Дорога в никуда история последней любви

       Вступление





Он стоял, замерев, будто его сковал сильный холод, он смотрел сквозь темноту салона машины, что видел впервые, но не мог оторвать взгляда. Холод, такой пронзающий и в то же время, такой горячий. Дотронувшись до ручки двери его словно ударило током, мысли начали путаться, в голове всплывали вспышками картинки. «Что происходит?» – подумал он. Но поток становился всё сильнее и сильнее, картинки все ярче и реалистичнее, это невозможно было остановить. Он открыл дверь и молча сел в машину. Это была роковая ошибка из всех ошибок, которые он совершал в своей жизни. Он не мог этого знать заранее и все же, его бы это не остановило и тем более не спасло.













Глава первая «Осень»



«Безумны те женщины, что позволяют тайной любви вспыхнуть в своем сердце — любви, которая, если останется безответной и неизвестной, неизбежно сожжет жизнь, ее вскормившую. А если будет открыта и найдет ответ, то завлечет, точно блуждающий огонек, в коварную трясину, откуда возврата нет» — «Джейн Эйр», Шарлотта Бронте.


Кажется, это был четверг. Глупый, серый будний день, «будень» - как говорят у нас на работе. Вечер. Она проводила практический каждый день дома, развлекая себя фильмами, очень редко книгами и, о да, музыкой. Мелодии всегда играли в ее голове, даже когда вокруг не было ни одного источника звука. Музыка заставляла ее жить, как будто в миг, по щелчку пальцев, она отключалась от мира, в голове начинала играть мелодия, и все менялось. Вокруг загорались яркие краски, появлялись знакомые любимые запахи, мир преображался по настроению. Зимой могло стать невероятно солнечно и жарко, зашелестеть листвой или наоборот разродиться сильнейшей грозой. О, вы бы видели, как по-детски она боялась раскатов грома. Спрятавшись под деяло, зажмурив глаза, будто маленькая девочка, думала, что там не страшно. Это было очень мило.
Вечер тянулся, как жвачка. В комнате было пусто. Пусто и холодно.  Её одолевала скука, такая навязчивая и противная, что хотелось совершить какую-то маленькую шалость, глупость, и её ребенок внутри потребовал «игры!». Взяв телефон в руки, она зашла на сайт, где жители её дома то и дело обсуждали всякую ерунду.
— Ничего «живого», - подумала она. Жизнь и так полна обыденности, почему бы не расшевелить её, хоть самую малость. И написав пару строк, оживила очерствевший мирок. Она загадала загадку, в надежде, что люди оторвутся от своих обычных и привычных мирских дел. Сработало. Все зашевелились, судорожно один за одним пытались разгадать, найти ответ, но близко к разгадке подобрался лишь один человек. Так получилось, что, разгадав ею выдуманное слово, он заинтересовал её, так сильно, что разговор перешёл во что-то больше, чем просто «игра».         
В этом однообразном мире он подошел к ней, поставил рядом ведро с краской и сказал:
—  А как ты хочешь? Правильно или счастливо?
— Конечно же правильно, - ответила она. Ведь привычка поступать, по совести, не отпускала её всю жизнь. Но как же хотелось узнать, как это? Счастливо…
Ее унылая жизнь протекала так медленно, пресно, монотонно и казалось, что вчерашний день не отличим от прошлого года. А он и вовсе забыл, что такое «жизнь».
Они общались всю ночь, шутили, смеялись, улыбаясь по ту сторону едва светившихся в темноте экранов телефонов. Казалось, время остановилось, вокруг стихли все звуки, всё замерло в ожидании бури.  Как перед грозой. Воздух становится невыносимо сухим, душным, воцарял штиль. Вопреки запретам, они решили, что больше не могут сдерживать интерес друг к другу простыми словами, они договорились встретиться. Не осознавая ни на йоту, что эта встреча разрушит их привычные жизни…
Карл, милый, добрый и умный парень, ему всего 30 лет, но жизнь уже успела ему надоесть и мечты давно он сложил в коробку, покрытую толстым слоем пыли. Он любил путешествовать, новые города, как новая страница в еще не открытой книге. Они такие разные, и каждый интересен чем-то своим, культурой, архитектурой, людьми. Он любил людей, но не держать их в друзьях, а наблюдать за ними. Часто садился вечером на лавочке, где-то посреди шумной улицы и смотрел за ними. Оценивал жесты, шаги, эмоции, как разнообразны человеческие поступки. Вот идёт парень, вышагивая строевой, сразу видно, на гражданке. А вон пара, милые, держатся за руки, улыбаются, она треплет волосы, и смущаясь улыбается. А вот старушка, смотрит на него, наверное, она так же любит наблюдать.
