Один день из жизни Василькова Селивёрста

Шёл 1943 год, война шагала по миру и забирала с собой всех без разбору. Мне было всего четыре, когда война настигла меня. Мама учила бояться, убегать и прятаться, отца не помню совершенно,  но вскоре учить меня стало некому, потом приехала  грузовая машина и нас всех увезли. Там мы стали помогать взрослым, кто-то за станками делал бомбы и оружие, кто-то ушёл в партизанские отряды, я был слишком мал, поэтому помогал в госпитале раненым солдатам. Там я видел много страха и боли, но там же я научился смотреть собственному ужасу в лицо. Все три года я помогал в госпитале, где и вырос. Моим  домом стал военный госпиталь, моими близкими были медсёстры, кто-то из них уходил безвозвратно, и я почему-то считал их предателями, они меня бросили. По ночам я спал плохо, каждый раз мне снилась мама, которая то и дело звала меня за собой, но как только я шёл к ней, она кричала мне, чтобы я уходил, и я просыпался.
В одну из таких ночей я снова проснулся, вокруг было светло как днём, пахло дымом. Я не сразу понял, что госпиталь горит. Дома тоже горели, где-то кричали, послышался залп оружий, и мне стало понятно, что фашисты напали. Я спрыгнул с кровати, схватив всё, что успел из вещей. Дверь в комнату была заперта и выбраться мне не удалось. В комнатушке было небольшое окно, взяв в руки металлическую тарелку, попытался его разбить, это удалось мне не сразу. Комнатушка стала наполняться дымом, страх , подобно этому дыму,  разрастался во мне, и я решил лезть в разбитое, но с осколками стекла окно. Страх меня настигал, и, обезумев, я рванулся к лесу. Слёзы застилали глаза, в изнеможении падал на сырую осеннюю землю, поднимался, в какой-то момент я понял, что  нахожусь в лесу. Остановившись, я огляделся, уже не было слышно криков, выстрелов, только запах моей собственной одежды напоминал мне о пожаре. Глубоко вздохнув, присел возле большой сосны. Стояла прохладная ночь,  вокруг не было слышно ничего, кроме трескотни сверчков.  Не понимая, что мне делать, я обнял себя за колени и стал плакать.
Меня разбудили лучи солнца, видимо, от усталости я уснул прямо в лесу на земле. Не смотря на то, что светило солнце, было очень холодно, я продрог до костей. Хотелось пить и есть. Немного посидев,   я решил, что идти  назад очень опасно. В надежде найти своих, побрёл  по лесу. Лес то расступался передо мной, то вновь застилал мне путь. Неожиданно потянуло прохладой и запахло рыбой, так пахнет только возле реки. Я обрадовался и пошёл быстрее, очень хотелось пить. 
Моё чутьё меня не обмануло, вскоре я вышел к реке. Речка не была глубокой, но рыба в ней плескалась.  Спичек при мне не оказалось, да и огня разводить бы не стал, очень опасно, вдруг рядом не свои. Я пытался соорудить сочок из собственной рубахи. намотав рубаху на сломанную ветку.
Так я просидел довольно долго, пока меня не вывел из этого состояния детский голос.
- Привет! Ты чего здесь сидишь? – от неожиданности я чуть не упал в речку.
- Привет! – ответил я. Передо мной стояла девчонка лет пятнадцати и улыбалась.
- Не бойся, я своя. Ты, наверно, из деревеньки, которую захватили наши? – спросила она?
- Нет, наш лагерь сожгли немцы. Я убежал. А ты откуда здесь?
- Я из разведки, меня послали на поиски живых. Наши тут недалеко.
- Как тебя зовут? – спросил я.
- Света, – девочка снова улыбнулась – ты голодный, наверно, – она достала из небольшой сумки фляжку и небольшой кусок хлеба,  протянув их  мне.
- На, ешь, - сказала она.
- А ты? – удивился я и стал отламывать половину для моей новой собеседницы.
- Вставай, - приказала она - нам идти нужно, полдень уже.
- А ты меня к нашим отведёшь? А там есть госпиталь? А там кто-то из моих остался? – весь путь к лагерю я засыпал вопросами, она отвечала не очень охотно, сославшись на то, что меньше говорим, быстрей придём.
Я мысленно благодарил высшие силы за то, что послал мне спутницу. Идти приходилось быстро, за ней я не поспевал. Порой она сердилась, но тут же извинялась, улыбалась мне и успокаивала.
Вскоре я почувствовал запах дыма, стали слышны разговоры, но я не мог понять ничего.
Я посмотрел на спутницу вопросительно, она пожала плечами и сказала, что такое бывает от испуга или контузии.  Через некоторое время  мы вышли в лагерь.  К нам подошёл какой-то офицер, но одет он был в немецкую форму. Неожиданно для меня Света заговорила на их языке как на родном.  Я попытался убежать, но офицер догадался о моей попытке раньше меня. Он потащил меня в неизвестном направлении, в отчаяние я крикнул девочке Свете: «Предательница!!!», за это получил удар в голову и пропал в забытьи…
Сколько я пробыл без сознания, я не знаю, очнулся в какой-то комнате на полу. Неподалёку от меня сидели ещё ребятишки, в основном не старше девяти лет. Многие из них были без сознания, я понял, что они в плену уже давно. На улице раздавался какой-то шум и возня, я подполз к двери, сколоченной из досок, в ней были щели, я присмотрелся. На улице стояли немецкие солдаты, перед ними на коленях с завязанными глазами трое детей, одна из них была девочка, на вид ей было около одиннадцати лет. Через минуту раздался выстрел, и парнишка, стоявший слева от девочки, упал как подкошенный. От испуга я вскрикнул, ещё через несколько мгновений раздались два выстрела, я закрыл уши и стал кричать. Входная дверь с шумом отворилась, в проходе стоял немецкий офицер…