Смысложуй - 2 Борис Кутенков

Борис Олегович чудесно разбирает стихотворения других авторов. Сегодня я набралась дерзости и решила заняться его творениями.
Первая попытка.
http://stihi.ru/2022/01/13/606

Мемориал

за смехом поминальной тьмы не слышно медленного «мы»,
за перезвоном ложек, вилок зовут обида и затылок,
вертясь на речевом огне:
– я пепел твой, ложись ко мне,
я недотёпа с верхних полок, мой дымный путь коряв и долог,

приснюсь тебе поверх земли, к тебе на стол большое «пли»,
язык отрезанный введенский, лишённый голос полудетский,
языковая колбаса, смотри меня во все глаза:
так детство в неотмытой раме дрожит, сцепившись языками,

и вновь – сыновье уру-ру; бери меня в свою игру,
в нестрашный снег, в огромный ящик, роди мне голос говорящий
тридцатых лет, отбитых мест, – и кто с лица сегодня ест –
за вставший в горле пепел слова – нальёт – икнёт – опустит снова


Итак, поехали.

"за смехом поминальной тьмы"
Дешифровке сразу не поддаётся. Не буду же я предполагать, что этот набор слов создан только для того, чтобы звуки красиво следовали один за другим. Здесь определённо есть смысл, с большой вероятностью он гораздо глубже, чем привычно обыденному разумению.
Поминки - это прощание с ушедшим человеком. Как правило сопровождаются припоминанием добра, привнесённого покойным в жизнь поминающих людей.
Смех и тьма позволяют предположить, что ушедший не был хорош, и с ним прощаются с радостным смехом, отправляя его в адскую тьму. Возможно, это ошибка. Продолжение покажет.



 "не слышно медленного «мы»"
Единство может быть слышно в смехе, а здесь его не слышно за смехом. Выходит, смех не объединяющий, а разъединяющий. Почему же это "мы" медленное? Попробую предположить: люди только что познакомились и впервые чувствуют единство, или они замедлены, как это бывает с интровертами и мыслителями, или они живут в какой-то стабильной среде с традиционными ценностями.

"за перезвоном ложек, вилок зовут обида и затылок"
Перезвон ложек и вилок на поминках вполне естественен, но обида и затылок, возможно, предполагают обиду на поминаемого за подзатыльники. Кто же он такой? Плохой учитель, злой родственник? Пока всего лишь выдвигаю гипотезы.

"вертясь на речевом огне"
Компания, похоже, собралась крайне злоречивая, если человек вертится, как на вертеле. Речевой огонь - штука страшная. Предпочитаю журчание речевых ручьёв. Даже если вода в них холодная, это лишь закаляет, не обжигая.

"я пепел твой, ложись ко мне"
И кто же это говорит?
Субличность автора? Или всё-таки поминаемый был реален? А кто может сказать, что он пепел поминающего? Думается о близком кровном родстве. Если поминаемый давал подзатыльники, то это отец, отчим, дядя или дед.


"я недотёпа с верхних полок"
Это продолжение речи пепла. Выясняется, что он мужчина, что у него заниженная самооценка, что его унижали с детства, он не богат или недостаточно предусмотрителен, чтобы заранее и дороже брать гораздо более удобные нижние полки.

"мой дымный путь коряв и долог"
С лёгкостью могу представить долгий корявый жизненный путь того, кто именует себя недотёпой. Но с какой стати путь дымный? Он курит? Он даёт прикурить другим? Он сжигает за собой мосты?

"приснюсь тебе поверх земли"
За это, конечно, самая искренняя благодарность, поскольку хочется максимально отдалить сны подземные, наступающие после захоронения.

"к тебе на стол большое «пли»"
Не буду предполагать, что это написано ради красивости. Может это не "пли", а "плюх". Или объединены смыслы: на стол плюхнули то, чего вспоминаемый заслуживает, а заодно и приговорили к высшей мере наказания.


"язык отрезанный введенский"
Здесь речь идёт наверняка не о философе Введенском, хотя его лишили права преподавания в университете, а о его полном тёзке поэте Александре Ивановиче Введенском, который закончил жизнь по пути в Казань, где оказался в морге психиатрической клиники. Клиника вряд ли вела исследования, так что оказаться он там мог лишь как жертва карательной психиатрии.