Он всегда много читал, романы о вечной любви покоряли его сердце, страница за страницей, столько эмоций, но ничего «живого», чтобы он мог примерить на себе в этой жизни. Время шло, и судьба не давала ни намека на счастливое будущее.
Элли было 26. Отбитая на голову девчонка, покрытая снаружи дерзостью, а внутри мягкий комочек плюша. Свои заморочки, свои приколы, свой маленький мирок, который никто никогда не понимал или не хотел понять. Все видели в ней источник энергии и беззаботно черпали оттуда ничего не отдавали взамен. Она гасла с каждым днем. Наверное, если бы они не встретились, она бы так и засохла на диване, с бокалом красного вина.
Она была не как все, любила машинки, железяки, и всякие штуки присущие больше грубоватому мужику. Но в её невероятно глубоких, как омут, зелёных глазах горела искра. Потенциал способный двигать горы, поезда, общественные массы, а может и управлять погодой, растрачивался по мелочам.
Они договорились о встрече. Глупой посиделке в кафе с новоиспеченными друзьями по переписке в чате. Он уже закончил работу и быстрым шагом шёл к метро, дома ждала ненавистная кошка, оставленная на его шею братом.
— Её нужно покормить, - сказал он себе вслух, как будто его кто-то слушал.
Мы можем встретиться где-то на местности, но мне нужно до дома, - предложил Карл. Она не хотела терять времени и написала:
— А давай я тебя заберу? Время уже позднее, не успеешь вернуться.
— Что ж, - ответил он.
— Я согласен, - и назвал адрес, где его забрать. Она завела машину, включила музыку, и ни о чем не подозревая отправилась в путь. Было уже глубоко поздно, дороги были свободны, а под капотом ревели 300 лошадиных сил. Отдушина, ее любимая машина, мечта детства, и вот, она за рулём спорткара, мчит на встречу неизвестности.
Путь не близкий, но дорога под хорошую музыку закончилась быстро. И вот. Подъезд. Тишина. Только громкие хлопки выхлопа раздаются на весь район.  Она чувствует сильнейшее накатившее волнение.
— Что я здесь делаю? - спросила она себя. А вдруг он и вовсе маньяк. Мысли нехорошие стали лезть ей в голову. Но она быстро отбросила сомнения и стала ждать. Смотрела в окна, пытаясь угадать, где же он там суетится и никак не выходит на улицу. И кто он вообще? Как выглядит? Чем занимается? Так проходило мучительное ожидание. Спустя десять минут кто-то вышел из подъезда, уверенной походкой шагая в её сторону. Сердце забилось так сильно, в такт разрывам воздушно-топливной смеси в моторе, что вот-вот выпрыгнет из груди. Погасив эмоции, она сказала:
— И какого чёрта ты так долго, принцесса?
 Он опешил. Открыл дверь и сел в кресло. Она улыбнулась, он тоже поспешил не скрывать эмоций. С ним такого не происходило, так долго, точнее никогда. Милая девушка, в такой машине, невероятно.
Инструкции были даны, ехать молча, ничего не трогать и не досаждать. Он испугано сидел, положив на колени рюкзак. Элли была не глупой девчонкой и понимала, что он её совсем не знает и обстановка накаляется. Решив немножечко разрядить ситуацию, спросила:
— Чем занимаешься? Расскажи о себе. И Карл заговорил, так робко, будто впервые общался с женским полом. Слова с трудом подбирались и вырывались изо рта. Элли улыбалась, так искренне. Она успокоилась, не маньяк же вроде, обычный парень.
