Дерево

                ДЕРЕВО.
                (дарк фэнтези)
   
   
   "Собака. Теперь это животное может вызвать положительные эмоции разве что у маленького несмышленого ребенка".
   - Ребенка-дебила с кроличьими зубами, - с отрешенным лицом заметил Клюев, глядя на экран полусонными глазами, и потянулся за дистанционкой. Реклама продолжала навязчиво бубнеть: "Сегодня это опаснейшее и жесточайшее животное может угрожать Вам и Вашей семье. И когда в момент решающей схватки вы окажетесь с ним лицом к лицу - только пневматические винтовки "Анти-Дог" Московского оружейного завода окажутся.." - Клюев раздраженно переключил канал. "Вот это бред", - подумал он.
   "...произошло, когда на территории Ростовской губернии был уничтожен подпольный завод по производству этилового спирта". Клюев недовольно поморщился, и переключил снова. И снова. Все три канала были одинаково скучными, а лезть на чердак за спутниковым приемником было ой как лень. К тому же мог кто-то зайти. Устало зевнув, Клюев отделился от кресла и снова упал в кровать. Засыпать уже не имело смысла - настольные его часы показывали 6:13. К тому времени на улице появились первые признаки обычного утреннего оживления - дворник шумел своей монотонной метлой, у магазина под окнами толпилась небольшая очередь, шумела, переговаривалась, кто-то громко кашлял. Накрыв голову подушкой, Клюев пролежал так еще какое-то время, затем нехотя, но быстро встал, одел спортивные штаны, кеды, и вышел из квартиры. Нет, не для того, чтобы совершить утреннюю пробежку - с этим было покончено давно и твердо. А вышел Владислав Маркович в гастроном вина купить. И делал он это регулярно, вот только по утрам раньше не пил.
   
   Эпизод 2.
   ...Клюев долго выбирал в шкафу костюм. Не потому, что их там было много. Их там был всего один, но где? Зато под руки попадалась всякая чушь, в которой на заседания уж точно являться нельзя. Наконец костюм был найден и натянут на уже заметно обрюзгшее со времен его покупки тело, после чего тело подошло к зеркалу чтобы причесаться и убедиться в том, что вид его вполне сносен. Что же отражалось в зеркале? А в зеркале отражалось лицо некогда красы и гордости адвокатского агентства "Малевич, Малевич и Клюев", последняя, и важнейшая его составляющая. Правда, от того Клюева остались только глаза, да и они со временем приобретут какой-то холодный, я бы сказал, жестокий оттенок (и старенькая мать на похоронах скажет: "Сынок, как ты изменился! Если б не сказали, что ты - не признала бы!") безысходности. Контора после революции приказала, конечно, долго жить, и уже почти восемь лет Клюев перебивался какими-то случайными заработками, в основном работая общественным адвокатом, и был очень рад и тем нечастым копейкам, которые время от времени попадали в его пустые карманы. Сегодня же ему совершенно не хотелось идти на заседание райсуда - настолько не хотелось, что если б смог придумать хоть одну уважительную причину - точно бы не пришел. Потому что более идиотского и издевательского дела у него еще не было - не каждый день твоим клиентом оказывается старый развесистый дуб. И смешного в этом было мало. А было все так...
   
   Эпизод 3.
   - ...Ты знаешь, что папа мне сказал вчера, чтобы я с тобой не ездила больше, - она взяла шлем, который он протягивал ей, одела и села сзади, крепко обхватив руками его плечи.
   - Иди пешком, - не оборачиваясь пробубнел он.
   - Вот всегда ты такой. Никогда хорошего ничего не скажешь... Поехали, а то опоздаем.
   Он завел мотоцикл, и резко рванул вперед. Он очень любил скорость, и после героина это была его главная страсть.