"лишённый голос полудетский"
Голос полудетский - это вполне может быть сказано о поэте, ведь поэты до конца жизни сохраняют особенности детского восприятия. Но чего лишённый голос? Лишённый прав? Права на жизнь?  Права высказываться?
Тогда были такие времена, что прав лишили всех, кроме особо угодных ещё не устоявшейся и не освящённой традицией власти.

"языковая колбаса"
Колбаса - это перемолотое мясо, которое вогнали в кишку. Пушечное мясо здесь не уместно, но тоже вспоминается. Колбаса не из языка, как части живого существа, а имеющая отношение к речи. Мясо языка прокрутили в мясорубке, запихнули в кишку, завязали кончики, после чего могут варить и жарить. Нечто подобное вытворяют с языком поэты, Введенский в частности.
Иногда кажется, что у поэтов язык проходит весь ЖКТ и даёт на выходе пищу для других существ, удобрение для растений. Если он ещё и демонстрирует, что общается с овощами, то понятно становится холодно-равнодушное отношение к поэтам, пришедшее вслед за бешеной популярностью и сладкой жизнью привеченных властью поэтов в чуть более раннюю эпоху.

"смотри меня во все глаза"
Предлагается смотреть меня, а не на меня, то есть этот "я" представляет собой некое шоу.

"так детство в неотмытой раме дрожит"
Представился детский дом, из которого выглядывают дети, нередко дрожащие от страха, если в детский дом попали недавно.

"сцепившись языками"
Сцепляются языками обычно какие-нибудь кумушки, базарные торговки, старушки на лавочках у подъездов. Если это детский дом, то девчонки-болтушки.
А если это вообще не реальная картина?
Некий кошмар. В кошмаре язык может довести отвращение до предела. Лижет своим шершавым языком с обратно выгнутыми крючочками крупный хищник. А сцепиться языками хищники могут в ласках. Бррр!


"и вновь – сыновье уру-ру"
Это что же, подтверждение гипотезы насчёт отца? Маленький ребёнок "р" не выговаривает, но вполне может грассировать, передача этих звуков как "р" может быть сверхтонкой отсылкой к родовым корням.

"бери меня в свою игру"
Дети нередко считают, что вся жизнь взрослых и есть та самая игра, в которую взрослые играют с ними, с детьми. Дети любят заниматься взрослыми делами и очень настойчиво просят включать их во взрослые игры.

"в нестрашный снег"
У нас тут зима. Зимой снег не страшный, подходит для игр, для катания с гор. Взять в игру и в снег - это приятное предложение.

"в огромный ящик"
Неожиданное появление в снегу огромного ящика напоминает о том, что это поминки. А поминаемый заявляет поминающему, что они одно. Возвращаюсь к гипотезе, что убита некая субличность. Что ж, все мы через это периодически проходим, если субличность вызывает стыд. А там как раз говорилось о недотёпе. Выходит, нынешнему автору стало стыдно за себя прежнего. Он избавляется, отрекается. Что-то не то в прошлом наговорил, фарш из языка перестал устраивать.
Скорее всего говорилось только уместное правильное и красивое, но чрезвычайная чуткость к языку оставляла неудовлетворенность. То есть весь мир счастлив тем, что слышит, а говорящий глубоко несчастлив тем, что произносит. Обычная история. Именно из-за неё талантливые люди отказываются от своего предназначения. У них сверхчуткость и стыд за то, что для других недостижимая вершина совершенства.  Многочисленные упоминания языка и горла говорят о том, что здесь была проблема. Частые ангины? Удалённые гланды или аденоиды? Занятия с логопедом? Недополучение желанной пищи?

"роди мне голос говорящий"
Поминаемая субличность просит нынешнего автора родить новую способность говорить. Рождают из глубины естества. Это не просто голос, который можно услышать на улицах, но голос глубинной человеческой сущности.

"тридцатых лет"
В тридцатые годы многие утратили возможность говорить навсегда. Целые фамилии исчезали бесследно. Читая о том времени, прихожу в ужас от жестокости, от нанесённого ущерба. А если родится голос говорящий тридцатых годов, то он сможет озвучить погибшую культуру. Нынешний автор хотел бы поднять то прошлое и оживить утраченное? Какое благородное намерение! И ведь оно не совсем безнадёжно. Продолжая поэтическую традицию, можно пробудить те почки, которые спят в уже случившейся поэзии.
 
