Публикация Наследие 2025 год

Валентина Душина
stihi.ru/avtor/valentinaok

Валентина Николаевна Филиппова - русский поэт и художник.
Живёт в Казани.

Поют на башнях муэдзины,
С небес нисходит благодать.
А люди ходят в магазины,
Садятся есть, ложатся спать.
Поют на башнях муэдзины,
В небытиё уходит год.
Всё легче деньги и корзины,
И всё прочней небесный свод.

Устояла, не сгинув в веках,
Пусть порой из огня, да в полымя.
Но звенит на заволжских ветрах,
Твоё гордое, тюркское имя.
Казань! Кричит рассудок мой,
Вернулась дочь твоя домой.
Вернулась! На руках сыны,
Хранить печаль твою и сны.
Да, не коснётся век беда,
Я не уеду никуда.
От плит чугунных и дворов,
Соборов и святых отцов.
От голубей у древних стен,
Ведь без тебя всё смрад и тлен.


Внимайте старцы и отроки,
Последние настали сроки.
Во мраке звёзды и аллах,
Покайтесь о часах и днях!
Читал племянник мне хадис,
Летел на землю жёлтый лист.

Вхожу, замирая, в заветную осень,
Черпаю до глуби остуду немую.
И снег ожидая, как явор, как ясень,
Уже не печалюсь, уже не тоскую.


В летнем безветрьи качнулась осока,
В золоте лета мерцает Эллада.
Можно, как Будда, проснувшись до срока,
Выйти в пределы небесного сада.
Ветхозаветное кладбище,
Пророков прах священный в нём.
На плитах солнца плащаница,
Дыханье вечности на всём.


Слова в канву вплетаю плохо,
Но, видно, такова эпоха.
И трудно мне живописать,
Как плачет бог, дитя и мать.
Вот в небе дрон летит не сбитый,
И смотрит в небо не убитый.
Как от беды мне их закрыть,
И в землю эту не зарыть?


Трус умирает в третий, пятый и тысячный раз...
Кто он в руке столетий, Пушкин или Сократ?
Слава его дурманит, горн ли его зовёт?
Трус, как песчинка канет, предавший свой народ!
Женщина ждёт ребёнка, тянет его к лучам,
Плачьте по не рожденным, плачьте не по мощам.

     Огоньки

Троились в отблеске иконом,
Всходили струйками дымы.
И колыхались, словно, пели,
О днях немых слепой зимы.

А город плыл сродни Нимрода,
В январских, затяжных дождях.
Скользить и падать, что за мода,
И дуть на ранки на руках?


Не пели мне асанну трубы,
В разгаре северной зимы.
Не целовали губы руки,
Друг друга не узнали мы.
Плутая в сумраке знакомом,
В обвалах замяти и тьмы.
В глухом пространстве
                заоконном,
Друг друга не узнали мы.


До утра холодной ночи,
В окружении волхвов,
Месяц жёлтый смотрит в очи
Перелесков и холмов.
Ветер ели чуть колышет,
Оглушает тишина.
Бог в пространстве свитки пишет,
От зари и до темна.

Женщину предают с улыбкой,
Короток её век.
Женщину спящую рядом с зыбкой,
Не размыкающей век.
Женщину схожею с лёгкой тенью,
Так невесом её шаг.
Женщину преданную забвению,
С сердцем стучащим в такт.


Дыханье Бога в алтаре,
Спокойно спит ребёнок,
Как ангел светлый на заре,
Средь облаков-пелёнок.
Может к счастью, пусть поневоле,
Только стала я твоей долей.
Только стала радостью-пеньем,
Нескончаемым стихотвореньем.


С небес летит последняя звезда,
Сижу я, обхватив рукой колени.
Так сладко слушать песенку дрозда,
Весенним утром в зарослях сирени.
Ну-ка встану, пройдусь в полный рост,
Мчаться годы, ей-ей, не беда.
Там, где в травах насвистывал дрозд,
Бесприютно шумит лебеда.
Всё былое, как птица в горсти,
Улетела, не след горевать...
Осень жизни и разум в чести,
Мне-ль об этом не ведать, не знать!


Я проклятий не боюсь, боль скрывая веселюсь,
Эх, ма, эх, ма, разберусь во всём сама.
Говорила мне свекровь, у тебя шальная кровь...
Нрав весёлый ей не в радость, у меня ж не муж,
а жалость!
Эх, ма, эх, ма, разберусь во всём сама.
Жизнь закружит в хороводе, муж глядит ребёнка
вроде.
Я кручусь, кручусь, кручусь, то-то вволю веселюсь!
Эхма, эх, ма, заберусь во всём сама.


Вековая сосна, её раны затянет живицей,
На сибирском морозе колючем стоять, каменеть.
Прилетит и присядет глухарь удивительной птицей,
На макушку её, бормотать что-то станет, как петь.
Вот и я бормочу, провожая печальную осень,
Что осыпала золото веток в сухую траву.
Низко стелется стланик, снегов свежевыпавших
проседь,
Я увижу проснувшись на мхах и камнях поутру.


Снега Якутию сковали,
Морозом крепким спёрты дали.
Камлая в бубен бьёт шаман,
Стирая меж мирами грань.
Ядрёно вечности дыханье,
Не разобрать слова, жужжанье.
Юлою вертится шаман,
Богов велик небесный клан.