Поэзия и проза - За генеральским карпом...

ЗА ГЕНЕРАЛЬСКИМ КАРПОМ…

Рыбалка – это не забава,
А состояние души.

Евгений Григорьевич Лебедев, «Определение рыбалки».



     Мы – четыре «мушкетёра»: Петрович, я, Надя и любознательный, интересный мальчишка Вова – сын Петровича, катили на «Москвиче» по хорошей асфальтированной трассе, по-видимому, на Север, так как гор впереди нас я не припоминаю и в какой глаз нам тогда светило солнце тоже уже не помню. Воскресный день, только набиравший свою силу, был в полном распоряжении нашей набранной по родственному признаку рыболовецкой артели.
     На встречном курсе встретились «кубанские казаки»: обочиной дороги, на добрых осёдланных конях проехали мимо нас в колонну «по одному» до десятка чисто одетых молодых людей призывного возраста, и что понравилось и запомнилось – лица у всех были серьёзные и сосредоточенные, чего и требовала дорожная обстановка с часто проносящимися мимо них машинами.
     Справа чередой тянулись пшеничные поля, разделяемые между собой строгой линией пирамидальных тополей, предотвращающих дальний разнос при ураганных ветрах кубанских чернозёмов. Светло-зелёные побеги пшеницы сплошным шелковистым коврам покрывали означенные уже мною поля, радовали глаз, веселили душу и вызывали в сердце благодарность к кропотливому, столь нужному труду хлебороба.
     Слева тянулись станицы, после которых начались рисовые поля, заполненные водой; для чего зелёные ковры с правой стороны дороги «сами собой», заменились системой ирригации, представляющей из себя неширокие каналы, подводящие воду к рисовым чекам. К концу этой системы ирригации мы и держали свой путь; вскоре свернули с трассы направо, проехали не очень далеко от трассы вдоль последнего канала (дальше за ним уже каналов не было) и остановились. Мы были на месте.
     Собственно, на этом повествование можно было и заканчивать, если бы тяга к ещё не написанному, в плане романтизации моего серьёзного любовного увлечения молодости, не вели меня дальше.
     Рыбалка, которая нам предстояла была насколько оригинальной для меня, настолько и безыскусной. Представьте себе водный канал, даже не обрамлённый кустами – их вовремя чистят – шириной в шесть метров и глубиной, пожалуй, не менее полутора метров. За ним болотистая местность с не замолкающими ни на секунду лягушками и важными длинноногими белыми птицами, разгуливающими между ними. С нашей же стороны – какое-то неудобье, обещающее через месяц-другой зарасти диким, непроходимым бурьяном.
     Клёв – умопомрачительный. Генеральский карп, – красивая золотистая рыба, размером от 10 до 18 сантиметров, – хватает наживку сразу.
     Рыба сильная, широкая оказывает ощутимое сопротивление, когда тащишь её из воды, но есть два «но»: клюёт без перерыва на обед и навара от этой красавицы в ухе никакого нет. Мы половину 12-литрового ведра наполнили водой и заложили в кипящую воду полведра подготовленной рыбы. И всё равно навара рыбного в сготовленной ухе я едва ощутил. Спасли положение 100 грамм (Петрович – ни-ни!) и красивая, ставшая мне уже близкой, молодая женщина, ласкающая меня своими взглядами и мелодичным смехом, так нравившимся мне, чтобы я и эту рыбалку занёс в часы, проведённые в раю. Есть такое поверье у рыбаков – часы, проведённые на рыбалке, в жизненные часы не засчитываются, потому что человек эти часы провёл в раю.
     Ещё один нескучный факт. Мы не могли найти буквально ни одной палки для костра. Даже Петрович удивился и сказал что-то о заводской «делегации», которая на автобусе побывала здесь до нас и, возможно, не один раз. Походили вдоль канала туда-сюда, и найдя утонувший здоровый пень со всеми своими кореньями вытащили его из воды. Для этого пришлось открыть купальный сезон. Привезли на машине к стоянке и, по очереди с Валей, не без труда, расщепили морёный топляк топором. Как сказал бы знакомый украинец здоровяк Миша Горох – слесарь 2-го транспортёра 1-го производственного участка Вельской ЛПБ – пышущий паром, ввалившийся с мороза в «Слесарку» после двухчасовой прочистки туера «бревнотаски» не без помощи ломика: «Потняка схватил я капитального, хлопцы!..» Причём в эти торжественные для Миши минуты славы в «Слесарке» почему-то всегда находился нудный и требовательный механик, – обрусевший поволжский немец Михаил Акимович, тянувший свой «чирик» с 1945-го до амнистии 1953-го годов за работу переводчиком в немецкой комендатуре в годы фашистской оккупации. Михаилу Акимовичу могли бы дать и больше, если бы он не успел повоевать на нашей стороне и заслужить боевые награды.
     Я начинал разочаровываться в Юге и понимать, что к начинавшим давить на психику безбрежным просторам, если мне и придётся привыкать, то дастся мне это нелегко и может быть не дастся вовсе.


ПРИМЕЧАНИЯ В.Ф. НИКОЛАЙЧУКА

ЛПБ, лесоперевалочная база.

Туер, туер у бревнотаски – это фасонный блок, который в просторечье называют «звёздочкой». Он входит в состав приводного устройства бревнотаски. Бревнотаска имеет два туера. Один –  передаёт тяговое усилие на рабочую цепь с приваренными к ней под прямым углом траверзами, другой – вспомогательный, опорный для натяжения цепи и придачи ей вращательного движения.
Эти туера, особенно основной туер, расположенный рядом с электродвигателем, имеют свойства плотно забиваться древесными обломками, а в зимний период ещё смораживаться. Слесарю, вовремя не чистящему туер, действительно, чтобы освободить «запущенный» туер в зимний период приходится изрядно попотеть.



Окончание следует.