Крушение роман в стихах - Глава третья

Внимание - Глава третья не является самостоятельным произведением! Сначала рекомендуется прочитать Крушение роман в стихах - Вступление, пролог и Глава первая и глава вторая.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«В этот ужасный, роковой год несчастье за несчастьем настойчиво и безжалостно сыпались на Мерцалова и его семью».
Александр Куприн. «Чудесный доктор».

I
- «Где пропадал?» – «Лежал в больнице;
Ангина, но я жив, здоров.
Неделю мне пришлось лечиться,
И слушать я теперь готов
Истории той продолженье;
Эх, сколько надо вдохновенья,
Из прозы чтобы нужный стих
Создать, не хватит сил моих».
-«Ты как-нибудь уж постарайся
И разводи костёр скорей».
На это я ответил ей:
«А ты мне всё-таки признайся,
Правдив насколько твой рассказ?»
-«О том узнаешь ты сейчас.
 
II
Дюма,* Гюго,* Дрюон,* Сальгари,*
Скотт,* Сабатини,* Купер,* Рид*
Тебе б наверняка солгали,
Сказав, что их истории
Правдивые на сто процентов;
Сюжет всегда украшен чем-то.
Ярка реальность не у всех;
Кто фабулу* сильней  закрутит,
Героя своего введёт,
Поверь мне, только идиот
От правды жизни не отступит,
Но хроникой все назовут,
А не романом его труд».

III
- «Я всё прекрасно понимаю,
Скучна реальность наша, что ж,
Но хоть насколько, я узнаю,
Тобою сказанное ложь».
- «Боюсь, но на вопрос твой этот
Я не смогу тебе ответить,
Ибо не знаю я сама,
Что правда здесь, а что обман.
Во что поверить ты не можешь,
Так вымыслом то назови;
Теперь же слушай до зари,
Что было дальше». – «Ну и что же?»
- «Ты помнишь, выжил Карл». – «Да ну!
Я, кажется, тогда уснул».

IV
Как обещал вам в тридцать третьем
Осмысленном наборе строк,*
Я опущу в беседе этой
Истории большой кусок,
И не предстанут перед нами
Любовных тысячи признаний:
Ганс жил Мари, он ей дышал
И с именем тем засыпал -
Нет этому в романе места.
Мари покамест, наконец,
Дала согласье под венец
Пойти  - и вот она – невеста.
У храма собрался народ,
Тут я прерву романа ход.
 
V
То критик мой, зевая сонно,
Сейчас вдруг у меня спросил:
«Ведь есть во Франции Сорбонна,*
Чем Оксфорд девушку пленил?»
-«С тобой, мой друг,  шутить опасно,
И вижу я, что не напрасно
Вопрос ты этот задал мне, 
Но ты зеваешь и о сне
Мечтаешь, что за беспокойство.
Я объясню: она была
Нет, не французского посла,
А так кого-то из посольства
Единственной дочуркой, что ж
Теперь ты, думаю, уснёшь.
 
VI
Невеста в белоснежном платье
Букет, шлейф за спиной, фата;
Да много времени потратить
Пришлось, чтоб эта красота
На божий свет смогла явиться,
И Ганс забыл, что утопиться
Когда-то в Темзе он хотел,
Как хорошо, что не успел.
Священник начинает действо;
Я ж в окончании стиха
Взгляд обращу на жениха;
(И тут вам никуда не деться)
Он главный, выбор был такой,
Романа моего герой. 
 
VII
Высок, хорош собой и статен,
Достиг уж двадцати двух лет,
Чертами небольшими, кстати,
Сейчас дополню я портрет.
Скажу я, например, во-первых,
Что Ганс имел стальные нервы,
Был до того невозмутим,
Что ты хоть тресни перед ним,
Свои он чувства не покажет;
Помочь друзьям – само собой,
В тупик попавшим, он порой,
Как нужно поступить подскажет.
Поэтому, скажу вам, он
Всегда друзьями окружён.

VIII
Теперь я опишу подробно
Лицо героя моего,
Начну со взгляда, он  подобно
Стреле Амура всякого
Сражал, потом он  будто резал,
Калёным  прожигал  железом.
Как будто строгий прокурор
Тебе выносит приговор.
Поймав его взгляд, начинаешь
В душе своей осознавать,
Что в чём-то ты  был виноват,
Но постепенно понимаешь,
Сейчас Ганс погружен в себя
И смотрит вдаль он сквозь тебя.