"отбитых мест"
Места географические или места на теле? Или одновременно? Земная поверхность как тело и тело как земная поверхность. 

"кто с лица сегодня ест"
Опять как будто про хищников, это они могут отъедать куски с лица. На поминках присутствовали злобные особы с тьмой в душах, смеющиеся над несмешным, такие вполне могут лишать человека лица, съедая его части. Особенно щёки, мышцы которых делают улыбку.


"за вставший в горле пепел слова"
Вставший в горле пепел. Сухой пепел проглотить невозможно. Его можно запить. Словесный пепел запивается словесной водой. По-видимому автор научится разбавлять свои тексты чем-то более простым и человеческим. От изощрённейшего искусства написания текстов, которые ум не в силах провернуть, но которые уже показали, что он не прост, автор придёт к поэтической простоте, к полётному звучанию вполне осмысленных слов.

"нальёт – икнёт – опустит снова"
О, да он уже назюзюкался, иначе не икал бы.
А что опустит? Рюмку? Или опустит голову? Там сначала говорилось о затылке и о вине, виновный человек опускает голову, и виден его затылок.


 

Теперь всё это надо прочитать заново.

За смехом поминальной тьмы не слышно медленного «мы»,
за перезвоном ложек, вилок зовут обида и затылок,
вертясь на речевом огне:
– я пепел твой, ложись ко мне,
я недотёпа с верхних полок, мой дымный путь коряв и долог,

Субличности автора не могут интегрироваться, они избавляются от той части личности, которую признали повинной в предыдущих языковых ошибках. Но этот "недотёпа" так просто не сдаётся, он утверждает, что его уничтожение испепелит и автора, сжигавшего его неудачные поэтические труды. Он прошёл длинный путь, у него было много неудач, но всеми нынешними удачами автор обязан полученному опыту.

приснюсь тебе поверх земли, к тебе на стол большое «пли»,
Это похоже на предложение заземлиться, но на земле какая-нибудь корова сделает пли и похоронит все новые труды под своим удобрением.

язык отрезанный введенский, лишённый голос полудетский,
языковая колбаса, смотри меня во все глаза:
так детство в неотмытой раме дрожит, сцепившись языками,

Тот, от которого пытаются избавиться, сцеплён единым языком и детством с нынешним автором.

и вновь – сыновье уру-ру; бери меня в свою игру,
в нестрашный снег,

Он не хочет расставаться. Настаивает на совместных играх, на продолжении общения. Пусть там в детстве была дрожь, но теперь-то всё знакомо,  и даже холодный снег не страшен. Снег холодных оценок окружающих тоже не страшен.

в огромный ящик

А это может быть долгий ящик для замыслов, которых с возрастом становится всё больше и больше, осуществить их в полноте всё труднее.

 роди мне голос говорящий
тридцатых лет, отбитых мест

Это могут быть тридцатые годы собственной жизни и отбитые места собственного внутреннего мира. Годы ученичества могли быть годами смущённого молчания, когда страшно ошибиться или не соответствовать уровню требований. А жалко ведь этих лет и этих частей себя, они вполне были достойны внимания и того, чтобы теперь, чуть позже, быть возрождёнными и сполна воплощёнными.

 – и кто с лица сегодня ест –
А здесь может быть сказано о зарабатывании на хлеб созданным собственным лицом, которое достаточно симпатично и пригодно для того, чтобы его показывать и его красотой так или иначе зарабатывать.

за вставший в горле пепел слова – нальёт – икнёт – опустит снова

Эта непокорная и многократно возрождавшаяся часть личности возобновляет тяжёлые ощущения, напоминая о моменте её кремации. Навязывает вину за жёсткое избавление вместо гармоничного развития и спокойного воспитания. Не приветствует жёсткость и жестокость по отношению к творческому детству поэтов.


не слышно медленного «мы»,
... вертясь на речевом огне: – я пепел твой, ложись ко мне ...
язык отрезанный ... голос полудетский,
... детство в неотмытой раме дрожит ... сыновье уру-ру; бери меня в свою игру...
за вставший в горле пепел слова – нальёт – икнёт –
Детская медлительность, осторожность, вхождение в сообщество, принятие в семью при появлении речи, которая совсем не просто строится, откаты к детскому лепету, доверие взрослым, переход к пьяному бреду и непроизвольным высказываниям, подобным иканию.

