Обезьяны в храме Шивы

В Варанаси, у самого старого храма Шивы, где стены покрыты многовековой копотью ламп, а воздух пропитан густым ароматом благовоний и топлёного масла, жили себе обезьяны. Не просто жили — царствовали. Они спускались с вековых баньянов и манговых деревьев, сидели на крышах, прятались за статуями божеств и с таким достоинством наблюдали за паломниками, что иной раз казалось, будто сами олицетворяют какую-то забытую форму божества.

Однажды в этот священный храм прибыл гость — господин Савелий Петрович Лаптев из Москвы, русский путешественник средних лет с любовью к разного рода древностям и дурной привычкой везде совать свой нос. Обойдя все достопримечательности, он с важным видом заявил своему гиду:

— Что тут у вас ещё посмотреть, кроме Ганги и святых бабушек?

— О, сэр, есть ещё храм Шивы… и, конечно же, макаки! — радостно сообщил гид и заговорщицки добавил: — Они, знаете ли, особенные.

Савелий Петрович хмыкнул, подумал и махнул рукой:

— Давай своих макак, посмотрим, что там за святость.

Придя к храму, Лаптев первым делом достал из кармана булочку — обыкновенную, московскую, с маком. Голодный после долгой прогулки, он уже собирался откусить кусок, как вдруг почувствовал лёгкий рывок. Булочка исчезла.

— Ах ты, мошенник! — возмутился Лаптев, заметив удаляющегося в прыжках серого вероломного воришку.

Гид сдержанно кашлянул:

— Сэр, наши обезьяны… они весьма духовные.

— Я им сейчас духовности придам, — буркнул Савелий Петрович, запихивая остальные съестные припасы в рюкзак и оглядываясь.

Но обезьяны уже окружили его со всех сторон. Одна уселась на крыше и глядела с подозрением, вторая покусывала цветочную гирлянду, украденную у какой-то бабушки, третья нахально приблизилась вплотную и протянула лапку.

— Пошла прочь! — отмахнулся Лаптев, но обезьяна оказалась настойчивой. Она потянула его за рубашку, выразительно нахмурила глаза и сделала выразительную гримасу: «Мол плати давай».

Тут Лаптев понял, что это вовсе не простые обезьяны, а настоящие мохнатые гангстеры. Их предводитель, крупный самец с лысиной, восседал на краю крыши и благосклонно посматривал на подчинённых, как настоящий патриарх макакового рода.

— Батюшки, да это ж целая мафия! — шепнул Лаптев гиду.

— Да-да, сэр, храмовая макако-мафия! Если не заплатить, могут отнять не только еду, но и тапки!

Лаптев засуетился, крепче прижал рюкзак к груди, но не тут-то было! В считанные секунды одна обезьяна ловко стянула его солнечные очки, другая уже тянулась к ремню фотоаппарата. В панике Савелий Петрович кинул ближайший бисквит, но это лишь подстегнуло интерес преступного клана.

В конечном итоге ситуация приобрела угрожающий характер. Паломники с умилением наблюдали за сценой, время от времени кидая обезьянам бананы, а те, не переставая терроризировать Лаптева, ещё и пританцовывали от удовольствия.

— Надо срочно что-то делать! — взмолился путешественник.

Гид, которому эта ситуация была явно привычна, лишь пожал плечами:

— О, сэр, есть только один способ. Подношение Шиве… через них.

— Ладно, уговорил! — Лаптев выудил из кармана припрятанный пакет с печеньем и, вздохнув, торжественно преподнёс его обезьяньему боссу.

Лысый макак важно взял подношение, осмотрел, одобрительно кивнул, и в знак великодушия позволил Лаптеву уйти, сохранив тапки и фотоаппарат.

Савелий Петрович, утирая лоб, тяжело вздохнул:

— Вот что значит духовная простота… у кого еда — тот и главный!

Гид кивнул:

— Варанаси — город чудес, сэр.

А в это время обезьяны уже деловито разбирали подношение, деля его согласно строгой иерархии. Вождь макак как бы невзначай поглядывал на Лаптева, явно намекая: «Возвращайся, мы здесь всегда».

С уважением, Благомир.