***

Эвхологический триптих.

I
И вдруг оглушительный глас:
«А кто ты?» —
И мозг от такого вопроса взорвался,
подобно тому как в пустыне
негаданно смерч обозначил,
насколько ничтожен счастливый оазис.
«Да, кто ты?» —
И жар пламенеющего сознанья
пред голою правдой сего обращенья
вскипел, окатанный вдруг ледяною водою.
«Я!?…»
«Боже и Господи сил!
Я здесь, я с Тобою
и с Родиною моей.
Тебе — неключимый я раб,
а ей — нерадивый слуга…»

II
«Да ладно! Неужто?…
Я — раб!?
Да так ли?
А что же, кому, да и как работАл я!?
И правда ль, уверен я,
будто усилья мои кому-то нужны,
а для кого-то и в радость!?
Слуга!?
Да разве служил я на совесть
и с полною самоотдачей,
забывши о плате достойной
за собственный труд?!
Я!?...
Боже и Господи сил!...» —
Так ураган,
с ревущим неистовством вдруг всё разрушив
и умчавшись нежданно куда-то,
за собою затем
тишину громогласную оставляет,
скелет уничтоженной жизни,
мертвящие тени дворцов
и слепящую мглу…
«Да…» — обратившись в себя
и себя самого напрягая к ответу,
я обмер, не имея ни мыслей, ни слов
для своего оправданья на эти
меня в немоту
опрокинувшие вопросы.

III
«Боже и Господи сил!
Как я ничтожен перед Тобою,
Боже и Господи сил!
Но я же ведь Твой…
И Ты, несомненно, конечно же, помнишь,
как безжалостно и бездумно
Тобою возделанный сад
разрушил Твой сын,
нерадивый и блудный,
и как же неимоверно
огорячилось сердце Твое,
когда вновь
он в обьятьях Твоих оказался?…
Боже и Господи сил!
Прими и меня,
дерзающего бунтовать, уходить
и вновь возвращаться,
просить, сомневаться, не верить!
Я тоже ведь Твой,
наследник невзгод
всех предков моих,
мне Родину завещавших,
их безрассудности,
трусости и безволья,
их хитроумства и лени…
И их героической стойкости,
способности к жертве за правду
и к радости неодолимой
хотя бы от тени последней…
Вот, я пред Тобою…»