За смехом тьмы ...зовут ... ложись ко мне ... мой долог...приснюсь тебе поверх... к тебе на стол ...
язык отрезанный... колбаса, ...сцепившись языками,...бери меня ... роди мне ... кто с лица ... опустит снова
При такой версии сокращения получается, что надо срочно жениться, остепениться и покончить с инфернальщиной.




Сокращения что-то показали, а что покажут дополнения и замены?


Из-за издевательского смеха потустороннего мира рушится единство с миром спокойствия и понимания.

Музыкальный минорный перезвон ложек и вилок помогает переболеть старые обиды нападений из-за спины.

Хочешь жить умей вертеться - это верно и в мире словесников.
(вертясь на речевом огне)

Выгорание вынуждает отдыхать
(я пепел твой, ложись ко мне)

Перемещения по социальным пространствам происходят спонтанно, без плана и помощи, немного скрытно, с большими трениями, со слишком длинными периодами достижения промежуточных целей
(недотёпа с верхних полок, мой дымный путь коряв и долог)

К счастью, продуктивное творчество происходит во сне, всё растёт естественным образом, как трава из земли, результаты оказываются на столе, это точные попадания слов. (приснюсь тебе поверх земли, к тебе на стол большое «пли»)

Разумное молчание вводит в новые сферы, а детские незрелые высказывания приводят к лишениям
(язык отрезанный введенский, лишённый голос полудетский)

Не хлебом единым сыт человек, он хочет словесного мяса и зримых впечатляющих образов. Хлеба и зрелищ.
(языковая колбаса, смотри меня во все глаза)

Нужны эмоциональные связи, в частности с мамой, настоящей живой мягкой доброй, а не с той, которая в букваре мыла раму.
(так детство в неотмытой раме)

Без доброй эмоциональной поддержки всё будет раздражать и выводить из себя
 (дрожит, сцепившись языками)

Тоска по маме или той, которая может маму заменять
(вновь – сыновье уру-ру; бери меня в свою игру)

Она может быть любой, ведь с лица воду не пьют ,(с лица сегодня ест)

А пока кусок не лезет в рот, потому что в горле стоит ком
(за вставший в горле)

Чувства перегорают, пока преобразуются в слова, но возникают снова и звучат как в пьяном забытьи.
 (пепел слова нальёт)

Захоронение чувств приходится повторять
(опустит снова)

Мы видим, что автор имеет дело с двумя поверхностями: поверхностью земли и поверхностью стола. На столе он творит то, что его возвышает. А земля, соответственно, заземляет. У его пепла была ещё и верхняя полка - место личной свободы, взгляда свысока, но ограниченной свободы по отношению к едущим в том же вагоне. Ронять сверху колбасные шкурки недопустимо.

Если смотреть по стихиям, то практически нет воздуха, разве что испорченный задымлением, мало воды, разве что наливаемая и приводящая к иканию, а металл звенит только в агрессивном "пли" и предполагается в моменте отрезания языка. Зато очень много огня и достаточно земли.

По возрастам. Сплошь детская уязвимость. Отметился кризис среднего возраста. Старость не предвидится. Душа молодая, весьма капризная и требовательная, что ей идёт только на пользу, уравновешивающая свет и тьму.
А может молодая снова, после прохождения полного жизненного цикла? Откуда у неё знакомство с инфернальным? Пепел не предыдущего ли воплошения?

 О стихотворении как таковом. Второй стих - это отчаянные верещания "иии" и жёсткие "жжж", Но дальше такого нет до самого "ящика", где "щщ" возобновляет тему агрессивного мрака.
Рифмы и ритм не огорчали.  "Лишенный" требует управляемого слова. Поскольку поэт слышащий, это не может быть ошибкой, и слово стало полностью самостоятельным не случайно. Оно выделилось так, что чуть ли не стало подназванием. Здесь память о лишённых. И не надо указывать, лишённых чего именно, потому что лишены всего. Пепел тех людей из тридцатых, чью речь в последние дни перед смертью снижали до самооправданий, сушит горло сейчас тем, кто заглядывает в историю столетней давности.


  Если бы автор не сам это сочинил, а обнаружил у кого-то, критика была бы, наверное, уничтожающая, но с признанием заслуг - доверия собственной интуиции, отсутствия звуковых спотыканий и смелости. Так писать вправе признанные гении, которым всё простят, потому что любят, и у которых во всём отыщут высший смысл. Он есть.