Нам говорили, мужики не плачут

Нам говорили, мужики не плачут,
А если и плачут, то только в подушку…  
Но ночь обнажает и раны, и значим  
тот голос души, что дрожит в полуслушку.  

Кто выкроил в сердце запрет на страданье?  
Кто страхом заставил замкнуться, застыть?  
И где эта древняя грань мирозданья,  
где боль разрешают душою лепить?  

Мы камнем притворны, мы стойкостью скованы,  
Но вены – как реки, и в этих потоках  
есть боль поколений, века заколдованы  
в слезах, что застынут немым позолотом.  

Разве же слабость – уметь ощущать?  
Разве же глупость – рыдать, не скрываясь?  
Если в молчании спрятана сталь,  
значит в слезах закаляется твердость.  

Пусть ночь без укора глядит в пустоту,  
Пусть ветры повеют несказанным светом.
Бывает, что слезы дороже щиту,  
бывает, что сердце сильнее рассвета... 
-

И если молчанием рушатся стены,
И если от боли смыкаются руки –
Знай, в хрупком огне растворяются тлены,
И свет пробирается в трещины муки.

Так плачь же, когда задыхается слово,
Когда недосказанность режет, как лед.
Порою лишь слезы рождают основу
того, что однажды бессмертно взойдет...