   Выехав на главный проспект, он вдруг резко свернул, проехал по каким-то мелким улочкам, и повернул на прибрежную дорогу, почти пустую в это время суток. Тут можно было разогнаться как только душа пожелает. Дорога часто петляла, то поднималась, то опускалась, и это добавляло азарта. "Адреналин - очень сильный наркотик", - подумал он за три с половиной секунды до того, как услышал за спиной ее тихий сдавленный крик. Еще через полторы секунды он уже ни о чем не думал, она не кричала, а сетчатка их глаз успела запечатлеть великолепный раскидистый дуб с широкой кроной, такой, как только в книжках детских бывает.
   
   Эпизод 4.
   Клюев вошел в зал заседаний, подошел к судье, и что-то тихо сказал ей на ухо, после чего она задумалась, покачала головой, и Клюев сел на свое место. Ему было невыразимо противно оттого, что он здесь. Ведь за всю его практику большего идиотизма ему не встречалось, раньше о таком деле могли писать разве что в юмористических журналах, а сейчас, после революции, ему казалось, что все стало с ног на голову, и понять что-то, а тем более переломить себя, было уже невозможно. Пока же до начала заседания оставалось еще минут пять, и Клюев изо всех сил напрягал свой усталый и измученный мозг, пытаясь сообразить, как же строить защиту. "Допустим. Двое ехали, зазевались, мотоцикл влетел в дерево, парень насмерть, девка в больнице вся в бинтах... А виновато дерево". После этой мысли Клюеву уже захотелось всунуть в рот два пальца и опорожнить свой желудок неестественным путем, но делать он этого не стал, и усилиями воли заставил себя думать о деле по-другому, выбирая тактику. "Учитывая почтенный возраст моего клиента...", - Клюев улыбнулся глядя в стол, так как ничего серьезного в голову не лезло, - "...Товарищи! Учитывая ту неоценимую пользу, которую мой клиент вот уже более пятидесяти лет..." (улыбка стала шире), "Уважаемые судьи! Уважаемые присутствующие! Учитывая тот неоспоримый факт, что мой клиент прийти на заседание не смог, я предлагаю отложить его до лучших дней", - тут ему уже захотелось смеяться. Судья недоуменно посмотрела на него, заметив его несходящую почему-то улыбку, и, пораженная (и даже чуть задетая его оптимизмом), наконец стукнула молоточком по столу и сидящий сбоку секретарь, очнувшись ото сна, писклявым голоском объявил:
   - Встать. Суд идет. Да здравствует Российская Республика!
   - Да здравствует Российская Республика!, - вяло по традиции отозвалось в зале.
   Секретарь продолжал:
   - Слушается дело "Русский народ против...", - после этих слов секретарь несколько растерял былую уверенность, так как что сказать дальше незнал. Вернее, знал, но было неловко. Появилось обидное чувство, что им пользуются, как говорящей куклой, и по телу пробежали мелкие мурашки...
   - ...Против дуба. - с неимоверным усилием добавил он, и сел, спрятав покрасневшее лицо за бумагами. В зале никто, вопреки его ожиданиям, не засмеялся.
   Судья Алла Петровна Хрящук торжественно объявила: "Слово предоставляется обвинению. Пожалуйста, Петр Петрович". Зам прокурора района Петр Петрович Великий - небольшого роста, лысоватый человек с неприятными рыжими усиками - встал, учтиво кивнул Алле Петровне, и начал свою речь, повернувшись к Клюеву.
   - "Добрый вечер многоуважаемый Суд и уважаемые товарищи присутствующие! (прокашлявшись и бросив гневный взгляд на Клюева, он продолжил). Дело, которое мы с вами сегодня будем рассматривать, это не просто дело - это вопиющий беспрецедентный случай анти-гуманности и анти-человечности, товарищи. Это дело, с первого взгляда, лежит за пределами того, к чему мы привыкли, но если присмотреться, мы с вами увидим, что это лишь повторение наших с вами ошибок, ошибок прошлого, товарищи... Сегодня мы собрались здесь, чтобы наказать виновного, и он, товарищи, будет наказан".
   "Демагог", - подумал Клюев, и улыбнулся снова.
