St. Nevsky blues

 



Меня

          измызгали, изрыли,

нутро мое исковыряли.

    Меня  забыли и предали.

    Маня забили и продали.

Я ночь манил

                в булавке слова.
Я

      подбирал  для рифмы снова

     хорошие   манерные   созвучия...


Быт.

          Четверг раскурочив

остатками  прошлого,

                движется зарево

почестями

                хорошими,

высветли день,

высмеяв ночь,

мы дорожим очертаниями

   наших  волшебных времен,

   и забытых имен.

Это не стих.

Это песня.

Машины

               гарцуют  по

                выбеленной

разметки.

         Бьются во что-то

  сногсшибательное.

   Дети - конфетки.

   Девки - нимфетки очаровательные.

Мы

      хватали за горло социализм!

Мы

     плевали на

        будущность - пацифизим!

Строчки - вскольз.

Нотки - вскач.

Был Горбач!

Error -  это загнанная судьба.

Шлепает

         высохшим сланцем

                zadница

по  Невскому

                в  сторону

                большого  дома.

                Поднявши голову -

ощутил -     сумятица,

   но в воздухе, по   счастию,

нет    дрона(!!),

значит,

                будем жить с головой

на плечах.


"Ах! Ах! Ах! - я  вошла ", - сказала Маша,

     кофточка в полоске,

на каблучках,

взглянула на стену:

    " Чей портрет?...

Маяковский. .. "

Выбелил

                габеленовым бантиком

поэтичность  реформ.

Норм.

Это норм.

Мы

          искали  себя в интровертах

людей,

говорили : " Мы лучшие все же навек! "

Ну, а люди твердили в ответ :

"Человек...

Он не знает, что значит поэт. "

Нет.


Из сердца

                вызрела новая дымка,

свет

                духовности собой заслоня.

Обида стелилась , как

                листья на днище

корзинки;

забыв окончание дня,

я брел

по блеклости

луж и окружностей,

                в сердце влюбленность,

как          жизнь,   знаменя (!),

                вечер стремился

к началу -

                и  дружно

кто-то   шатался  в груди - за меня.

Что это было?!!

Сирена?

Морена?!

Холм возвышающей

    паствой    бомбил!

       Блекло  бродила, играла арена

              внутрь меня -

без    сноровки,     без    жил.

Кротостью духа

                сжималась

   надежда.

Дева


           вблизи  целовалась -

                -   ЛЮБОВЬ! -

    я   

             разворачивал   

                тело, как вежда,


           чувствуя     веру  снова и вновь.

Билось тлетворное душно, протяжно,

      нужно лишь было

             себя     рассмешить, 

    бензоколонка твердила :

"неважно!  ",

     значит,

                по-прежнему будем

жить.

Сумерки пахли - как осень

                проспекта -

собой заслоняя

      шуршанье     листвы.

Ты говорила мне звучно,

    как    лектор,

            переходя в конце на " вы".

   Машины

                сновали,    магнитили

дамы,

                ярчайше  себя подавая -

САЛЮЮТ (!!!) -

                повсюду

рекламы,

рекламы,           рекламы,

                повсюду ....


бегут, и стоят, и   идут....

студенты   -    в   Вуз!

St. Nevsky blues!


Хрипел.