Когда небо в кашу от горестей наших...

Бестужев с Марлинским идут за игристым,
Жюль Верн предпочёл бы портвейн.
Горит Маяковский в ночи папироской,
В мозгу зажигается день.

Глаза открываю и нитку теряю,
Что ночью вела меж миров.
Там всё было ясно, припомнить напрасно
Пытаюсь значения снов.

Там лучшие люди, тьма яблок на блюде:
Кусай и вари конфитюр.
Никто не накажет, заметив пропажу,
Не выставит вора на двор.

К чему тогда страсти, чего нам бояться?
Зачем эта вся круговерть?
Один сын у неба, а мы где-то слева
Толпимся у вывески "Смерть".

Вовнутрь не пускают того, кто желает,
Дорожку к дверям притоптав.
"Ты б очередь занял", - шепнул тип с усами,
И ножичек спрятал в рукав.

Когда небо в кашу от горестей наших,
Земля солона от кровей,
Лежим, как живые, под тоннами пыли
Охапкой сухих желудей.

Однажды дубрава вечерним парадом
Сомкнёт здесь теснее ряды,
И мир повернётся на сторону солнца,
Навеки убравшись от тьмы.