Уходили Адыги

Памяти Мухадина Кандура...


Моим братьям Адыгам
— сердечный Салам!

Пишет—Нохчо*, не ради
коварной интриги,

Только из уважения
братского к вам,

Свое виденье,
как уходили Адыги:

Уходили Адыги
в кромешную тьму,

По иронии словно
— За Чёрное море...

И немые :"За что?"...
И второй:"Почему?"...

Два вопроса рождало
огромное горе.

Уходили Адыги,
презревшие смерть,

Защищая свободу,
отчизну и семьи,

Уходили в до боли
любимую твердь,

Позабытые, кроме
Всевышнего, всеми.

Не остались мужчины
способные впредь,

Многочисленным
варварам сопротивляться,

Они все, как один,
предпочли умереть,

Предпочли умереть...
Умереть, но не сдаться!

Был подписан циничный,
всеобщий приказ:

«Всех болеющих, сильно
—то будь, или слабо,

В избежание разного
рода  зараз,

Невзирая на возраст,
Выбрасывать за борт!»

Мама лет восемнадцати
где-то на вид,

Тихий кашель младенца
ладонью зажала,

И, спасая его,
из чрезмерной любви,

На мгновенья какие-то
передержала.

Он не мог её руку
ручонкой убрать,

Или вскрикнуть:"Ты что?!..
Отпусти меня! Мама!.."

Как ей жить с этим,
как с этим ей умирать?...

Это мало,
по сути, кого волновало.

И подобную сцену,
отнюдь не одну,

Созерцали мерцания
звёздного блики,

Где ни в чем
неповинные люди ко дну

Уходили.
Ко дну уходили Адыги.

Для строительства
брали столбы от могил,

И сжигали скрижали,
и древние книги,

Чтобы кто б это ни был
и думать забыл,

Что здесь жили и
здесь умирали Адыги.

Имамату последнему
грянул конец,

Уходили сквозь волны
и ветер прибрежный

И на острых осколках
разбитых сердец,

Уносили Кавказ,
непокорный и нежный.

Не звучала эпичная
речь старика

И не слышались детские
смех или крики...

Уходили—в рассвет...
Уходили—в закат...

Уходили—навек...
Уходили—Адыги...


*Нохчо—самоназвание чеченцев.