Глухие времена...

    Глухие времена раздоров, боли, смуты. Кривые зеркала не отражают сути, а отражают грёзы и страхи наяву. А фразы в парафразе и дёшевы, и лживы. Колдунья варит варево из наших больных душ. Колдунье имя Жизнь. Она не церемонится, не тяготится памятью, грехов не отпускает, кадилами чадя, лишь молча наблюдет за делом рук людских.
    Так будет продолжаться, пока земля не выплюнет детей своих убогих из чрева материнского, избавившись от мук.  Не дай нам бог освоить иных планет просторы. Умом пытливо-блудным и с верой в изначальность, убьём мы все живое на чуждых берегах. Войне и жажде крови мы внемлем поневоле, но бьём челом в поклоне кровавой клоунаде, которой несть конца.
    С косою, остро точенной, в руках ликует Тётка, год урожайный выпал, успеть бы всех собрать. А Старец сыт по горло, его страда в разгаре, от берега до берега без устали лавируя, ладони стёр до мяса, перчатки нацепил, а очередь не тает, она лишь удлиняется, зайдя за горизонт.
    Трагична и безмолвна людская лента смерти, бесправные и равные в одной толпе стоят и молча продвигаются вперёд к ладье Харона, чтоб реку переплыть. Оставили суетное, а так хотелось жить. Сажать деревья новые, дома свои отстраивать, дарить любовь любимым, гонять по полю мяч и деточек растить. В той очереди дети стоят, глаза прижмурив. Игра у них такая.  От «буки» сбежать можно, если его не видишь, тогда и он не видит. Несчастные ребятки, их не должно здесь быть, вот только есть они. Попали в жернова треклятых забав взрослых, не доиграв в свои.
    Накрыла темнота невинные их души и превратила в Ангелов извечных на земле, напоминая нам, какой ценой даётся чужая жажда власти, когда огонь стирает, как ластик по бумаге, большие города со всем живым и дышащим, с младенцами во чреве, с отцами, матерями, с  надеждами и чувствами, стихами и картинами, с танцами и песнями, мечтами и желаньями, с намеченной судьбой, оконченной до срока по воле злого Рока и дуралея клоуна с замашками диктатора, гореть ему в аду.  Земля укрылась пеплом, как саваном, и плачет  об убиенных  воинах, о мужиках и бабах, о стариках седых, о малой детворе и мелюзге звериной, о тех, кто никогда не народится в свет.
    Глухие времена раздоров, боли, смуты… Как миновав их, здравость пробудить у тех, кто пережил багряный апокалипсис и устремиться  в будущее,  руины разобрав. Отстроить мегаполисы, чтоб жизнь в них закипела, чтоб снова пели птицы, цветы цвели в садах, деревья тяжелели от яблок ярко-красных, подростки целовались, а малышня гоняла в полях зелёных мяч.
    Кто на вопрос ответит? Задай его Колдунье, у коей имя Жизнь. Колдунья отмолчится, лишь ухмыльнётся криво, мол, поживём увидим. Всё  сложится, Бог даст.