Глава 19. Матрена королева пыжиков

       Пашка с детства любил какао. Пристрастился к нему и Шиш. Когда одному из них становилось грустно или зябко, заваривали его на молоке от коровы Зорьки, любимице кота. Раз в неделю они непременно отправлялись в деревню к родителям. Для Шиша это был настоящий праздник. Парное молочко, сметана, сырники из творога… О! Желточки от куриных яиц! И после таких деликатесов упрекать кота в пренебрежении к своим обязанностям просто глупо! Какие мыши?! Зачем их ловить? Соседские котяры этих крошек не только ловили, но и – страшно сказать – ели! Какое неслыханное живодерство! Но вот за кем любил гоняться Шиш по двору, так это за курами! Вы когда-нибудь наблюдали, как бегают куры? Обхохочешься! Задрав подол. Нет, куры не носят ничего такого, чтобы иметь этот самый подол, но вот мерещится-то именно подол и именно задранный! А индюки?! Если Шишу хотелось перекинуться с кем парой слов, то спешил к сараю. За сараем находился обтянутый сеткой-рабицей, индюшатник. Разговаривать эти забавные дутики начинали все и сразу. Как можно? Выходит, если говорят хором, стало быть, и думают хором? Для Шиша этот парадокс являлся темой глубоких размышлений на досуге.
       – Паша, почему индюки отвечают мне единым залпом? – как-то поинтересовался кот у друга.
       – Заведено у них так. Отстань.
       – Неужели тебе не интересен этот феномен?! – удивлялся Шиш. – Я вот предполагаю, что причиной тут является отсутствие индивидуальности. И откуда им, имярекам, знать, к кому именно обращаются в данный момент?!
       – А куры?
       – Сравнил! Курам вообще разговоры до хвоста! Знаешь, я вот одному индюку имя дал, так он стал громче всех мне отвечать. Или мне кажется… Да, загадка!
       – В чем загадка? – удивленно поинтересовался Пашка.
       – Как индюки думают – вот в чем! – с вызовом ответил Шиш.
       Странно, но Пашка не знал, как думают индюки и думают ли вообще.
       – Спроси у Кары. Вороны тоже умеют хором говорить.
       – Ты прав. В этом что-то есть!
       Но сегодня Пашка и Шиш были на квартире. Паша сидел за компьютером, его руки виртуозно «играли» на клавиатуре. Шиш невольно засмотрелся на это увлекающее действо и в какой-то момент ему даже послышалась музыка. За окном нет-нет да мелькнет одинокий лист, сдавшийся, наконец, суровой осени. Похолодало резко, небо стало свинцовым. Зима близко. Кот зевнул и отвернулся от окна.
       – Паш, сделай какао, что ли, – попросил Шиш друга.
       – Подожди, Шиш! Оркестр, туш! Щелкунчик правит бал!
       Пашка торжественно ударил по большой клавише, потянулся и пошел на кухню заваривать какао.
Не прошло и десяти минут, как в дверь настойчиво начали стучать.
       – Открыто! – крикнул недовольно Шиш.
       Дверь резко распахнулась и в квартиру ввалились вооруженные люди в шлемах. Из кухни вышел Паша с ковшиком горячего молока.
       – На всех какао не хватит, – предупредил он гостей. – Но могу предложить чаю.
       Один из вояк вышел вперед и растерянно дослушав шипение в наушниках, вежливо пригласил хозяина проследовать за ними в Центр.
       – Безобразие! Сколько грязи нанесли! Ботинки трудно было снять?! – возмутился кот.
       Бойцы ошеломленно смотрели на говорящего кота.
       – Шиш, не волнуйся. Я скоро, – сказал Пашка, на ходу набрасывая курточку с эмблемой смеющегося Щелкунчика.
       Он много был наслышан об убранстве резиденции Королевы пыжиков, но действительность оказалась куда абсурднее, чем представлялась. Прежде, чем добраться до приемной Палаты, его вели через длинные, неприятно гудящие роем процессоров, коридоры. Сама же Палата напомнила Пашке огромный бар. Стойки, диваны, кресла, столики, опять стойки. Серые цвета алюминия и стекла отражали оттенки такого же алюминиевого холодного неба за окном. Огромная центральная стена была увешана мониторами, большими экранами, под которыми стоял диван, больше похожий на топчан-лежбище, покрытый тигровыми шкурами, атласными подушками, пледами, чашами, блюдами и живыми собаками. Собак было три, но каких! Три чудища настороженно наблюдали за приближением человека с запахом кота. Кажется, это были ротвейлеры. Недалеко от лежбища, на кресле, полулежа, сидела бритая девица, довольно симпатичная, но странная. Она подергивала часто головой и беспричинно хихикала. Не по размеру большая фланелевая рубаха скрывала худенькое тельце девушки вместе с кистями рук и когда она потянулась за стаканом, стоящем на столике, рукава не позволили ей взять его. Она опять захихикала.
       Бойцы подвели Пашу к «бритой». Та махнула в их сторону пустым рукавом.
       – Свободны!
       Бойцы ушли. Минуту они молча разглядывали друг друга.
       – Ты знаешь, кто я? – наконец, прервала молчанку девица.
       – Догадываюсь, но представлял иначе, – признался Пашка.
       – Старше? Страшнее?
       – Наверное, да.
       «Бритая» довольно рассмеялась.
       – Ты угадал! Я – Матрена. А ты именно такой, каким я тебя и представила – мальчишка!
       Пашка уже не понимал: смеется она или всхлипывает.
       – Знаешь, мальчишка! – прошипела Королева, – Я тебя на куски разорву!
       Матрена свистнула. Ротвейлеры сорвались с топчана одновременно. На Пашу летели три свирепые туши собачьей злости. Он невольно зажмурил глаза. Достигнув своей цели, псы начали остервенело и поскуливая лизать Пашкины руки. Один из них встал лапами на грудь и повалил его на пол. Ротвейлеры добрались до лица. Пашка смеялся.
       – Неужели ты и собак перекроила?! Зачем?! – сквозь смех спросил он у побледневшей Матрены.
       Королева прижала болтающиеся пустые рукава рубахи к груди и страшно завизжала.
       – Вор! Верни мне мой мир!
       Теперь она точно плакала. Горько-горько. Ротвейлеры окружили Матрену и начали выть. Протяжно, тоскливо...