Дальний оазис

Сказитель-ветер блуждал по свету,
Он много видел и больше – знал.
Поведал как-то легенду эту,
Когда Суэцкий прошёл канал:

«В пустынях древних, где жили боги,
Среди барханов и звёздных дюн
В оазис дальний легли дороги
Для тех, кто сердцем и мыслью юн.

Ступал верблюд, как корабль пустыни,
Был шаг замедлен песчаным дном.
В дали знакомой – в родном Каире
Все дни свивались одним кольцом.

Был путник молод и полон силы,
Он жадно каждый ловил пейзаж.
Запомнил всё: Эль-Харга и Филы,
И волн морских в темноте мираж.

Художник, лекарь – десница бога,
Несущий в сердце смиренный свет.
В оазис дальний легла дорога,
Когда пустыня сменила цвет.

Как много звёзд, оказалось, в небе –
Он каждой имя давал, любя:
Одна – Азиза, другая – Эбе;
Явила первой Шамиз себя.

В ответ те звёзды его назвали
Маду, что значило – «из людей»,
Покорно в ноги ему упали,
Явились в виде янтарных змей.

Когда оазис предстал пред ними,
Тот парень робко замедлил шаг.
Стояло солнце в рассветном дыме,
Был берег чист и предельно наг.

И в тот же миг вдруг зацвёл оазис:
Цветы и пальмы, прохлада вод.
Как будто кто-то его раскрасил
И синим сделал небесный свод.

Одна гробница в песчаных дюнах –
Загадка, таинство… благодать!
Как много их полегло – столь юных,
Готовых участь свою принять.

И мысли спутались, как лианы,
Что в джунглях диких – силки и кнут.
И боги встали, подняв фонтаны
Песчаных вихрей. Манят, зовут…

Псоглавый первым тянул ладони,
Другие – тени, ночная тьма.
Тащили солнце по небу кони –
Анубис губы кривил слегка.

Глядел чуть хмуро, совсем без злобы,
Как мудрый царь, он судил нутро.
И руку поднял, коснуться чтобы.
На пальцах вспыхнуло серебро.

Исчез мираж, вместе с ним – оазис,
Верблюд пустынный унёс домой.
Сквозь бурю шёл древний бог Осирис
И Нила ленту тянул с собой».