А скрепа

И освещают

                Владимиру Набокову

Приходит время пробужденья
и – время бунта настаёт.
Меняют люди убежденья
и отправляются в полёт
над полем истинного счастья,
над лугом заливных тревог,
над лесом в ночь лучи лучатся
и освещают путь дорог.

По непонятности стремленья
взойти с луной на эшафот
ужасности всей, промедленья,
но бабочки летят под свод,
порхают, и с теплом прощаясь,
садятся на кору сосны.
Они, без устали общаясь,
вдруг замирают до весны.
21.01.25г.

Наводит жуть

Стена кремлёвская – в ней прахи
большевиков – наводит жуть –
державы подлой вертопрахи
и красного террора суть.

О! сколько судеб загубили,
гниют в стене, но не в гробах.
Они себя в себе любили
и нагоняли, падлы, страх

на все народы в жизни этой,
пренебрегая тишиной,
за все расстрелы вы в ответе,
за то, что дружите с войной.

Потомки, как и вы, жестоки –
стремятся Мир всё покорить.
В стене покоятся истоки,
о них не стоит говорить.

Без слов понятно людям нашим,
что вновь попали в колею,
становится довольно страшно
за поклонения вождю.


Что весна

Обороты речи своевольны,
продиктованные тишиной.
Их произносящие довольны
и глубокой осенью, весной.

На сверкающем снегу осеннем
беспринципной белизной тоски.
Но другое дело под весеннем,
оседающим, текут ручьи…

Отовсюду слышится – от счастья –
вдохновенная в мажоре песнь.
Те деньки, как кони, в поле мчатся
и торопятся доставить весть,

что весна опять в своём разгуле
и цветы подснежники цветут.
Весело вдруг стало в Барнауле –
дворники, ветра вовсю метут.


А скрепа

В колонии живём, однако?
В державе, убеждают нас,
да под особо-крепким знаком,
а паспорт точно аусвайс.

Мы лишены свободы слова
и даже мненья своего.
Да это ж диктатур основа,
а скрепа – крепкое вино.

Ведём мы постоянно войны
с соседями вокруг страны.
Зажатые в тиски, мы вольны,
хотя и воли лишены.