Мефодий, Глава IY, Порты Хайратон и Шерхан

      Для советских речников,  река была судоходна  почти чуть выше Афганского порта Шерхан, который находился от  порта Термез более чем в 200 км и практически до порта Чарджоу, где размещалось само речное пароходство. Это было единственное речное пароходство, которое в тот период входило в состав Министерства морского флота СССР и не относилось к министерству речного флота. На базе пароходства были загранперевозки, а грузы шли туда и обратно через компанию Афсотр (Афгано-советская транспортно-экспедиторская компания).
Питание на плавсредствах было организовано прекрасное, поскольку самостоятельно себе закупали продукты на рынке и в магазинах города, либо через сеть Торгмортранс.
      Однако, готовить и кашеварить приходилось самостоятельно.
Однажды был случай, когда пили чай и ели сухари в течение 4-х дней. Такое было у Мифодия только один раз за весь период пребывания в Термезе. Привезенный груз был крупногабаритным, ждали технику целую неделю, потом несколько дней выгрузки. Своих портовых ребят по близости на плавательных средствах не было, вот и сидели несколько дней без продуктов. Холодильников на баржах разумеется не было и продукты быстро приходили в негодность. Иногда овощи опускали в сетке в горную реку за борт, но это особенно не помогало

      Порт Хайратон только еще строился  в это время. Он находился около 18км от порта Термез вверх по течению реки.
Эти порты, как и пристани Тачшкауз, Келиф и др. были построены специалистами из Союза. Страна была щедра тогда на подобные подарки слабо развитым и нуждающимся странам.
Речной транспорт в то время и в тот период, был относительно легкодоступным и дешевым видом транспорта. И в этих портах работали речные буксиры винтовой тяги и даже колесной. Да представьте себе, в конце семидесятых можно было встретить колесные буксиры, которые имели КПД гораздо выше, чем винтовые в условиях эксплуатации на горной быстротечной реке.
      Относительно небольшой, но в условиях Афганистана узловой центр порт Мозари-Шериф был перегружен советской военной техникой «сеялками-веялками». Из него эти грузы дальше распределялись по всей стране. А страна была и оставалась бедная, феодальная, с не развитой промышленностью и экономикой.
     Не легкие маршруты выпали на долю и наших советских дальнобойщиков водителей профессионалов, которые на ЗИЛах и КАМАЗах перевозили транспортные грузы по всей территории Афгана. По горным дорогам и просто по пыльным песочным направлениям водители рисковали своей жизнью практически ежеминутно, всячески старались помочь местным жителям. Они  попадали в горные ущелья с обвалами  и дорожными разрывами и уже в более спокойной обстановке дожидались выгрузки или погрузки в пунктах назначения.
      В нефтеналивном районе порта Хайратон, который также был ниже по течению основного порта, груз, принимал старший приемщик нефтегруза по имени Эмирхан. Он любил в процессе выгрузки посидеть с речниками, поболтать и выпить чая с большим удовольствием. Чай, в основном зеленый,  пили в любое время суток и по любому поводу. Восточные правила в этой части работали безупречно. В этом климате, стандартный зеленый грузинский, индийский или краснодарский чай был ароматным и выпивался с большим удовольствием и наслаждением. А вот, например, этот же чай в европейской части страны при таком же заваривании, не имел таких ароматов и вкусовых качеств. Странно!
Эмирхан уже третий раз женился на молодой, своей третьей жене.  Ему было около пятидесяти лет, первой жене за сорок, почти его ровесница, второй за тридцать, а вот третьей около 20 лет. Он очень часто говорил о ней, в надежде что она родит ему наконец то сына, так как у него уже было пятеро дочерей от первых двух жен.
Вместе с Эмирханом приходил на борт баржи служивый солдат в форме афганской народной армии охраны порта с ружьем времен 20-х годов за плечами. Ствол ружья был всегда забит пыжом, в качестве защиты от песчаного урагана «афгана». Иногда солдатику на смену приходил другой солдат, по званию вероятно старше первого, поскольку этот ходил уже с автоматом «калашем».
Очень часто, ребята самостоятельно ходили в магазины «дуканы», которые располагались в глубине порта Хайратон за проволокой КСП. В магазинах они приобретали импортные необходимые товары, напитки и сигареты.
    
