Разлом

Когда подхожу я к слепому окну
измерить глазами пространство,
то в  сердце надежду случайно таю
былое вернуть постоянство.

Но вижу все туже дорогу во мгле,
да колья унылых деревьев.
И вон еще чья-то фигура во тьме
идет, точно меряет землю.

Я знаю, что утро порвет небеса
и звезды утонут в рассвете.
Уснувших надежд унесет голоса
блуждавший в пожарищах ветер.

Рассыплется в крошево прожитый век,
стоявший надменной стеною.
Под ветром, сгибаясь, идет человек,
идет он на встречу с судьбою.

Не будет покоя ему одному
в сарказме из злых отрешений.
Он болью раздавлен за чью-то вину,
идет в ореоле лишений.

А взгляд у него устремлен на восток,
в зрачках отразившийся ужас.
Застывшая кровь у обочин дорог
стекает в замерзшие лужи.

Как долго идти ему, что там опять
готовит коварное время?
И ветру, что гонит его, не понять,
какое тяжелое бремя.

Менять декорации, веря в обман
в спектакле немого актера,
где пьеса для жизни – безжизненный план,
а личность – лишь повод для спора.

И вот он идет, и уже без лица,
как белый кораблик бумажный.
В себе все свое истребив до конца.
Плывет, а куда и не важно.
 
И пальцы сжимает до хруста в костях.
И губы кусает до крови.
На родине грешной он снова в гостях
С душою, запертой в неволе.

Ведь нет на земле его, муки сильней,
чем жить раздвоением веры.
Смотреть на агонию пестрых теней
из окон в рассвет грязно-серый.

Разбитые окна, как судьбы людей
проводят его молчаливо.
А он, человек, средь размытых теней,
и родину помнит и имя.

Да разве ж  надежду он бросит теперь.
Коль жизнь возрождается снова.
Сквозь пепел и крошево глупых потерь,
пробьется и мыслью, и словом.