с выдохом
                в упор,
едва живой Алонсо
                набок сполз,
его палаш, взлетев,
                коснулся выи,
расширились зрачки,
                и лошадь в мыле,
убитого несла
                во весь опор.
Ещё вчера
                огонь горел в груди:
любая мелочь –
                повод к откровенью; 
теперь же –
                пыль непройденных дорог,
апокрифом безвидности
                темнея,
клубится отвзлетьем зловещим:
                «Брось,
брось, бро...»
Еще вчера
                приплясывала рожь, 
целуя ветер,
                мчавшийся навстречу,
меч от бедра и в бой,
                трещал наплечник,
гремело с жутким скрежетом
                копье...
Теперь же – фарс
                дель арте,
                ничего:
ни ветра,
                ни коня...
                бумага, скрепки,
на шлеме ржа
                созвездьем чуть заметным
напоминает
                спекшуюся кровь.