Глава 9а. Познаю жизнь из дневников

 Это первый шаг в самостоятельную жизнь. Это новый коллектив, новые  встречи, новые общения, новые впечатления и так далее. Главное, надо со всем этим справиться, не потерять голову, не упасть в грязь лицом.

    Закончились майские праздники. Мы продолжаем работать. Сегодня выходной, а в выходные дни в нашей маленькой квартирке всегда много людно. Наташа основная негласная хозяйка этой квартирки, а она очень общительный человек. Вымыв голову, я стояла перед зеркалом и заплетала волосы во множество косичек.  Вдруг, скрипнула дверь, на пороге появился дядя Гриша, больничный шофер. С ним вошел не знакомый, высокий мужчина. Он остановился у двери и, молча, уставился на меня. Мне стало стыдно за свою выдумку с косичками, но  и смешно. Я с трудом сдерживалась, чтоб не рассмеяться над открытым ртом этого незнакомца. Оказалось, это был брат дяди Гриши – Иван Романович. Так представился он. Когда к Наташи приходили гости, мы с Тамарой уходили в поле. Сейчас Тамары не было, я засобиралась уйти. Снова стук в дверь, вошла незнакомая женщина, как оказалось – жена дяди Гриши. Отведя меня в дальний уголок, эта тетка стала бесцеремонно уговаривать меня выйти замуж за Ивана.
– Что далась тебе эта учеба? Она всё про меня уже знала. Специальность ты уже имеешь, что тебе еще нужно? Иван работает инженером, получает хорошую зарплату, обеспечен, имеет хорошую квартиру, выходи за него.
Я оторопела от  неожиданного, беспардонного вмешательство в мою жизнь незнакомого, чужого человека.  От возмущения, даже слов не могла сразу найти.  Потом пришла в себя, собралась и внятно, и внушительно сказал:
--учиться или не учиться решать не вам, а замуж выходить не собираюсь.
В последующие 2-3 дня и дядя Гриша, и Наташа, как союзница, еще пытались продолжить уговоры. Кончилось тем, что резко и даже грубо я оборвала это бессмысленное сватовство. А к Наташе окончательно переменила отношение. Мне жалко было бабу Олю, она явно страдала от беспутности снохи, но терпела и молчала. А я, 17-ти летняя девчонка, познавала жизнь в своём окруженити.

    Весна. Приближались экзамены. Учиться серьезно в вечерней школе трудно. Устаешь за день на работе, а к вечеру надо собраться с мыслями, сконцентрироваться. Как бы то ни было, но раз поставила перед собой определенную цель, надо двигаться к ней и двигаться бесповоротно. В общем, надо готовиться к экзаменам. Петр, одноклассник предложил готовиться к экзаменам вместе и сказал, что приедет рано.
«Конечно, рано Петр не придет, тем более что это первый день после окончания занятий в школе» – думала я, лежа в постели. «Сегодня можно поваляться подольше, поблаженствовать». На работу не идти, взяла дни на время экзаменов. Мысли прервал велосипедный звонок. Наверное, мимо кто-то проехал. Звонок повторился. Накинув халат, выглянула из двери. Петр тут как тут. «Долго спишь, Каля».
    По тропинке, ведущей от нашего домика, прошли в сад. Здесь, под кустами сирени зеленая, свежая, трава и почти весь день – тень. Учим до полдня, часа в два Петр едет домой, обедать и снова возвращается. Готовимся до 6-ти часов, затем едем на консультацию. Петр сажает меня на раму велосипеда, и мы катим в школу. После консультации – снова в сад и учим до наступления сумерек. Так изо дня в день, не меняя режима. Готовились мы, ни на что не отвлекаясь. Только иногда заходила к нам баба Оля, жалела нас, особенно меня, сокрушалась, что много занимаемся,
   