   - Товарищ Великий, будьте пожалуйста конкретнее, - мягко попросила Алла Петровна.
   - Хорошо, - зампрокурора продолжал, чуть поостыв, - Я хотел бы заметить, что дело для обвинения довольно простое, если не сказать пустяковое. И особого стремления в доказательстве вины мы проявлять не будем. Я сразу перейду к допросу свидетелей.
   - Вы уверены? - Алла Петровна удивленно посмотрела на зампрокурора, как будто видела его первый раз, но много о нем слышала.
   - Да, абсолютно. Я вызываю нашего единственного свидетеля. Пригласите пожалуйста Анну Клочкову.
   Секретарь нехотя встал, вышел из зала, и через полминуты вернулся, толкая перед собой инвалидную коляску, в которой сидела совершенно искалеченная девушка: рука ее была в гипсе и висела, голова была перебинтована, ноги тоже. Подъехав к месту для свидетеля, секретарь поднес к ней Конституцию Российской Республики и произнес:
   - Положите правую руку на эту книгу и поклянитесь говорить правду, только правду, и ничего кроме правды.
   Девушка недоуменно посмотрела на него, как будто он предложил ей выйти за него, причем немедленно и прямо здесь.
   - Но я не могу положить правую руку!
   - Почему? - удивленно донесся сверху голос судьи.
   - Потому-что она в гипсе, - повышенным тоном ответила возмущенная девушка. В зале назревал конфликт. Секретарь заволновался, Алла Петровна, немного подумав, сказала:
   - Может быть тогда левую? Игорь Иванович, посмотрите, пожалуйста, нет ли прецедентов?
   Секретарь задумался.
   - Нет, Алла Петровна, пожалуй я придумал. Давайте вашу руку сюда, - с этими словами он отвязал висящую руку в гипсе и повернул ее так, чтобы она прикоснулась к Конституции. Девушка взвизгнула от боли и дернулась. Секретарь, стоя в полусогнутом подожении, засуетился:
   - Быстрее клянитесь!
   - Клянусь говорить правду, правду, и только правду, - протарахтела девушка в надежде что на этом ее экзекуция окончится. Секретарь неуклюже опустил гипсовую руку девушке на колено, и сел на свое место дабы занести этот факт в протокол заседания. Между тем Петр Петрович продолжал:
   - Ваше имя.
   - Анна Ивановна Клочкова.
   - Год рождения.
   - Дветысячи пятый.
   - Образование.
   - Десять классов.
   - Вероисповедание.
   - Нет.
   - Пишите - атеист, - обратился зампрокурора к секретарю. Затем Петр Петрович встал, и неспеша подошел к девушке, с серьезным видом глядя в пол. В зале назревало выжидающее молчание. Петр Петрович посмотрел девушке в глаза, от чего той стало не по себе, и наконец произнес:
   - Аня, расскажите пожалуйста суду о событиях 28 августа этого года.
   - С начала?
   - С самого начала.
   Девушка подумала какое-то время, и начала:
   - Ну.. Началось всё где-то ближе к вечеру... Мы с моим мальчиком собрались поехать в гости.. У него был мотоцикл... Мы всегда ездим на мотоцикле, и такого никогда не случалось. - Аня покраснела, видно было, что ей хотелось плакать. Посидев тихо еще полминуты, она собралась с силами и продолжила: - Мы ехали по набережной, и Саша повернулся ко мне что-то сказать, это было на повороте... И я увидела, что он не свернул, там был дуб, такой большой. Я кричала ему, но он не успел повернуть. Он.. он.. - Аня расплакалась, и секретарь подал ей носовой платок. Уткнувшись в платок она затихла, лишь изредка тихо всхлипывая. Петр Петрович повернулся к залу и посмотрел на Клюева с ликующим видом, как будто только что доказал вину и засадил лет на двадцать серийного маньяка-убийцу или на худой конец насильника малолетних школьниц. Затем, подойдя к своему столу, с умным видом достал какую-то папку и поднес к Ане.
