Картина

Сижу и смотрю на зефирно-бессмысленную картину,
Которую, не от души, а ради галочки, мне подарили.
Достану краски свои, мастихины и беличьи кисти.
Так давно не писала, что рука движений ритм позабыла.
Но это легко вспоминать, когда пишешь не ты, а душа.
Что это будет? Абстракция или изобразительное?
Напишу свое чувство, залезу туда, где глубина.
Докопаюсь, разрою нутро, под обломками дней разрушительных.
И зависну, с кистью в руках, понимая, что там нет дна.
Нет конца и края, тому что переживаю, что во мне зарождается.
Что во мне умирает, принимая ржавый металл арматуры,
Под печальные звуки процессии, навеки, в покое останется.
И, гранитным надгробьем, оставит след с красивыми буквами.
Что осталось живым и нетронутым в этом безумном миксере,
Превратившись в пушистый бисквит из пяти единиц терпения,
Стакана сил и такой же порции веры, что смогу я взбить это.
Теперь, всем рецепт раздаю, угощая кусочком своего творения.
Удивляют, дрожащие, зерен ростки под, еще не остывшим, пеплом,
В ожидании замерших, когда одобрением их все же польют.
Я, пожалуй, остановлюсь. Боюсь повредить их неверным движением.
Хочу просто удобрить и смотреть, какие плоды они мне принесут.
Для того, чтоб начать излагать свой внутренний мир, мне достаточно
Открытий, находок в раскопках внезапной моей экспедиции.
Я стою перед выбором: какие мне краски выбрать надо бы
Для умелого выражения всей правдивости композиции?
Всегда сложно понять и сложнее принять то, что чувствуем.
В черно-белых картинках опасаемся видеть свои диагнозы.
Тяжело признаваться себе в очередном неуемном безумстве,
Тропинкой ночных фонарей, зажигающем погасшие лампочки.
Для начала, я перекрашу в белое эту безвкусицу.
Чтобы на чистом холсте лучше виделось мое невесомое,
Что там у меня в душе с диким криком наружу просится,
А что укрылось сомнением, принимая обличие скромное.
Знаю точно, там будет море, оно должно быть всегда.
Хоть хорошо, хоть плохо мне, это моя пилюля.
Дальше берег, у него, почему-то, потресканная земля.
Но в эти трещины древние стала проливаться волна.
И своей живительной силой начинает их врачевать.
Через них прорастает красивых цветов паутинный узор,
Превращаясь в буквы, из которых я сложу имена,
Возможно, уже мне известные, но их отложу на потом.
На берегу буду я, в окруженьи загадочных символов.
И пока, я побуду одна, наблюдая за желтым блином,
Прилипшим к огромному блюду в белый горошек, синему.
И оставлю на нем одно, закрашенное черным, пятно.
Это мой портал в никуда, от себя и от всех, напролом.
С надеждой, что там, все мое недосказанное перегреется
И лопнет однажды, просыпется искрами, сжигая огнем,
Все то, что мешает закрыть ненужные ветхие двери.
Или птица вспархнет и застрянет семицветным крылом,
Закрывая эту дыру в моем счастье неполноценном.
Прикоснется, и с волной, по песку до меня донесет
Смысл букв, цветущих, и их в нужное имя сложение.
Но, картина не будет дописана, оставлю ее на потом.
Подожду, как неловкость ростков превратится в стремление.
Еще немного послушаю, о чем мое сердце поет.
И, дождавшись плодов, расскажу о своем впечатлении.