    Пётр показал себя умным, целеустремлённым и  порядочным человеком, С первых дней учебы в школе, у нас сложились дружеские отношения, Пётр серьёзно относился к учёбе, не пропускал занятия, готовился к ним. Поэтому я спокойно согласилась на его предложение готовиться к экзаменам вместг. К тому же импонировали его упорство и дисциплинированность. Чтобы я была спокойна, познакомил меня со своей женой Леной,  работающей телефонисткой.
     Наша подготовка идет успешно.  Один за другим сваливаются с плеч экзамены, и мы принимаемся за следующий предмет.
Но пришло время, когда неотъемлемые черты сельской жизни коснулись и меня. Вначале вкрадчиво и осторожно, повела было разговор, при встрече Паша Смирнова. Мол, все в больнице говорят, что ты дружишь с Петром, а ведь он женат. Что ответить? Объясняться? Наговорить грубостей? Я сдержалась, ушла. Вечером зашла Аня Пампушко, добавила: « Наши девчата звонили его жене, сказали, что вы всегда вместе, учите, катаетесь».
– Тебе и девчатам беспокоиться не о чем – ответила я, и ушла в поле.
Бродила по тропкам меж высокой пшеницы и успокаивалась, размышляя надо всем этим. Как же так? Что же на самом деле может подумать Лена? Она же знает, что мы действительно всеми днями вместе. Знает, чем занимаемся. Неужели поверит сплетням? А если себя поставить на её место? Как бы то ни было, а надо прекратить с ним заниматься.  На следующий день я сказала Петру:– Не обижайся, поезжай домой, я буду учить одна.
Он долго, не мигая, смотрел на меня, потом стал допытываться:
 – В чем дело, почему? Ведь так хорошо идет у нас подготовка, и экзамены сдаем не плохо, и немного осталось до окончания.
 – Да, все так, но мы не должны готовиться вместе.
Я не хотела говорить причину своего требования, но отделаться от настойчивости Петра было просто невозможно и, в конце концов, пришлось сдаться и сказать о разговорах.
– Эх ты, глупышка! И ты могла подумать, что Лена действительно может прореагировать на эту болтовню? Да ведь я ничего от нее не скрываю, и она прекрасно знает тебя, и знает, чем мы заняты. А потому кто бы и о чем бы ей не сказал, она не поверит. Она умница у меня, она выше тех, которые от безделья занимаются сплетнями. И прошу тебя, не обращать внимания, на все эти разговоры. Я понимала, что Петр прав. Никаких чувств мы друг к другу не испытывали, и не хотелось прерывать наши совместные занятия, но переживать, думать об этих разговорах, выше моих сил, и потому я резко ответила:
– Я тебя Петро, понимаю, но заниматься вместе больше не будем, это, во-первых, а во-вторых, ты будешь заниматься у себя, дома, а не в саду, как было решил. Петр, пытался что-то возразить, но я развернулась, и ушла. Дома, чуть не расплакалась от обиды и стыда. Петр не появлялся. Когда я пришла в школу, сдавать последний экзамен, он встретил меня просто, как всегда, и как всех, со свойственной ему веселой шуткой, будто никакого разговора у нас и не было.

     Закончились, наконец, экзамены. Успешно сдал весь класс. Теперь на отдых, каникулы. А у меня – работа. Работала с удовольствием, медперсонал хороший, ко мне относились все, по-доброму. И я понимала, что работа меня радует не только деловыми качествами, но и общением с хорошими людьми. И еще я поняла, что путь по жизни выбран мной правильный,
    По утрам веду прием больных.  Приходят кто с чем: кто больше о болезни говорит – жалуется, кто – о горе в семье, о судьбе своей горемычной. И я не торопилась, всех выслушиваешь, с каждым поговоришь, посочувствуешь, а
бывает и поможешь.  Когда удаётся помочь, и у самой на душе становилось легко и спокойно.
     За мной прикрепили участок – село за 13км от больницы. Надо посещать его почти каждую неделю, подошло время прививок населению и учащимся занпмаешся прививками.  Иногда подвозил на подводе наш немой извозчик, но чаще, добирались до своих участков, кто как мог. Я, порой пользовалась поездом, а там, до села не далеко. Это село утопало в зелени, сплошь сады.
В каждом доме угощали яблоками. Меня это всегда смущало.

