18б-1. Боровое. 18б-2 липовый кредит. 18б-3. суд п

18б-1. БОРОВОЕ,

    Спустя месяц, письма от Павла приходить перестали. Я страшно волновалась: что случилось с ним ли, с Аннушкой? Начались бессонные ночи, разные, самые, страшные мысли не давали покоя. Еще, недели через 2-3 пришла телеграмма: «Выезжай, переезжаем новое место жительства». Телеграмма была странной, совершенно не понятной. Вспоминался, малозначащий разговор с Павлом, когда он мечтательно высказал свой план на будущее, что, мол, отработаем положенное здесь, а потом поменяем этот город на что-то, посолиднее и получше, в России. Но тот ли это случай, и тот ли момент, когда я серьезно больная, не долечившись, должна сорваться, чтобы переезжать куда-то? С телеграммой подошла к лечащему врачу.
  -Я должна уехать.
  -Нет, ни в коем случае, слишком рано, лечение практически только начато. 3 месяца это минимальный срок. Потом еще поговорили, поразмышляли над телеграммой, и, разделив со мной мою тревогу и беспокойство, эта, добрая женщина, предложила поехать мне домой, оставив за собой место в санатории. Разобраться дома с обстоятельствами, и вернуться для долечивания, так как «…при любой ситуации ты должна выздороветь для себя, для ребенка, для жизни дальше, в конце концов».

    Я выехала домой. Ехала в неизвестность. Всю дорогу не покидало чувство чего-то плохого, тревожного. Чересчур медленно двигался поезд. И вот, наконец, я дома. В пустой квартире относительный порядок. На столе двойной тетрадный лист, исписанный мелким, знакомым почерком написано: «Галчонок, так уж случилось, что я должен уехать далеко, в Заполярье…. Я ничего не взял из дома, кроме нескольких книг…Не думай, что твоя болезнь является причиной моего отъезда…Прошу, ничего не меняй в своей жизни, со временем все может измениться…». А рядом лежал чистый бланк с печатями, с какими то подписями. Бланк-свидетельство о разводе. Заготовка от хозяйки ЗАГСа, По всей видимости, она была здесь и сама же оставила этот бланк. Помутившееся сознание отказывалось понимать случившееся. Поняла только то, что Павел уехал, и уехал очень далеко. Но почему? Конечно, думалось о своей болезни, как причине такого шага. Позже, когда ко мне пришла Тамара, ситуация разъяснилась. Городок небольшой, всякие новости быстро становятся достоянием всех жителей.
   Все та же Люда, все та же связь, более свободная в мое отсутствие, свободная квартира. Запутавшийся Павел, решает уехать из города, понимая, что тайны из их отношений в городе не получится. О выезде он поделился с Людой, и, та решила ехать вм с ним. Пользуясь своей должностью заведующей ЗАГСа, она оформила развод со своим мужем, отцом их троих детей. Собрала вещи, детей определила своей матери, и, в назначенный день, должна была с Павлом вылететь из города. Но Павел, протрезвев и одумавшись, вылетел один. поменяв день и время вылета.
   
   Мое состояние мог понять только тот, кто подобное пережил сам. Таких людей в моем окружении не было. Тамара была самым близким человеком, который сочувствовал и помогал мне. Она же снова настаивала на том, чтобы я вернулась в санаторий и продолжила прерванное лечение. Аннушку определили в спецгруппу, как контактную по туберкулезу, и отправили с детским садом на дачу. Тамара и Синькова Евгения Макаровна обещали навещать ее, а при необходимости – забрать. Как я все это пережила, трудно сейчас представить. Рушилось небо, уходила земля из-под ног. Выла ночами. Тамара была со мной все свое свободное время. Она таки и выпроводила меня на долечивание обратно, в Боровое. Моя врач тоже с пониманием отнеслась ко мне и предложила, наряду с лечением, поработать у них. Наверное думала этим подзагрузить меня, отвлечь от проблем, с другой же стороны – разгрузить немного себя (врачей у них тоже не хватало). Я согласилась.  Получался такой режим дня: с утра – работа: прием, прибывающих в санаторий больных, назначение лечения; текущий осмотр, находящихся в санатории больных, корректировка лечения и т. д. Со второй же половины дня я – свободна. Обед, сон, прогулки, затем – ужин, прогулки, сон. А в выходные дни, сразу после завтрака брала лодку и уплывала далеко от берега, к знаменитой в этом озере скале. Тогда же я научилась неплохо работать веслами.  При такой занятости, постепенно отходила от смертоносного удара.
   
  Пролечилась я еще 1,5 месяца. От предложений, остаться еще хоть на какой-то срок, отказалась. Уехала домой. Аннушку забрала у бабушки Синьковой. Дома все оставалось по-прежнему, та же пустота, та же обстановка. Павел действительно ничего не взял с собой, кроме нескольких книг. Хотя, практически все книги он покупал сам, еще со студенческих лет, и теперь все эти книги подписанные, не иначе, как «Журдени» остались на стеллаже, как напоминание о чем-то хорошем, но не сбывшимся и далеким.