Так они ехали всю дорогу, играла музыка, он говорил о себе, километры медленно сокращалась, но не до пункта назначения, а между ними.
Добравшись до места сбора, они вышли из машины, где их ждали новоиспеченные друзья. Тепло обнявшись с девушкой и парнем, пошли в кафе. Они решили поиграть в смешную и пошлую настольную игру. Вечер медленно превращался в ночь. Ей было так беззаботно, весело, она давно не была так игрива и раскрепощена. А он не мог оторвать глаз. Смотрел, жадно поглощая дистанцию между ними. Ему неистово хотелось смотреть и смотреть на неё, что-то тянуло, изнутри, канатом. В ней было что-то, что-то из той пыльной коробки, что он давно забросил. Мечты. Радость. Счастье… От нее пахло чем-то родным.
Уже было глубоко за полночь и пришло время расходиться, они заплатили по счету и стали выдвигаться к машинам и по домам. Выйдя на улицу Элли, спросила:
— Тебе куда?
Карл ответил:
— Я живу там же где и ты, подбросишь?
— Без проблем, - ответила Элли. 
Он не хотел терять ни доли секунды, проведенные с ней. Зная, что дома у него там нет, он решился ночевать на работе, выбора не было, жертва была пустяком. Проведя последние десять минут времени, они попрощались и пожелали друг другу доброй ночи. Но ни один при этом не смог уснуть. Придя домой Карла переполняли эмоции, они кипели, взрывали его голову, рвали изнутри, испепеляя все вокруг… Это была любовь. С первого взгляда. Он не смог сдержать эту бурю и на свой дикий страх, он написал ей: «Я влюбился», и поняв, что это может её шокировать и отпугнуть, а вдруг она не почувствовала ничего такого в ответ, поспешно стёр своё признание, но уже было поздно. Она все видела. Испугавшись, Элли просила Карла умерить пыл, остыть, ведь так не бывает, а сама разрывалась от тех же чувств к нему.
Прошла ночь. Утро разбудило её милейшим сообщением Карла. Он говорил, нет он кричал, о том, какое солнце яркое, какая трава зеленая, какое небо синее, какая она… Красивая… Ему хотелось бежать к ней, в трусах или даже без трусов, лишь бы к ней… Но. Элли замужем. Да-да. У неё семья, дом, быт, муж. Но нет главного. Элли несчастна, уже давно. Сама не замечая того, она погрузилась во мрак. Её муж был бесконечно болен. Душой. И честно говоря, она просто боялась оставить его, ведь он не справится один. Он пережил смерть, и Элли всегда была рядом, но тогда, год назад, чувства умерли. Просто растворились, когда она нашла его в ванной с предсмертной запиской… Это был шок. И шок преследовал её уже давно. Её израненная душа рвалась на «свободу», но что-то «земное» держало. Она не жила, она существовала, как цветок, который изредка поливают, забывают обрезать сухие листья, редко ставят на солнышко и не радуются, когда он цветёт. Зелень есть, значит жив. Вся её жизнь.
И вот «он».  Яркий, дерзкий, смелый, авантюрист. Что ты еще хотела? А как он смотрит, а как поедает взглядом… Страсть. Дикая.  Животная. Способная разорвать в мясо все что есть вокруг! И никто не способен этому противостоять.
Он написал ей: «Посмотри, всё будет так, как я сейчас скажу, ты влюбишься, мы начнем писать друг другу, после встречаться украдкой, и все это перерастет во что-то грандиозное, страстное, живое, от чего ты не сможешь отказаться». «Чушь», - подумала Элли.
Но именно так и случилось. По минутам, словам, фразам, пазлам всё собиралось в картинку. Только у картинки был очень неприятный рисунок.
Они часто гуляли вдвоем. У нее было две собаки, которые с радостью принимали такой поворот событий. Дворы, парки, лавочки, детские площадки и просто асфальт под ногами… Это было неважно. Лишь минуты проведенные вместе дарили им то тепло, которое грело душу даже самым ненавистным днем. Их тянуло друг к другу самым мощным магнитом. Они сливались, не дотрагиваясь и пальцем до теплых тел.