IX
Однажды Клаус сына в спальне
Застал за чтением стихов;
Луны свет проникал сквозь ставни,
Был приговор отца суров-
Он произнёс как можно строже:
«Тебе читать стихи негоже,
Романтиком ты, может, стал?»
И тут сыновний взгляд поймал
И, что случилось с ним, гадая,
Тогда он прошептать лишь смог:
«Испортишь зрение, сынок».
Глаза платочком протирая
От набежавших было слёз,
А утром Шиллера принёс.
    
X
Скажу, что Ганса в самом  деле
Стихи пленяли только тем,
Как автор ямбом иль хореем*
Слова бездушные совсем,
Идеей движимый иль смыслом,
Полёт фантазии и мысли
Так ловко всё соединял
И словно чем-то опьянял.
Обычный слог, пустая фраза,
Поэта за душу задев,
Легко читалось, нараспев,
И так что видно было сразу -
Мол, автор, кто бы ни был, он
Искусством дивным наделён.

XI
И наш герой решил проверить,
Насколько дар присущ ему.
И в то Ганс был готов поверить -
Две строчки удались ему.
Но дальше дело, вот занятно,
У Ганса не пошло, «занятьем
Глупейшим» он стихи назвал
И с рифмоплетством  завязал,
Решив, что, видно он – прагматик.
Освоил магию числа,
И бесконечная хвала
«Великолепный математик»
Неслась обычно Гансу вслед;
Он всех умней, что ж спору нет.

XII
Что Ганс довольно умный малый,
Я в первой части говорил,
Но время описать настало
Мне внешность парня в меру сил
Овал лица предельно ровен,
Густые волосы и брови,
Под ними пара серых глаз
На мир наш смотрят и на нас
Шатен, нос с небольшой горбинкой,
Две тонкие полоски губ.
Пусть мой портрет немного груб,
Кто будет рисовать картинки:
Ганс выглядел на тот момент,
Как чеховский интеллигент.
               
XIII
В моём романе мало места,
Себе позволю всё же я
Немного описать невесту,
Хоть и потрачу время зря,
А почему, узнаем позже.
Лицо невесты было схоже
С лицом (сравнить бы с кем точней);
Журнал открою помодней,
Страницы не спеша листая,
Увы, такого нет  лица;
Закрою тот журнал в сердцах,
Но как решить проблему, знаю
Представь себе, попробуй, ты,
Читатель, девушку мечты.
 
XIV
- «Хорош портрет!» – «А что плохого?
Я образ девушки создал,
Пусть нет его, как такового,
Я все достоинства собрал,
Убрал почти все недостатки».
Мой критик продолжал нападки:
«Пусть не художник ты, поэт,
Но нереален твой  портрет».
- «А ты, мой друг, уже проснулся».
- «Я никакой тебе не друг,
Все недостатки  отберу».
Ему в ответ я  улыбнулся:
«Я написал то, что хотел,
Так Ганс на девушку смотрел.
 
XV
Мне всё равно, что ты мне скажешь,
Объект любви той роковой
Пусть глупо, необычно даже
Представил я перед тобой.
Красивы девушки в журналах,
Что с мыслью об оригиналах
Живёшь, ложишься ночью спать,               
Любая хочет ими стать.
В них нет ни одного изъяна
И недостатков нет у них.
В моём романе нет таких,
Не знал же Пушкин, что Татьяна,
Чей  образ дик и молчалив,
Так схожа будет с Тайлер Лив.*
 
XVI
К повествованию романа
Однако снова я вернусь,
Окину взором стены храма
И больше прерывать, клянусь,
Не буду этого сюжета:
Толпа вся празднично одета;
Посол французский мосье Жак
Надел свой самый лучший фрак,
Родители слёз умиленья
Уже не в силах сдерживать,
Где ж жениха отец и мать
Среди того столпотворенья?
На свадьбу сына и Мари
Они явиться не смогли.
    
XVII
Агнесса сильно заболела,
И Ганс уже хотел прервать
Приготовленья, но велела
Того не делать его мать.
С отцовского благословенья,
Продолжил Ганс приготовленья,
Их завершил он к сентябрю,
И вот с невестой к алтарю
Идёт; чуть-чуть левей взгляните–
Одетый в новенький костюм
Стоит, и как всегда, угрюм
Уродливый телохранитель.
Хоть повод радоваться есть–
Нет Клауса сегодня здесь.