     И вот однажды, в порту был объявлен особый час, вроде комендантского, и никого никуда не пускали с барж. А было очень жарко, хотелось прохладной колы или фанты. Опытный Чибис предложил афганцу с автоматом за соответственное вознаграждение (пачка сигарет Мальборо или Кэмэл) сбегать в «дукан». Ближайший «дукан» был расположен в километре от стоянки баржи. Солдат ломался, минут 15 набивая цену. А позже приступил к вечерней молитве, в процессе которой, ничего не замечал вокруг себя. Калаш лежал рядом с ним за спиной,  в этот ответственный момент общения эму было не до автомата.
Но вот Чибис взял автомат, покрутил его в руках и за 45 секунд разобрал, как требовали нормативы по НВП (начальной военной подготовке)  в те времена в старших 10-х классах союзных школ. Окончив молитву, солдат посмотрел в ужасе на разобранный автомат и рожок т.е., его составные уже разобранные части и начал умолять собрать обратно. Но Чибис был не приклонен, вначале в «дукан» за колой и сигаретами, потом собираем вместе, не спеша, как положено. Солдат пчелой слетал в «дукан» и с интересом наблюдал, как надо собирать автомат и с удивлением узнал, что его еще где то надо смазывать и протирать. Многие школьники старших классов в тот период перекрывали многие существующие нормативы и разбирали автомат легко за 30 секунд, и у Чибиса, как выяснилось, спустя почти около 3-х лет, навыки не растерялись.
      А вот еще был такой случай, при выгрузке простого мирного груза  (снаряды в деревянных ящиках) афганский тальман принимающий груз не досчитался 2-х ящиков. Это ЧП, куда пропал груз, что с ним сделали? Начали искать, разбираться, провокация что ли? Пересчитали несколько раз и даже в обратную сторону. Нет груза. Где ящики мля ?
     При выгрузке, ящики грузили сразу на машины, как и многие другие грузы, а те заполненные отъезжали в город Мозари-Шериф или другой районного значения город. Составили комиссию с той и другой стороны, включая шкипера баржи, и поехали вместе в Мозари-Шериф. Где к счастью были найдены эти два ящика, выгруженные уже на склад. Можно было бы позвонить, но сотовой связи тогда не было и проще было сгонять на военном ГАЗике и убедиться в воотчую.
    
    Баржа с сахаром, как то, пришла из Термеза и стояла в порту Шерхан. По деревянным трапам  афганские грузчики, одетые практически в лохмотья выносили этот груз на  своих плечах. Трап – это сказано громко, две длинные деревянные доски, сбитые между собой поперечными рейками, лежащие одним концом на борту баржи и другим на берегу  пристани. Трапы были парными, по одному шли с грузом, а по второму без него, дыша и отдыхая на ходу.
У каждого грузчика на плечах были одеты «козлы», с лямками на плечах и уступом напоминающий ступеньки на пояснице на который и ставился мешок. Труд тяжелый, адский. С восходом и до захода солнца они практически без еды и отдыха, исключая обеденный часовой перерыв, носили эти мешки. Жилистые, поджарые и выносливые, как мулы мужики возрастом от 20-40 лет. Три бригады по десять- пятнадцать  человек, не более, выгружали баржу за один рабочий день при температуре 40-45 градусов тепла в тени. Это почти сотни тонн груза за копейки и небольшую дневную похлебку с двумя ложками риса. Человеческим возможностям нет придела! Многие их жалели, особенно жалким и контактным, выносили попить воды, чая, угощали лепешками, овощами и фруктами. А вода то, была какая, набранное речниками с вечера ведро воды цветом кофе с молоком, утром превращалась в более светлую отстойную воду с иловым осадком около десяти  сантиметров на дне ведра. Фильтр – кусок марли. Да так и пили, есть варили, а когда приспичит в жару иногда даже и не кипяченую, прямо с реки. В результате такой халатной и безысходной деятельности многие переболели желтухой, гепатитом. Конечно в союзе делали регулярно и своевременно прививки морякам и курсантам, но все же это иногда не помогало. Но молодость переваривает все и бежит легко вперед даже по кочкам.
И вот теперь наконец порт Шерхан, баржа пришла после обеда, выгрузили почти половину до захода солнца.
Речные несамоходные баржи на Аму-Дарье в основном были трех типов:
- нефтеналивные;
- для перевозки сухого и генерального груза  (сухогрузы);
- для перевозки  техники (в народе их называли авианосцы, по причине сходства и подобию корпуса баржи).
Все типы барж имели грузоподъемность от 150т до 250т.
Они цепочкой в виде каравана увязывались по 3-4 баржи и теплоходами на буксирных тросах (чалках, трос типа Геркулес) буксировались.
Солнце садилось, грузчики порта уже помолились на заход, шли мыться к берегу  реки. После помывки они скромно ужинали и занимались своими делами, отдыхали, глядя на речную гладь.
Но вот практикант Бусов вышел на палубу и начал, как всегда тренироваться. Жара спала плюс 28 градусов – это уже нормально. Он жонглировал своими наборными гантелями, потом начал поднимать мешки с сахаром (один мешок весил около 50 кг). Грузчики нашли новый объект внимания, сели в рядок на корточки перед баржой и наблюдали выступление. Бусову такое внимание понравилось.
Он взял один мешок и взвалил себе на шею, потом второй и третий под мышки рук правой и левой, публика ликовала и даже аплодировала. Он держал 150 кг.
Но спортсмен на этом не остановился, взял в руку кусок метровой доски от сломанного трапа и разместил ее на кормовом кнехте (крепежное устройство для тросов на барже). С криком «кия» он ударил ногой по доске, часть переломленной доски улетела вместе с его правым сандалем в воду. Доска поплыла вниз по течению реки, сандаль догонял ее, несмотря на свой тупой передний носок. Опять Бусов сорвал аплодисменты и в одной левом побежал ловить правый, плывущий вниз по течению. Но только он спрыгнул на влажный береговой песочный приплёс, как услышал уже знакомое слово «дрищ» (стой) и направленное на него ружье знакомого охранника.
Портовая охрана сработала оперативно, солдат тоже смотревший спектакль с этим одним актером, решил перекрыть ему дорогу. Солдат был прав, уже вечерело, а вечером перемещения без специального пропуска запрещены всем,  тем более «шурави» (советским).
Но главного героя этого вечера Бусова было не остановить. Бусов схватил солдатика, как мешок с сахаром, а солдатик был еще легче, привычным и отработанным движением закинул его под мышку, забрал ружье и нашлепал по заднице на глазах у восторженной публики. Успех с аплодисментами длился не долго, солдатику подскочила подмога, еще два, а потом еще трое подобных. И в этой небольшой потасовке, одному из солдатиков-участников, случайно не умышленно вероятно вывихнули руку. Рука висела у солдата, как плеть. Бусова быстро повязали под ружьё и повели в комендатуру. Ночь и следующий день он провел там же. Все было бы нормально, если б не вечер и не комендантский, как говорится час. А тут прямое нарушение режима на таком объекте. У-у-у. Бусов провел в афганском обезъяннике комендатуры почти целую неделю. Солдату уже вправили руку и он даже приходил его навещать. Приносил напитки и сигареты, но Бусов конечно никогда не курил и сигареты были ему ни к чему.
      После вмешательства профсоюзного коллектива речников, письменного ходатайства и положительной комсомольской характеристики Бусова передали представителю порта Термез. А через тройку дней после передачи он уже был на своей барже, прибывшей обратно в Термез, после выгрузки из афганского порта. Путь возвращения всегда короче, особенно когда он внизу по течению.
       Работников - моряков, визированного плавсостава, катастрофически не хватало в тот период, поэтому  Бусов, легко еще отделался от всех неприятностей.

