***

За окном туман, туман беды.
На душе туман, туман печали.
И народ в туманном замешательстве,
будто веру потеряв в бокале,
погружён во мрак белиберды
непоняток и догадок, как игрок балды,
озадачен вскликами, куда идти…
И не знает, где свой путь найти
в столь недоуменных обстоятельствах
и позоре неожиданных предательств...
Но границы у тумана есть.
И к полудню он иссякнет весь.
Прояснятся так тревожащие дали,
люди вскинут плечи в вертикали
вопрошаний о какой-то перспективе, что ли,
будто доджи в утлой, но своей гондоле,
растерявшиеся по каналам —
неприкаянной и плачущей Венеции,
погружённой в морок ароматов горьких специй,
как в обманный вкус добавок малых…
И тогда, прозрев иль спятив зрением,
вопреки нагроможденью наваждений,
засмеётся, запоёт, зашутит
наш непредсказуемый народ
в ожиданье благодати Света,
как душа небитого поэта,
и, раздвинув затуманенные тени,
и, порвав границы жуткой мути,
одолев проклятые ступени,
беспрепятственно пойдёт вперёд —
только лишь во след ему глядите, —
мир провидя не в браваде, в правде,
как в необработанном граните,
о своей всенепременнейшей победе,
знаменуемой кимвалов медью,
дабы новой жизни выстроить оплот.