XVIII
Он Гансу близок стал довольно,
Его тот в тайны посвящал
И тем садовника невольно
К родному дому приобщал.
- «Но Карл ведь там уже работал», -
Мне возразить посмеет кто-то.
- «И он желанием горел
Вернуться, а ещё хотел
Подняться на утёс Расплаты,
Но не один туда пойдёт,
Он Клауса с собой возьмёт
И скинет в пропасть, как когда-то
Вниз соскользнул с обрыва Карл
И так серьёзно пострадал.
 
XIX
А в голове немым вопросом
Терзал его объект один,
Как Герман там, наверно, взрослый,
Пусть не родной, а всё же сын.
Шестнадцать лет уж миновало,
И Ганса одного не стало,
Я сам ужасно постарел,
Пред ним скрываться – мой удел.
И как жена, нет, я не буду
О ней грустить и вспоминать,
Она мне жизнь смогла сломать,
Будь проклят день, когда Гертруду
Я встретил на своём пути,
Но лучшей, видно, не найти.
   
XX
И снова сердце защемило,
А правильно ль я поступил.
Опять Гертруды образ милый
Перед глазами встал, нет сил
Терпеть подобные мученья
И нет от них, увы, спасенья,
Но почему, Гертруда, я
Люблю, люблю одну тебя.
Я помню, как тебя я встретил,
И, как взглянув в твои глаза,
Я о любви своей сказал.
Казалось никого на свете
Прекрасней и дороже нет,
Ведь я услышал «да» в ответ.

XXI
Вот завершается венчанье,
А Карл был в мыслях далеко.
- «Где ты, мой друг?» – вдруг замечанье
Вмиг в чувства привело его.
Старик на что лишь вздрогнул нервно,
Был мыслей ход внезапно прерван.
- «Карл, я тебя не узнаю!»
- «Я вспомнил молодость свою».
0тветом Ганс обескуражен:
«Я знаю, что ты молод был
И тоже девушек любил,
Ты позже мне о том расскажешь.
И хоть на свадьбе на моей
Будь чуточку повеселей».
 
XXII
- «Нет, Ганс, ты не ничего не знаешь,
А если б знал, кто я такой,
Рукой, Мари что обнимаешь,
Ты б задушил меня легко.
Гертруда, как ты там, одна ли,
Друг другу мы чужими стали,
И не подумаешь ты уж,
Что, мол, калека тот твой муж.
Когда увидимся с тобою,
Осталось год мне потерпеть,
Ведь я теперь страшней, чем смерть, -
Так мысли длинной чередою
Объяли снова старика. –
Я буду мстить, живу пока».

XXIII
Но скрою лондонским туманом
От вас я мыслей Карла ход
И действие сего романа
Перенесу на год вперёд.
Учиться пять недель осталось,
А Ганс сдержать не в силах радость -
Вернётся скоро он в свой дом
С дипломом, а ещё отцом.
Мари теперь не до ученья,
Её раздувшийся живот
Уже покоя не даёт,
Когда ж конец тому мученью
Придёт, и Ганс в тот день иль ночь
Получит сына или дочь.

               
XXIV
Покамест мы завод близ Вены,
Что у семьи был, навестим,
Ведь год в Европе предвоенный,*
Но что случилось нынче с ним:
Станки без дела проржавели,
А по цехам лишь ветер веет,
Как Ганс завод свой не берёг,
Всё промотать успел сынок.
И от отцовского наследства
Нет больше пользы никакой,
И он махнул на всё рукой.
С тех пор стал Клаус жить по средствам,
А в довершение всего
Сын денег просит у него.
 
XXV
В могиле б Ганс перевернулся,
Узнав во что его завод
Вдруг после смерти обернулся,
Хоть минул только третий год.
Он отчитал бы грубо сына:
«За что убил я дворянина?
И тяжкий грех на душу взял,
Чтоб ветер по цехам гулял?»
А сын лепечет в оправданье:
«Как умер ты, так кувырком
Пошло всё на заводе том.
За что такое наказанье?
Быть может, ты, когда убил,
Тем самым Бога прогневил.

XXVI
Как вывернулся, право слово,
Я сам того не ожидал,
Вопрос услышал и, готово,
Отцу он объясненье дал.
То был ответ душе пропащей,
Во рту ж, увы, не будет слаще,
Ты сколько «сахар» не тверди,
Что Клауса ждёт впереди?
Хотя, скажу, довольно много
Оставил сыну Ганс монет;
Пройдёт ещё немало лет,
Когда однажды на пороге
Увидят на свою беду
Старуху дряхлую – нужду.