И вот однажды он прикоснулся к ней. Его разразило молнией, это было на берегу озера. В тишине, она сидела на лавочке, слушая его рассказ о чем-то важном, а в голове крутилась мысль: «Люблю тебя». Но как сказать? Ведь я замужем? Рассуждала она. Выход нашелся быстро. Музыка. Её любимая музыка. Она подсказала, как можно сказать всё, не говоря ничего. Включила песню, «Космос». В ней пелось, что он, то самое, безбрежное, всепоглощающее, мощное, притягивающее. Понял ли он? Конечно, понял и окрестил это в «музыкальные минутки». Она была счастлива. А он хотел больше. Он хотел её, её на «себе», её возле себя, её всегда своей! Но она – замужем. Что делать?
— Нужно действовать, - решительно заявил себе Карл. И взяв её в свои руки, просто прижал её к груди. Она была такой домашней, тёплой, нежной. Её кожа словно бархат, её хочется касаться снова и снова. Словно наваждение. Этот маленький мир, он становился их общим миром.  Любимые фразы, песни, жесты, все такое, родное. Родная душа. Она походила ему словно пазлик утерянный в этом огромном мире.  И вот, из миллиарда женщин, она с ним, сидит на лавочке.
У них была любимая лавочка. Где-то в березовой роще. Посреди леса, одинокая, но такая своя, лавочка. Они могли проводить на ней по нескольку часов, просто болтая, ни о чем и сразу о чем-то великом! Тогда впервые, он усадил её на колени, и больше не захотел отпускать, ведь знал, никого ближе у него нет.
У Карла был отец, души в котором он не чаял. Но он умер два года назад. Карл тосковал по его фразам и советам. Одергивая себя каждый раз, когда хотел набрать ему и чем-то поделиться. Ловил себя на мысли, что пальцы набирают знакомый номер «в никуда». Там никто больше не возьмет трубку. Никто не скажет: «Привет, сын, что ты опять натворил, рассказывай». Нет больше близкого человека, с кем делиться? Радостью, горем, счастьем, успехом, стараниями, услышать, что тот горд. Своим сыном. Бесполезные стремления. Он очень сильно страдал по этой потере. Никак не мог смириться. И как это вообще можно это принять? А тут такая дилемма. Ему хотелось разделись с кем-то переживания, но было не с кем. Мать еще в детстве предала его семью и ушла от них. Он долго переживал внутри эту утрату и отчасти признал, что женщина – предатель. А тут загорелась надежда, что это не так. Хоть и сам склонял её к предательству и уходу от мужа. Но это было очевидно. И лишь вопрос времени.
Шли недели. Он впервые обнял её. На горе. Как завоеватель. Простое объятие уже было для него победой. А она стойко держала оборону замужней девушки. Но уже случилось. Он держал её в своих объятиях, чувствуя, как бьется её пульс внутри. Она обняла его в ответ так крепко, будто они всю жизнь и сто жизней до того знали друг друга, но потеряли. И вот вновь смогли встретиться. Две израненные души. Люди вокруг шли куда-то по своим делам, туман ложился на уставшую землю, а они просто стояли обнявшись, на холме. И оба понимали, что это не навсегда. Каждый это чувствовал, но оба боялись это признать.
Октябрь был теплым. Тогда они впервые встретились наедине на его работе. Это было единственное на тот момент место, где хоть на миг, можно было побыть одним. Они смотрели кино, он сидел на полу, а она нежно гладила его волосы.  Всё походило на идиллию, и ничего не предвещало беды.
Тёплый дождик по утрам встречал их невыспанные лица. Он провожал её до дома, по долгу стояв у подъезда. Она, уходя смотрела на него сквозь стекло, не в силах нажать кнопку лифта, ведь уйдя однажды могла потерять его из виду навечно. Стекло запотело от сырости, и он нарисовал пальцем на стекле сердечко, написав внутри её имя.