18б-2. «ЛИПОВЫЙ» КРЕДИТ

     Приступила к работе. Здесь,в больнице встретилось много лиц, знакомых по  институту. Это был и глвный врач, и заведующие некоторых отделений, и просто врачи, казахской национальности. Вскоре, меня вызвал к себе главный врач, сказал о назначении мекя на должность заведующей глазного отделения. Я дала согласие. Да, в общем-то – окулист в городе я пока одна. Работа увлекала, отвлекала,  Иногда вызывали ночью, при поступлении больного с сочетанной травмой глаза. В таких случаях были сложности с Аннушкой. Как-то ночью позвонили, сообщили о поступлении травмированного больного, прислали больничную машину, тихонько собираюсь. Думала, съезжу быстренько, посмотрю, окажу первую помощь, может, обойдется без операции, и вернусь домой. Но Аннушка, как будто почувствовала, что ее хотят оставить, проснулась окончательно, и ни в какую не соглашалась поспать. Пришлось ее одеть и везти с собой. Водитель на руках донес и усадил ее в машине, где она потом и уснула. И пока я возилась с пострадавшим, она спала в машине, затем нас обратно и привезли домой.

       Тамара постоянно меня навещала. Старалась всячески отвлекать меня от тягостных дум. Познакомила со своими друзьями. У них была хорошая компания из семейных пар. Большинство из них были врачи разных профилей. Теперь они включили в свою компанию и меня – «беспарную». Компанией встречали все праздники, дни рождения, а иногда собирались и по выходным дням. Инициаторами этих встреч были мужчины, в основном Аркадий Иофе. Так бывало, при встрече кто-то объявлял: «Сбросимся по рублику». И сбрасывались. Эти встречи, с небольшими застольями, с музыкой, танцами а, главное, с общением с интересными людьми, несколько скрашивали мое одиночество, но лишь частично и лишь на время. Я понимала, что значит быть одной среди семейных пар, хотя мне не давали чувствовать это.

   Самочувствие моё было вполне приличным, но по настоянию врачей фтизиатров, после лечения в Боровом, в последующие два года пришлось съездить ещё в санаторий в Крым, в Алупку, по бесплатным путевкам. На этом лечение было закончено. Чувствовала я себя хорошо, практически была здорова. Крым, несмотря на мое подавленное настроение, произвел отличное впечатление. Ездила на экскурсии по достопримечательностям, по южным городам. Была в Севастополе, в Сочи, Ялте и другим городам Южного побережья Крыма. Сделала очень много фотоснимков, оставленным Журавлевым фотоаппаратом «Москва-5». Дома, с помощью моего соседа, латыша, Альфреда обучилась процессу проявки фотопленок и печатания фотоснимков.  Сделала много снимков Аннушки. 

    Главный врач больницы зашёл к нам в отделение сказал, что хочет работать окулистом, «научи оперировать». Сказала,что надо теоретически подготовиться, почитать. Махнул рукой. Пришёл в операционный день, постоял, посмотрел, Сказал: «понял всёё, приду, буду оперировать». Пришёл, как снег на голову, помылся, встал к операционному столу. «Ты говори, что делать аксокал не слышит ничего и не видит.» Не буду описывать неприглядную картину. Просто скажу в ответственный момент, уже при вскрытом глазном яблоке, бросил в лоточек инструменты, ушёл. Вопрос о переквалификации больше не возникал.

      Чтобы как-то создать себе более сносную моральную обстановку, улучшить настроение, решила потихоньку благоустроить квартиру. Купила, для начала б/у холодильник «Мир», в очень хорошем состоянии. Купила для Аннушки пианино, тоже б/у, немецкой марки, очень хорошее, по оценке настройщика. Ванну, которая стояла на кухне занавесила красивой шторой. Позже, решила взять в кредит мебель для кухни: стол, буфет и еще шкаф. Подобрала в магазине все, что нужно, затем оформила кредит в ОРСе, внесла первичный взнос. На следующий день на работе взяла машину и поехала за мебелью. Из того, что я подобрала накануне, ничего из мебели не оказалось, а у имеющегося кухонного стола была отломана ножка. На мои недоуменные
вопросы сказали: «Приезжайте завтра, привезут мебель с базы». Снова взяла отгул и машину, приехала в магазин, но встретил замок и вывеска: «Отдел закрыт на ревизию». Всю неделю ходила уже без машины. Не работал весь магазин. Выяснила, что продавец сразу же после переучета или ревизии попала в больницу. Обратилась в ОРС с просьбой ликвидировать кредит. «Хорошо,- сказали, - не беспокойтесь, все закроем». Это было в начале лета. Я, хоть и осталась без мебели, успокоилась, продолжала работать. Заканчивался 1964 год.  Однажды, в конце года, во время работы меня пригласили к телефону. Звонили из ОРСа. Возмущенным голосом, не терпящим возражений, сообщили: «Как это так, что до сих пор вы не уплатили за мебель, которую взяли в кредит». Все мои объяснения, что ничего я не приобрела тогда, что мне ликвидировали кредит по причине отсутствия нужной мне мебели в магазине, ни к чему не привели. Мне предъявили счет на сумму 1200 рублей. Это была большая сумма для меня в те годы. Обратилась за советом и помощью к главному врачу и получила ответ: «В больнице денег нет, помочь ничем не могу» .А ведь не за этим обратилась я в администрацию, к главному врачу. Я надеялась на то, что он, как старший товарищ, вникнет в проблему мою, поможет советом, подскажет, куда обратиться по вопросу явного жульничества. Но никакого ни сочувствия, ни участия в этом деле я не нашла. И поняла, что здесь не только тупость, но и непробиваемая черствость. На мне повис огромный для меня долг неизвестно за что.