   - Скажите, это ЭТОТ САМЫЙ дуб? - он сделал особенное ударение на словах "этот самый", а слово дуб произнес с каким-то презрением. Девушка оторвалась от платка и взглянув на фотографию, утвердительно кивнула головой. Трудно было, конечно, узнать дуб, если учесть, что на фотографии помимо последнего запечатлены разбитый мотоцикл и два бездыханных тела. Окончательно довольный, Клюев обратился к присутствующим:
   - Ну что же, уважаемые мои, мы все с вами видим, нам уже не нужно ничего рассказывать, - (посмотрел на Клюева), - мы уже сами хотим спросить - а есть ли смысл продолжать это заседание и отнимать друг у друга драгоценное время?.. В виду непогрешимой вины обвиняемого, предлагаю наказать его со всей строгостью закона. Я настаиваю на расстреле дерева. У меня всё. - произнес он, выдержав эффектную паузу, и, улыбнувшись залу, сел на свое место, по-видимому, очень довольный собой.
   - Ну что ж, Петр Петрович, если у вас всё, - Алла Петровна перевела взгляд на Клюева, - то не будем торопить события и дадим высказаться уважаемому адвокату. Пожалуйста, Владислав Маркович.
   Клюев встал, глубоко вздохнул, и начал говорить. Его речь была довольно путана, затруднена, а вопросы, которые он задавал свидетелю ничего нового не сообщали. Он заводил себя в тупик пытаясь играть по их правилам, и в какой то момент стало видно, что он вот-вот взорвется. И Клюев взорвался:
   - Уважаемые судьи и присутствующие! Я говорил это всё к тому, что защита полностью опровергает слова и доказательства обвинения. Мы считаем, и в этом - вы скоро убедитесь - нет никакого сомнения - что это была самооборона. Да да, самооборона в ответ на наглое и бесцеремонное нападение со стороны тех, кого в этом зале безаппеляционно называли громким и всеобъясняющим словом "потерпевшие". Более того, товарищи, мы хотим подать на них в суд за попытку убийства и факт нанесения тяжких телесных повреждений моему подзащитному, который в речи уважаемого товарища зампрокурора фигурировал, почему то, как обвиняемый, а на самом деле является тем самым потерпевшим, чьи права мы должны отстоять и защитить сегодня - во имя закона и справедливости.
   Клюев остановился от неожиданности всего сказанного. Такого потока он от себя не ожидал... Потрясенные этой тирадой лица в зале еще минут пять переваривали полученную информацию. Алла Петровна, также неслабо опешившая, первой нарушила молчание и произнесла:
   - Простите, Владислав Маркович,.. но... дерево ведь не живое. Как оно может быть потерпевшим? Как мы можем установить степень и важность его повреждения и мотивы его самообороны?
   Клюев не думая выпалил фразу, которой суждено было стать последней в его адвокатской карьере:
   - Простите Алла Петровна,.. но... дерево ведь не живое. Как оно может быть обвиняемым? Как мы можем установить ход его мыслей и мотивы преступления?
   Алла Петровна, казалось, не заметила его издевательского тона. Похоже, она почувствовала то, что Клюев почувствовал еще дома, стоя перед зеркалом и причесывая свои редкие волосы.
   - Суд удаляется на совещание. Объявляется перерыв. Повторное слушание откладывается. На неопределенный срок. Все могут быть свободны., - и не глядя на опешившего, и уже открывшего рот, чтобы возразить, зампрокурора, Алла Петровна властно и с отвращением стукнула молоточком по столу, громче обычного. Посмотрев на Клюева она мельком улыбнулась, затем собрала бумаги, и быстро направилась в комнату для совещания, куда, распихивая встающих побежал и Великий. А Клюев спокойно встал, собрал папки в свой старенький дипломат и удалился, преследуемый еще какое-то время интересующимися взглядами. Он хотел скорее дойти до гастронома, а потом - домой. Достать спутник и всю ночь смотреть телевидение и пить вино, и больше - никаких заседаний!
   
   
1999.