А небо... А оно ведь голубое...

Однажды, до войны ещё, весною,
Мальчишка над собою посмотрел:
"А небо... А оно ведь голубое..."
Но от чего? Узнать он так хотел.

Но вот, пришла жестокая зима,
Сурового сорок второго года.
Как много жизней унесла она тогда,
И как нещадно повела себя природа.

В квартире, некогда уютной и знакомой,
Где гости собирались каждый день,
Сын с матерью живут судьбой тяжёлой.
Нет, выживают. С каждым днём трудней.

Мороз и голод, и рукой подвигать больно...
На улице – обстрелы тут и там.
Коснулся матери малец рукой холодной.
"Мам, я люблю тебя..." – чуть слышно прошептал.

Рука беспомощно упала на колени,
А мать прижалась самым сердцем к малышу.
Она надеялась, что сможет, что согреет,
Но он не мог сказать ей: "Мам, я не дышу..."

Она надеялась, но стало слишком поздно,
Вновь сердце сына не забьётся никогда.
Убитой горем, бедной женщине придётся
Совсем одной встречать утра и вечера.
 
Малец был поводом бороться и сражаться,
Был частью жизни, часть её судьбы.
Она решила: будет биться, не сдаваться,
За мальчика фашистам отомстит.

Идти в пожарную охрану поспешила,
Летящие снаряды чтоб тушить.
Трагедий много так она предотвратила,
И знала, наши смогут победить.

Года текли, а город не сдавался,
Освободился от блокады Ленинград.
Ещё немного, шаг последний оставался,
Никто не повернёт уже назад.

Берлин захвачен, и Германия сдаётся.
Ура, Победа! А у женщины в глазах
Нет слёз, а радость болью отдаётся...
"Малыш, мы отомстили за тебя!"

Прошло немало лет, но также больно,
Хоть нянчит внуков женщина. Их трое.
Один вдруг голову поднял, потом промолвил:
"А небо... А оно ведь голубое..."