Здравствуй, Вера

Шалом, подруга! Здравствуй, дорогая.
Ну как ты там, на дальней стороне?
Ты стала старше и давно другая,
Хоть иногда, порой и пишешь мне.

Воспоминанья юности – как веха,
Всё отпустить, забыть, я только рад.
А тут приснилось, будто я приехал,
А ты такая же, как тридцать лет назад.

Мне мир казался радостным и дивным,
И свет манил, твоих, счастливых глаз.
А я, совсем, мальчишкой был наивным,
Ведь я тогда, всерьёз влюбился в первый раз.

Неистребимо это бремя груза.
Чужие страны, люди и года.
Но ты во сне приходишь, словно муза.
И я стихи читаю, как тогда.

Мне кто-то скажет: пыль, мечтанья эти,
Когда тебе лишь девятнадцать лет.
А я мечтал, какими будут дети.
А я писал и был уже поэт.

Звенел апрель и было всё по кайфу,
Мы были юны, радуясь весне.
А через год, ты улетела в Хайфу,
Чтоб стать женой, другому, но не мне.

Мне мир казался радостным и дивным,
И свет манил, твоих, счастливых глаз.
А я, совсем, мальчишкой был наивным,
Ведь я тогда, всерьёз влюбился в первый раз.

Неистребимо это бремя груза.
Чужие страны, люди и года.
Но ты во сне приходишь, словно муза.
И я стихи читаю, как тогда.

Мы оба люди старого разлива,
Мы повстречались и теперь вразлёт.
Мне не к лицу красоты Тель-Авива,
Бен-Гурион, не жди мой самолёт!

И всё сложилось так, и хоть ты тресни,
Не возвратить нам тех, далёких дней.
И ты прости меня, за эти песни.
Я не богат, женат и не еврей.

Мне мир казался радостным и дивным,
И свет манил, твоих, счастливых глаз.
А я, совсем, мальчишкой был наивным,
Ведь я тогда, всерьёз влюбился в первый раз.

Неистребимо это бремя груза.
Чужие страны, люди и года.
Но ты во сне приходишь, словно муза.
И я стихи читаю, как тогда.

Мне мир казался радостным и дивным,
И свет манил, твоих, счастливых глаз.
А я, совсем, мальчишкой был наивным,
Ведь я тогда, всерьёз влюбился в первый раз.

Неистребимо это бремя груза.
Чужие страны, люди и года.
Но ты во сне приходишь, словно муза.
И я стихи читаю, как тогда.
(Опять, стихи читаю, как тогда)

29 января 2025г.