XXVII
С женой Агнессой всё в порядке,
И лишь страх смерти отошёл,
То начала писать в тетрадке:
Как жить на свете хорошо,
Как дождь хорош, луна прекрасна,
Как летом светит солнце ясно,
Как свет блажен, блаженна тьма,
И Клаус верил, что с ума
Сошла жена после болезни.
Он не перечил ей ни в чём,
Она ж стояла на своём
Мол, ей теперь гулять полезно
И, обходя однажды сад,
Сказала: «Здесь зарыт был клад!»

XXVIII
К всему внимательна безмерно,
Как были наши предки встарь,
Разглядывая непременно
Любой цветок иль божью тварь,
Она во всём смысл находила
И часто так в саду бродила,
Что, как подумать вы могли
На колышек из-под земли
Торчащий, вечером наткнулась,
Пометив место то платком,
Сад обойдя, вернулась в дом.
Агнесса утром лишь проснулась,
Пошла, где колышек был вбит
В то веря, что здесь клад зарыт.
 
XXIX
Жене особо не переча,
Ей Клаус выделил двух слуг.
«Копать, пока не будет вечер» -
Таков приказ пронзил их слух.
Вонзая в землю штык лениво,
Сказал один: «Вот будет диво
Коль клад мы всё-таки найдём»
- «Быстрее потом изойдём,
Земли курган насыпав, прежде
Чем здесь монетку хоть одну
Отыщем мы сейчас». – «Да ну!»
- «Жди вечера, оставь надежду,
Как каждый, кто вступает в Ад».
Уперся штык во что-то. – «Клад!»

XXX               
Те слуги аж похолодели,
Во что же вдруг уперся штык?
- «Но кто зарыл клад в самом деле?»
- «Копай, а то смотрю язык
Твой лишь работает исправно».
- «А ты представь, вот будет славно,
Коль мы, я так скажу тебе,
Монет по горстке при себе
Оставим, скажем, за работу,
Возьмём штук сорок на двоих».
- «Сначала выкопай ты их,
Потом посмотрим, вдруг здесь кто-то
Уже узнал про наш делёж».
- «С тем я расправлюсь, дай мне нож?»
 
XXXI
Руками, выгребая горсти
Земли, они смогли достать:
Ключицу, две берцовых кости
И пуговиц златых штук пять.
Потом ещё одну ключицу,
Вот череп должен появиться,
Копнули глубже на чуток,
И он на свет явиться смог.
«Pour Yorick,*- вдруг сказал и вздрогнул
Один из слуг. – Кем он был?
Кто здесь его похоронил?»
И тут он бросил взгляд голодный
На пуговицы, но едва
Делилось ровно пять на два.
   
XXXII
И слуги молотить друг друга
Нещадно стали, сил своих
Не экономя, в яме ругань
Слышна, но тут прервали их.
Агнесса глаз со слуг не сводит:
«Что здесь, скажите, происходит?»
Один в ответ лишь промычал,
Другой и вовсе промолчал,
Как будто сговорились снова.
Про кости внятно объяснить
Не смог никто, похоронить
Решили их, друзья ж не слова
О злате, слух был средь людей:
Дрались они из-за костей.

XXXIII
- «Он так и будем безымянным
Твой дворянин?» – такой вопрос
Задал мне критик окаянный.
В ответ ему я произнёс:
«Скажу тебе я, если честно, 
Его мне имя неизвестно.
Мне так старуха, например,
Всё «дворянин» да «офицер»
О том герое говорила.
Я по любому мог назвать
Его, но не приучен врать,
Как звать его, она забыла,
Ведь всё же согласись со мной
Второстепенный он герой».
 
XXXIV
Однако возвратимся в Лондон
Ганс не отходит от Мари,
Она же с нетерпеньем родов
Ждёт от зари и до зари.
Себе Ганс не находит места -
То разговор заводит с тестем,
От всех стоит что в стороне,
То возвращается к жене.
Мари так тихо и спокойно
Ему сказала: «Милый мой,
Дай мне сейчас побыть одной».
И Ганс выходит из покоев,
Оттуда ж крики донеслись.
Крепись, Ганс схватки начались.
 
               
XXXV
«О, Господи, скажи, когда же
Её мученья прекратишь,
Пусть их ценой и будет даже
На свет явившийся малыш.
Она тех мук не заслужила,
Мари ведь так тебя молила,
Чтоб подарил ты нам дитя,
И я прошу, прошу тебя,
За все грехи прошу прощенья.
Я в милосердии твоём
Уверен», -  вдруг сказалось в нём
Бессонной ночи напряженье,
Тут опустился в кресло он
И погрузился в первый сон.
 