Подошел выходной день, воскресение. Как обычно, все поехали в район, на рынок. Я осталась дома, с интересной книгой. На базаре мне сегодня делать было нечего. Продукты, правда, кончились, но кончились и деньги. С книгой вышла на лавочку, возле дома. Солнышко припекает, но все лучше здесь, чем в душной, темной комнатушке. Из-за угла дома показался мальчик, дет 10-ти. Явно, взволнован, выгоревший, белый чуб вскудлачен, на макушке – хохолком нечесаные волосы. Беспокойно оглядываясь по сторонам, явно искал кого-то, наверное, по-солиднее. Остановился в нерешительности, развернул смятую бумажку и робко спросил: «А где Денисову найти?». И стал сбивчиво расказывать, что там, за рекой, в селе сгорел их дом, а его мать сильно обожглась, и лежит не разговаривает. Ясно, похоже, женщина в бессознательном состоянии, состоянии шока. Но как, чем же я могу помочь? Но когда взяла из рук мальчика бумажку, увидела подчерк главврача, которая обращалась ко мне с просьбой поехать к больной и, оказав первую помощь, привезти ее в больницу. Размышлять уже было не над чем. Видно знала Олимпиада Николаевна, что я дома,  –  языковое радио в селе работает. Забежала в дом, бросила книгу и, забрав мальчишку, побежала к конюшне. Но здесь никого не оказалось. Выходной, он и есть выходной.
После недолгих поисков, встретила шофера, который должен, оказывается, ехать к аэродрому, куда (самолет, уже кружившийся над районом), везёт кровь для переливания больному из хирургического отделения, и надо ее срочно забрать. Извозчика нигде не было.
Попросила шофёра: «запряги, пожалуйста, лошадь», надеясь, что объявится кто-либо из хозработников. Никто не объявился.  Лошадь была запряжена в телегу, стояла наготове. Шофер сочувственно посмотрел на меня.
– Ну вот, хоть сам садись и езжай. Но я не могу помочь – выезжаю.
Он покачал головой, понимал: городская, молоденькая девчонка, которая никогда не имела дело с лошадьми.
– Подожди еще немного, может « немой» объявится, если на базар не уехал.
– Спасибо, Иван, но ждать больше нельзя.
Тут я заметила, что мальчишка исчез. Иван выезжая, крикнул, что мальчик убежал домой, он очень боялся за мать.
До «Азарово», где находилась пострадавшая 13-15 км. Вскочив на телегу, я осторожно натянула поводья, и с напряжением, прослеживая каждое движение лошади, выехала из больничного двора. Лошадь шла как будто спокойно, постепенно успокаивалась и я, сама, уже поторапливала ее, продолжая следить за каждым движением, поворотом головы. Когда выехали в поле, я окончательно успокоилась, и даже забыла, что управляю лошадью впервые в жизни. Теперь я думала о женщине, которую надо спасти, и подгоняла лошадь. Отчаяние охватило меня, когда перед нами оказалась река, через которую проложен мостик из двух дощечек. А село по ту сторону реки. Я готова была расплакаться от беспомощности. Лошадь спокойно стояла у реки, и никого не было близко; лишь на том берегу, поодаль, у самых хат бегали ребятишки. Сгоревший дом был скрыт за первыми хатами. Вдруг, я увидела мальчишек, которые бежали ко мне. Я попросила их побыть с лошадью, а сама, перейдя по мостик, пришла в село. Собрала несколько мужчин – колхозников, которые перенесли пострадавшую через речку и уложили на подводу. Она была в сознании. Не теряя времени, мы развернулись и поехали в больницу, госпитализировала ее в травматологическое отделение.

Много волнительных моментов пережила я в первый год своей работы, и
мне, определённо нравились и моя работа и люди, окружающиг меня.

Лето в полном разгаре. Обычно, подкрепившись после работы, с верным своим спутником – книгой, шли с Томарой в сад, где у нас с ней замечательное потайное местечко, чтобы отдыхать и загорать.

Однажды, во время такого нашего отдыха, нас напугал шорох и чьи-то шаги. Кто мог пробраться на потайное наше местечко, где мы могли спокойно загорать в купальниках. Однако шаги приближались, и не успели мы одеться, как из-за кустов появилась наша Ольга Кузьминична и следом Петр Медведев с велосипедом. Мы подняли такой визг, что наши незваные гости, замахав руками, отступили назад, дали нам одеться. Натянув сарафаны, мы позвали гостей. Петра я не видела с тех последних школьных дней, как сдали экзамены. Он был слишком весел, все время шутил с бабой Олей и Тамарой. Мне же, как-то было не по-себе и я мало принимала участие в разговорах.
– Да, Тома я совсем забыла сказать, что тебя ждет Елена Никитична (медсестра из терапевтического отделения, где работала Тамара). Разговорилась тут с вами и забыла, зачем пришла. Ну, пойдем, Тома. И они ушли.
 Петр лежал на мягкой траве, на боку, поддерживая рукой голову. Улыбка не сходила с его лица. Был слишком словоохотлив, не дожидаясь ответов, он спрашивал о чем-то, рассказывал всякие новости, случаи из своей жизни. Но его присутствие не радовало меня сегодня и даже тяготила эта его излишняя, казалась, напускная весёлость.
Что изменилось в наших отношениях? –думала я. Почему он здесь?  А он и вида не подавал, что «проплыла» какая то тень, которая помешала нашим прежним, непринужденным,  отношениям. Продолжая шутить,  старался расшевелил меня, заставил смеяться, представив себе Петю, избивающим мальчишку – обидчика, или Петю, налетевшего на велосипеде с горы на избу, и от велосипеда в руках остался только руль, а сам оказался в канаве.
Наверное, мы уже долго сидели на поляне. Последние лучи солнца ложились на верхушки кустов сирени, и я забеспокоилась.
– Петя, ты из дома, или так, мимоходом? Улыбка сошла с его лица.
– Нет, я так, – ответил, задумавшись, – пойдем, покатаемся.
– Нет, Петя,  кататься я не пойду, и, вообще, ты наверное забыл, что
Экзамены мы с тобой уже сдали.
– Но мне хочется побыть здесь, у вас в саду. Здесь так уютно и славно.
Пётр, наконец, встал и мы пошли к дому. Подавая руку на прощание, он сказал:
     – Мне очень жаль, что кончились экзамены, я все равно уговорил бы тебя, готовиться вместе, ну что ж, пока.
Было ощущение, что больше нам не встретиться. Так и случилось.
Ни я ни он  о том не знали.