 Всё было очевидно.  Тогда на лавочке, он впервые сказал ей в лицо, то, чего не ожидал и сам: «Я люблю тебя, Элли». Она замерла, будто очередной раскат грома, а она не под одеялом… Было так страшно, шагать потихоньку в эту неизвестность. Но они шли, гигантским шагами, не замечая ничего вокруг. Мир вокруг них строился и рушился одновременно. Ложась под утро спать, они боялись, что завтра уже никогда не настанет.
— Ты же любишь? - спросила она,
— Люблю! - ответил он.
— Мы всегда будем вместе? - вновь задаваясь вопросами, говорила Элли.
— Всегда, - отвечал Карл, сам не зная наверняка.
Это было, кажется, посреди ноября. Элли отправилась отвозить Карла домой, они засиделись на работе и было уже очень поздно, метро закрылось, а дома голодная кошка. Как всегда, она шныряла между рядами, ведь скорость — это её очередная обитель. Ему нравилось, нет, он просто сходил сума, как она управляется с этим куском железа.
Вот подъезд. Элли попрощалась, но Карл видел, как её глаза устали и она попросту не доедет обратно. Ведь каждый вечер после работы и ночь они старались гулять вместе или проводить на его работе. Сил на обычные дела не оставалось, банально не хватало сна. Он забрал у нее ключи от машины и поспешил выйти. Элли опешила. Что он делает? Карл устремился к водительской двери, открыл её и протянул руку Элли.
— Нет, нет. Я не поеду! – воскликнула она. Ведь так сильно боялась идти к нему домой. Но глаза сами закрывались.
— Я не причиню тебе вреда, вот увидишь! – сказал Карл и потянул её за собой. Ноги сами невольно шли в подъезд. Выбора особенно не было. Они поднялись на седьмой этаж и вошли в квартиру. У неё тряслись ноги, руки, толи от страха, то ли от отсутствия сна и нормальной еды. Он усадил ее на кровать. Снял аккуратно обувь и было хотел начать раздевать, но Элли одернула его, нет, так не пойдёт. Но Карл сказал:
— Я же обещал тебе, я не причиню тебе вреда! Ложись и поспи.
Она легла в одежде и моментально уснула, свернувшись в клубок.
Такой милоты он не видел давно. Не сдержавшись, он обнял её, ведь это было допустимо. Так они провели первую ночь вместе, в одной кровати. Наступил рассвет. Она открыла глаза, посмотрела на него, а он сказал ей:
— Спасибо тебе!
— За что? – спросила Элли.
— За то, что ты исполнила мою мечту. Уснуть и проснуться с тобой. Элли улыбнулась. Таких нежных и необычных слов она еще не слышала.
Карл быстро собрался и куда-то убежал. Вернувшись через несколько минут, в руке он держал кофе. 
— С добрым утром! – сказал он.
Элли протянула руку и взяла стакан. Такого внимания к ней еще никто не проявлял. Так необычно. И в то время так по родному. Элли разрывало от счастья и от горя одновременно. Ведь она замужем. И Карл, кстати, тоже был женат. У него росла малышка дочь, но очень далеко от него, что разбивало ему сердце. Ведь она там, растет без него, делает первые глупые шаги, рисует милые рисунки, лопочет что-то там на своем языке. Всё это проходило мимо него.  Жену он не любил и так же, как и Элли находился в ловушке. Ведь если он подаст на развод, дорожка к самому сокровенному может исчезнуть. Он не мог этого допустить, малышка была ему сокровенна дорога. Скорее всего он и держался здесь только благодаря ей.
Человек вполне самостоятельное существо и может жить в одиночестве. Вот только это будет не полноценная жизнь. В ней будут отсутствовать такие простые радости, как тепло, нежность, забота, помощь и поддержка. Никогда не знаешь, как жизнь обернётся и иногда будет достаточно простого прикосновения до спины или обычного слова «не бойся, я с тобой» и вот все трудности как будто поделены на два. И ноша груза уже не так тяжела. Им обоим это было катастрофически необходимо. Ведь всю свою жизнь, совершая миллион ошибок, они барахтались в неизвестности. Пытаясь справиться, но выходило, честно, не складно.