    Иногда нас навещала свекровь Евгения Макаровна, и однажды она принесла мне деньги, сказала, что прислал их Павел для нас, и что он будет присылать так же деньги матери, а она будет приносить их мне. В тот момент, в своем дипрессивно-подавленном состоянии я никак не среагировала на такое сообщение, но посетившая меня Тамара стала меня ругать, за проявленную слабость. Сказала, что нечего идти на поводу у свекрови, мало ли что может случиться. Словом, надо оформлять, то есть подавать на алименты. Что я и сделала. Это очень обозлило Павла, теперь я получала по своему адресу едкие строчки с Ямала, Да, едкие и оскорбительные. Как позже я узнала, что он нашёл там себе пару, женщину с девочкой (возраста Аннушки). Эта женщина, оказалась бухгалтером больницы. Выходит, первой, из окружения, где работал Павел, об алиментах узнала она, сообщив Павлу, с которым, похоже, уже была в отношениях. 

18б-3. СУД ПО РАЗВОДУ.   

   Однажды пришла повестка: «Явиться в суд по делу развода». К такому событию я не была готова. Он, Журавлев, ни малейшим даже намеком не сообщил мне о своих действиях. Да, время от времени он присылал мне письма с едкими упреками по поводу алиментов. Не мог он успокоиться и простить меня за то, что я подала на алименты заявку.. В то время, когда мы остались с Аннушкой одни, а мне еще приходилось продолжать лечение, в деньгах мы, конечно,нуждались.

      В назначенный день я предстала в судебном кабинете. Кто они, эти самодовольные мужланы, восседающие за длинным столом? Почему их так  много? На лицах явное любопытство с ехидной улыбкой. Все, похоже, свои дела в кабинетах побросали и пришли сюда. И то письмо, похоже читано и перечитано во всех кабинетах. Когда один из сидящих за столом, встал и стал читать письменное заявление о разводе, в виде довольно длинного письма, в котором я узнавала едкий стиль, подобный тому, что присылалось мне в последнее время, только еще абсурднее, еще жестче, еще злее. От первой строчки до последней слышалась сплошная лживая чушь, касательно не только алиментов, то бишь моей жадности, алчности в отношении денег, но и что-то вроде измены ему, и чего-то многого другого, что не укладывалось в голове. В конце длинного, казалось, бесконечного чтива послышался вопрос: «Вы согласны дать развод?» «Да, да, разумеется», – сумела только вымолвить я и вылетела из этого страшного для меня судилища. Так завершился наш развод с Журавлевым. Трудно было даже думать, еще труднее понять, что же случилось с человеком? Откуда такая злость, сквозившая в письмах и в этом заявлении, представленном в суд, сплошь пронизанное ложью? Откуда? Все, что было хорошего: нежные отношения, красивые ухаживания с подарками верила – с любовью, все разом оказалось перечеркнутым и выброшенным навсегда. Я думала и задавала себе вопрос: в чем могла быть моя вина? И ничего не приходило в голову, кроме одного – моя болезнь. Невольно вспоминались отношения к нашему намечающемуся браку институтских ребят с его комнаты, анонимные записки, подбрасываемые мне, разговоры напрямую – все старания, чтобы помешать нашему браку. Что это было? Может, знали они его лучше, чем знала его я? Пытались, но не достучались до меня. И этот трактат – заявление явился  последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.

   Да, и город, кажется постепенно начал отторгать меня. На улице, встречая своих больных, видела их, как будто, участливое, доброжелательное: «Как живете? Как Павел Поликарпович?». Город хоть и небольшой, но далеко не все знали, что его давно уже нет в городе, нет в моей семье. А всякие вопросы и разговоры о Павле каждый раз больно ранили.

    К тому времени я получала письма из Старого Оскола и Джамбула, куда мной еще раньше были отправлены письма с вопросами о вакансии. Из Старого Оскола пришел отрицательный ответ: «Вакансий нет». О том, что в г. Джамбул требуется  врач-окулист, с предоставлением квартиры, узнала из газет. Теперь от туда ответили, подтвердили, что нужен окулист и, что могут предоставить квартиру. Тут же, не раздумывая, я подала заявление на увольнение. Получила расчет, отдала деньги за «липовый» кредит. С контейнером помогли знакомые. Поместили в контейнер и холодильник и пианино и книги. Всё, что считала нужным. Мы с Аннушкой выехали в Джамбул, южный уголок Казахстана.