XXXVI
С его пока же позволенья
Я оду прочитаю сном,
Скажу точнее, сновиденьем,
Что по ночам приходят к нам.
В них что угодно воплотиться,
Возможны чудеса, и спиться
Нам сладко, если сон иной
Сродни с заветною мечтой.
Малыш в кроватке и дед старый,
Все мы, покамест крепко спим,
Всегда подвластны сном своим,
Но иногда средь них кошмары
Опутывают ночью нас,
И вскакиваем мы в тот час.
 
XXXVII
А вам, наверно, интересно,
Каким же Ганс объят  был сном.
Мне, разумеется, известно
Со слов старухиных о том,
Как догадаться вы сумели,
Тот сон – секрет Полишинеля.*
О чём мечтаем, то во снах:
Держал он сына на руках.
Тут голоса сквозь сон услышал,
Глаза открыл он и зевнул:
«Я от усталости уснул».
И оглянувшись еле слышно
Спросил у тестя: «Как дела?»
-«Мари… при родах умерла».

XXXVIII
-«Что – что? Да быть того не может? –
Усталость сняло, как рукой. -
Подверг нас, Господи, за что же
Несправедливости такой.
А как ребёнок?» – «Тоже мёртвый»
И Ганс, держась доселе твёрдо,
Упал, его пробила дрожь.
-«Нет, я не верю, это ложь,
Что будто бы Мари не стало.
Решили разыграть меня,
Сейчас Мари увижу я».
Лицо накрыто покрывалом,
Она недвижимо лежит;
Мари, казалось, просто спит.
      
XXXIX
«Проснись!» – сорвал несчастный грубо
Покров, скрывающий лицо
И целовать её стал в губы,
Но понял он, что с мертвецом,
С остывшим телом целовался,
И вопль отчаянья раздался:
«Меня, за что ты, боже, так,
Теперь ты мой главнейший враг».
От слов таких тесть ужаснулся:
«Ты всуе бога не кори,
Господь забрал к себе Мари…»
К нему Ганс быстро обернулся;
Безумный блеск стоял в глазах,
Упала на пол с них слеза.

XL
- «А что мне нужно «Аллилуйя»
Сейчас петь, так по – твоему.
И не твердить о боге всуе?
Зачем она нужна ему.
Нет в моей жизни больше смысла».
В тот день от глаз людских он скрылся –
Был в баре, там поверьте мне,
Топил Ганс горести в вине.
Но никуда от них не деться,
Не заглушить потери  боль.
- «Эй, друг, случилось что с тобой?»
«Представь себе, как – будто сердце
Вдруг вырвали в груди твоей.
Бармен, ещё вина налей».
 
XLI
На сей, увы, печальной ноте
Прерву я снова свой роман,
Вы от сюжета отдохнёте,
Я ж вереницу разных стран
Сменю посёлком сердцу милым;
Дальнейшее происходило
Там где-то средь альпийских гор,
Туда направим мы свой взор.
Теперь же нам пора прощаться
До той поры, покамест я
Представлю вам, мои друзья,
Четвёртую главу, остаться
Хотел бы, но свои права
Диктует новая глава.

Примечания - «Дюма…» - Александр Дюма – великий французский писатель.
             «Гюго…» -Виктор Гюго - великий французский писатель.
             «Дрюон…» –Морис Дрюон – известный французский писатель.
             «Сальгари…»–Эмилио Сальгари – известный итальянский писатель.
             «Скотт…»–Вальтер Скотт – известный английский писатель.
             «Сабатини…» –Рафаель Сабатини - известный английский писатель.
             «Купер…» – Джеймс Фенимор Купер - известный американский писатель.
             «Рид…» –Майн Рид - - известный американский писатель.
             «фабулу…» – фабула – сюжетная линия произведения
             «наборе строк…» – в то время я не знал, что это называется строфой.
             «Сорбонна…» – Сорбонна – один из известнейших университетов Франции.
             «ямбом иль хореем…» – Ямб, хорей – двусложные формы стихосложения.
             «Тайлер Лив…»– Лив Тайлер – американская актриса, исполнившая роль Татьяны Лариной в английской версии «Евгения Онегина».
             «год в Европе  предвоенный…» – на дворе 1935г. до войны в Испании ровно год.
             «pour Yorick…»(англ.) (пур ёрик) – бедный Ёрик – известная фраза из произведения У. Шекспира «Гамлет».
             «секрет Полишинеля…» – тайна известная многим.