Монолог креста с колокольни Ивана Великого

     О, как же я их ненавижу, всех этих людишек, столпившихся возле меня и с любопытством меня разглядывающих. Особенно, вот этого коротышку в сером мундире с нелепой треуголкой на голове, который так и тянет свои жадные ручонки ко мне, чтоб убедиться, что я золотой. Ха, а я не золотой, я деревянный, лишь обит пластинками из позолоченной меди. Да, это они сверкали так, что народ думал, что крест на колокольне Ивана Великого золотой. А в солнечный день так ослепляли глазеющих на крест, что смотреть на меня без боли было невозможно. И поэтому легко приписали ему символ могущества России. И, что, мол, пока я вознесен гигантским крестом над куполом колокольни, Россия непобедима. И еще раз ха, когда этот коротышка, которого окружающие его военные называли «Мой генерал!», прощупал меня, такого беспомощного и разломленного на три части, и разочарованно убедился, что я вовсе и не золотой. Но моя ненависть ко всем этим жадным завоевателям не стала меньше, и я собрав все внутренние силы, что накопились от многолетних молитв моего народа, выплеснул в коротком импульсе ненависти прямо в глаза этому разрушителю. Ишь, чего задумал, свалить символ России и увезти в Париж, водрузить над Домом Инвалидов как символ теперь уж величия французской армии. Да не бывать этому, и армию твою я проклинаю, и тебя, император хренов, проклинаю и обещаю, что хоть я и повержен, но дух мой не сломлен, он здесь над площадью, могуч и вечен, и стая воронья над Иваном Великим кружится не над гибелью России, а над твоей, завоеватель, гибелью, чтоб у тебя мозги свихнулись и армия твоя развалилась и перестала существовать. Я не твоя добыча, как и Россия не для тебя. Ты казнишь предателей, что сбросили меня с колокольни, потому что они теперь не русские, а без роду и племени, бездушные людишки, не заслуживающие доверия даже от тебя, иноземца. Ты еще не почувствовал моего разрушающего воздействия, но скоро, скоро ты поймешь свою ошибку, но исправить ничего не сможешь, так и покатишься обратно в свою Францию, теряя замороженных маршалов, солдат и награбленное обозами российское богатство. Ты же не просто крест скинул, ты хотел дух России сломить, а это невозможно, можно согнуть его дугой, даже вот так разбить, но он разогнется, соберется во всю мощь целым и невредимым, и бумерангом ответит во сто крат сильнее.
     Да, ты еще можешь приказывать погрузить меня на телегу и, вместе с награбленным, везти к себе на родину, но ты еще не знаешь, что на твой обоз под Малоярославцем партизаны нападут и чудом не захватят тебя самого в плен, разойдясь  с тобой в тумане лишь в нескольких метрах. А лошадь с испугу понесет по лесным рытвинам и ухабам и вывалюсь я из телеги в чистом поле на берегу простой русской речки Выпрейки. И не достанется твоей Франции никакого символа от Русской земли. А я  еще послужу своей родине в будущем в защите от таких же завоевателей-нелюдей.
     Ибо здесь и пройдет ильинский рубеж защиты Москвы от фашистских полчищ. Здесь подольские курсанты, плохо вооруженные и плохо одетые, в октябре 1941 года встанут насмерть и покажут чудеса героизма, задержав противника не на три дня, как их умоляли, иначе перед нацистами откроется прямая, никем не защищенная дорога на Москву, а больше чем на неделю. Это позволило командованию перебросить из тыла подкрепление в этот район боевых действий. В эти героические дни было уничтожено 5 тысяч  немецких солдат и офицеров, 100 танков. Но и из подольских курсантов выжил лишь каждый десятый из общего числа бойцов в 3500 человек. Но в той мясорубке это было чудом.
     В самом начале боев, взрывами разворотило место, где меня засыпало годами землей, и я оказался на поверхности. Вот тут-то я и развернул свое накопленное поле русской силы, накрыл защитников своим куполом, и фашистские артиллерийские снаряды не могли разрушить наши Дзоты, и атаки немецких пикирующих бомбардировщиков  были мало эффективны. И фрицы шли лавиной, но атаки их захлебывались и они откатывались вновь назад. И так постоянно: арт подготовка, авианалеты и лавина пехоты. Немцы недоумевали, но продвинуться не могли. Зато силы курсантов были, казалось, неисчерпаемыми. В них проявлялось то, что зовется русским несгибаемым духом. И он ярко проявился однажды, когда на меня упал сильно раненый боец, то он встал так, будто и не был ранен, и вновь ринулся на фашистов.
     А меня периодически засыпало землей при взрыве снарядов, но я встряхивался и вновь оказывался на поверхности, и вновь мог своей силой поддерживать дух бойцов. И практически от этих мест пошло наступление советских войск в сторону Германии.
А я лежал заметно обессиленный, но довольный, теперь и полежать спокойно можно, хоть до следующего неприятеля. И пусть пыль с годами  меня укрывает, я знаю, когда вновь потребуюсь, я пробужусь и встану на защиту Земли Русской.

     Прошли годы мирного труда. После войны на месте этих боев воздвигли мемориал «Ильинский рубеж». И идея креста воплотилась в памятнике. Встаньте подальше от ступенек, ведущих к памятнику и увидите, что лестница и сам памятник образуют вертикаль, а стена с героической надписью - горизонталь, а всё вместе - крест. Наша вера сильна, а дух устремлен в высь. И пока это есть, Россия никогда не будет сломлена.