Карл плыл от счастья. Он светился как прожектор, да еще и всеми цветами радуги. Заливая своим светов все вокруг, прохожих, спешащих по своим делам, машины, покрытые инеем после холодной ночи, кроны деревьев, желтые, красные, зеленые. Птицы будто пели ему в унисон. Вся природа говорила с ним в такт. Это длилось, казалось, целую вечность. Каждый день растягивался в удовольствии. Им никто не был нужен. Рай в их собственном Эдеме. Но были и темные стороны. Оба имели узы брака, обязательства сковывающие их мечты в кокон и не дающие лететь и расправить свои намокшие крылья. Что-то нужно было делать, ведь они строили своё будущее в дали от прозорливых глаз людей. Каждый так и норовил влезть в их жизнь и разрушить, всё, что они с таким трудом строили и создавали. Зависть. Этими людьми двигало только одно чувство, такое сильное и обильное, как река после паводка. Разрушительный яд капал в уши Элли. Она, не зная таких сильных чувств раньше была в страхе и сомнениях. И злые языки просто не могли этим не воспользоваться. Давая советы один хлеще и изощрённой другого, они мерили чужую жизнь на себя. Хоть в своей и не могли разобраться толком.
Ещё задолго до их знакомства Элли работала в фирме по продажам, она занимала хорошую должность и гордилась этим. Работа давалась ей легко, она спокойно заводила дружбу с людьми, чтобы просто понаблюдать за их поведением и смотреть на людей со стороны ей нравилось гораздо больше, чем держать их возле себя. Она была достаточно закрытым человеком, ведь всю жизнь её то и дело преследовали одно предательство за другим. Друзья, знакомые, подруги, коллеги, даже родители предавали и это наносило сильнейшую боль Элли. Её судьба никогда не была похожа на судьбы обычных людей.
Когда-то давно, в глубоком детстве она пережила травму и, нет, это не просто разбитая коленка и вовсе не сломанная рука. Элли было три года. Она жила как все в те годы, в тесноте, всей семьей, мама, папа, брат, бабушка и дедушка и дядя с тётей в трех комнатах. Когда взрослые работали, её часто оставляли одну с дедушкой. И совершенно зря. Ведь никто и не догадывался, что происходило за закрытыми дверями квартиры. Её дедушка пережил многое, начало войны, раскулачивание, кризисы и наверняка много чего ещё и был не совсем в себе. Никто и подумать не мог, что на такое невинное и девственное существо кто-то сможет поднять руку.
Дедушка никогда себя не выдавал. Он дожидался, когда все взрослые уходили, звал Элли к себе в комнату и угощал конфетами, но не просто так. Дед страдал шизофренией. О, да. Сильнейшее расстройство психики. Голоса в голове управляли им, и он не мог этому сопротивляться. Элли чиста душой. Она верила и доверяла всем. Принимая любые действия за чистую монету. Как будто, так и надо.
Тогда он сделал это впервые. Он заманил ребенка в свою спальню, разложил на высоком столике конфеты, которые так любила Элли. Эй приходилось вставать на мысочки, чтобы дотянуться до лакомства, а он наблюдал как поднималось выше маленькое платьице. Не сумев сдержать порыв, он дотронулся до её белой ножки, провел до самого верха, и смочив мерзкими слюнями палец положил его ей прямо в промежность. Элли была слишком мала, чтобы понять, что происходит. Он это знал и пользовался беззащитным ребенком снова и снова. Завершив свои злодеяния, он успокаивался, отпирал дверь и говорил:
- Иди девочка. Смелее, ну же.
Элли шла прочь. Могла ли она это помнить? Вряд ли. Но психика уже тогда нанесла ей первые травмы. Это была лишь малость в её искалеченной жизни.  Шли годы, Элли взрослела, слишком быстро.
       Карлу она нем могла ничего рассказать, ведь воспоминания были стерты из памяти. Но он чувствовал, что с ней творится что-то сумасшедшее. Её кидало из стороны в сторону, из радости в слезы, из тиши в бурю слов, смеха, эмоций. С ней порой творилось такое, что любой бы психиатр получил нобелевскую премию за такое открытие или просто описание её состояния.