Мой отец

Он был тогда ещё молоденьким парнишкой,
Когда фашист пошёл на нас войной.
Он младшим был в своей семье сынишкой,
Только закончил школу – папа мой.

Он честным рос, трудолюбивым малым,
Весёлым, добрым, скромным и простым.
Война его в пятнадцать лет застала…
Пришлось стать взрослым, сильным, боевым…

Он не успел профессию освоить,
Лишь в слесари пошёл учеником…
Но город был фашистами захвачен.
Пришлось всё на июнь, в сорок втором…

Два средних брата в это время воевали,
Ещё один, что самый старший был,
С заводом со своим был в тыл отправлен,
А папа мой с родителями жил.

Фашист всем строго приказал явиться,
Чтоб регистрацию прошли. И многих в плен
Тогда отправили девчонок и мальчишек.
Отец другое предпочёл взамен…

И долгих восемь месяцев мальчишка
Провёл, живя один на чердаке.
Но голод наступил и холод жёсткий,
Нет регистрации – не думай о пайке!

Пришлось ему фашистам подчиниться
И регистрацию пройти себе в ущерб.
И стал трудиться на разборе зданий.
Взамен он получал сгоревший хлеб.

Но в феврале сорок второго года
Созвали немцы весь честной народ,
Распорядились старикам, подросткам
Колонною начать свой пеший ход.

С колонной этой папа наш был угнан.
Не только он, ещё его отец.
По возрасту и слабому здоровью
На тот момент дед был уж не боец…

Их всех пешком на запад угоняли
Испуганных, голодных, кто в чём был…
Упавших, немцы тут же добивали,
Другим давая «мудрости посыл».

Тех, кто бежать пытался, не жалея,
Травили псами на глазах у всех,
Чтоб у других и мысли не возникло
Осуществить отчаянный побег.

И в деревнях по ходу марша смерти
Старались люди пленных поддержать
Продуктами, вещами, что имели.
А те об этом не могли мечтать…

Уставшие, голодные, больные
Ловили люди брошенный «привет».
Ломался строй, и фрицы их лупили
Дубинками и плётками в ответ.

На этом бесконечном марше смерти
Погибло много угнанных людей.
Творимые тогда фашистом зверства,
Живым хотелось позабыть скорей…

Страницу жизни, связанную с пленом,
Отец спешил скорей перевернуть.
Ведь боль воспоминаний этих жутких
Железным обручем давила ему грудь.

Об этих эпизодах жизни папы
Немного, к сожаленью, знаю  я.
Вопросами «пытать» его не стала.
Прошу, читатель, извинить меня.

Когда их в плен с его отцом угнали
То, как убойный скот или рабов,
Враги в Германии их дёшево продали…
Завод кирпичный – стал их новый дом.

Трудились, рук своих не покладая,
Кормили тем, что стыдно дать скоту…
Влачили жизнь, жестоко прозябая,
И проклиная страшную войну…

И мой отец, зря время не теряя,
Стал, под шумок, планировать побег.
И, изучив внимательно детали,
Подговорил ещё двух человек.

Они втроём бежали, молодые…
На запад шли при тусклом свете звёзд…
След путали… По звёздам ориентиры…
Впервые было всё для них всерьёз.

Спустя, неделю их ночных скитаний
Их измождённых, худеньких, в рванье
Нашли разведчики из танковой бригады
В полуголодном тяжком забытье…

Тех двух ребят, с моим отцом бежавших,
Отправили домой к их матерям.
А мой отец, жестокий плен познавший,
Остался ненавистным мстить врагам.

Стал мстить фашистам в танковой бригаде,
Громила что врага в его тылу,
За юность, что украдена войною
И за отца, что был ещё в плену…

Так и дошёл с бригадой до Берлина,
Круша безжалостно коварного врага.
Он много испытал, своих не предал.
Представлен был к медалям, орденам.

Он, как и многие, живущие в то время,
Достойно выполнил свой долг перед страной
И, одержав Великую Победу,
Продолжил подвиг, только трудовой.

Как патриот своей родной Отчизны,
Отец не оставался в стороне
И начал восстанавливать активно
Хозяйство сельское в своей родной стране.

На благо Родины достойно потрудившись
И честно выполнив свой долг перед семьёй
Он стал для нас с сестрёнкой ориентиром,
Примером в жизни. Он для нас – герой!

Сегодня с нами нет отца, но память,
Которая живёт у нас в сердцах,
Позволит жить ему в воспоминаниях.
Мы будем чтить его и помнить до конца!

22.02.2025 год
Елена Тафинцева