      Была еще одна интересная история, связанная с Бусовым. Проработав почти семь месяцев на баржах Термезского флота он побрился на лысо и отпустил шикарную бороду.  Имея при этом круглые немного вытаращенные и синие глаза, внешне был похож на басмача из советских кинофильмов. И вот однажды, ему выпала огромная честь, выехать по семейным обстоятельствам к себе на прежнее, родное место жительство сроком на пять дней. Бусов оперативно собрался и на самолете добрался из Термеза в Ташкент, потом с пересадкой в аэропорту ближайшим рейсом в свой родной город. Для солидности и понтов он купил солнцезащитные очки «капли» и дорогую, белую шелковую чалму.
В таком колоритной виде, он стоял перед квартирой друга Лымова и нажимал на кнопку звонка. Лымов его старый школьный товарищ, он с агитировал его поступить в мореходку и они теперь вместе бороздили речные воды. Лымов ранее отслуживший три года на флоте, прекрасно разбирался в морской специальности. Звонок мелодично издавал птичью мелодию, за дверью послышался испуганный дрожащий голос женщины.
- Прекратите хулиганить! Мы уже вызвали милицию!

Милиция как не странно, сработала оперативно, она находилась буквально в соседнем доме. Бусова похлопали по накаченному плечу и попросили представить документы. Паспорт моряка был предъявлен наряду милиции. В котором красовалась фотография без бороды его владельца. Один из пришедших наряда, сразу узнал Бусова, как своего бывшего одногрупника из школы милиции. Оказывается, Бусов до поступления в мореходку поступал в школу милиции, проучившись там менее трех месяца, он понял, что это не его призвание. Море - вероятно его тянуло больше, но за эти дни нахождения в школе милиции, его тоже хорошо запомнили там многие. Благодаря вмешательству милицейского наряда Бусов наконец то удачно пообщался с супругой и семьей Лымова и передал близким предназначенные подарки. Все потом долго смеялись, вспоминая эту историю. 
А Бусова снова уже ждали азиатские просторы Аму-Дарьи. Он еще проработал там несколько лет, а дальше его судьба не известна.

продолжение следует