Венеция в творчестве А. Крючковой. Л. Кузьминская

Книга известной московской поэтессы Александры Крючковой включает в себя множество интересных стихотворений, достойных внимания, однако, на мой взгляд, особо следует отметить стихи о Венеции.

Венеция — один из любимых городов Александры Крючковой, о чём она говорила на страницах своих романов из серии «Игра в Иную Реальность», в частности, Венеция является практически самостоятельным персонажем в романе «Ангел-Хранитель», в который включены и стихи о Венеции. Александра неоднократно бывала в Венеции — и в командировках по работе, и с творческими выступлениями.

« — Я только что оттуда из командировки, — продолжая разглядывать картины, вздыхаю я. — Мой самый любимый город. Я часто езжу в Венецию. И по работе. И сама по себе. В этом городе есть нечто магическое, что заставляет меня возвращаться.»

(А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель», ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»)

Важнейшая для автора поездка, описанная в романе «Ангел-Хранитель», состоялась в марте 2012 года — это была выездная экскурсия из миланской Школы Букеровских Лауреатов, где Александра проходила семинар по курсу поэзии у Евгения Рейна (друга Иосифа Бродского). Вместе с Евгением Борисовичем Рейном семинаристы посетили и могилу И. А. Бродского на кладбище Сан-Микеле (Б. Б. Михин: «Ангелы и звёзды: М. Цветаева, Е. Рейн и А. Крючкова», «Зарубежные записки» №1 (27), 2022).

«Вокруг меня — надгробия. Я подхожу к одному из них и читаю: «Иосиф Бродский»… Как я оказалась в Венеции? Что я здесь делаю? Наверное, я — во сне?.. Издалека доносятся чьи-то голоса, они зовут меня — я догоняю их и… вдруг с радостью вспоминаю: я же здесь с группой писателей и поэтов, на семинарах Евгения Борисовича Рейна и Виктора Ерофеева! Ко мне подходит поэт и историк Дмитрий Немельштейн:

— Сашунь, не грусти! У тебя всё получится!

Я не сплю! Да! Точно! Он назвал меня моим земным именем! Мы приехали сюда на экскурсию по местам Бродского! Память возвращается, я постепенно вспоминаю, как мы выехали из Милана на автобусе, как добрались до причала Сан-Марко, а потом на катере — до острова-кладбища Сан-Микеле.»

(А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель», ч. 3. «Семь секунд», глава 3. «Лабиринт подсознания»)

У итальянцев есть примета — в Венецию нельзя приезжать с любимым человеком, в противном случае после поездки вы по той или иной причине расстанетесь.

« — В Венецию надо ехать с любимым человеком!

— Я тоже так думала. Но итальянец, директор фабрики, с которым мы общаемся по работе, сказал, что Венеция считается в Италии несчастливым городом для влюблённых, приносящим вечную разлуку. Он привёл примеры из собственной жизни и жизни его друзей, когда после поездки расторгались помолвки, а одна девушка вообще умерла!

— Наверное, Венеция поэтому и плачет!»

(А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель», ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»)

Возможно, именно поэтому Венеция предстаёт в стихах Крючковой — городом призраков, а в прозе — «театральной сценой с картонными декорациями», где даже «Луна на Небе — картонная», да и отражается она в «картонной воде».

«Венеция — мистический город, поездка в который вместе с любимым человеком, по преданию итальянцев, грозит вечной разлукой, предстаёт в романе зловещим чёрным городом, оплакивающим призраков. Сильное впечатление производит описание автором картонной Луны в небе и её картонное же отражение в картонной (!) воде — как погружение в сумасшествие в тот момент, когда ты сам переживаешь чувства главной героини и осознаёшь смещение граней в собственной голове.»

(Т. Трубникова о романе А. Крючковой «Ангел-Хранитель»: «Ангелы-Хранители существуют», газета «Литературные известия» №11—12 (197—198), 2021)

« — Что это? — невольно вырывается у меня.

— Я рисую, — смущённо произносит композитор.

На полках у окна — картины. Их много. На них на всех — чёрный город. Чёрные дома. Маленькие слепые окна. Серый Туман. Полная Луна… Это город, который до боли мне знаком. Мой любимый город. Город-на-Воде. Но на картинах он выглядит совершенно «картонным», как декорации на сцене… Искусственным… Пугающим… Зловещим…

— А ты был в Венеции?! — удивляюсь я.

— Нет, никогда…

— А почему она чёрная?

— Может быть, она… плачет?»

(А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель», ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»)

Фактически, и стихи, и центральная часть романа «Ангел-Хранитель», «Ловушка снов», связаны с таинственным сном автора о собственных похоронах в Венеции, который описан и в романе, и в стихотворении «Химера».

« — Мне снился странный сон где-то год назад. Как меня хоронят в Венеции. Я совсем забыла, но вспомнила, когда недавно, во время последней командировки, гуляла по Сан-Марко. Я подошла к пристани и увидела лодку, которая отчаливала от берега. Прямо как в том сне…

— Так тебя похоронят в Венеции?!

— Не знаю… Было раннее утро. Похоже, весна. И туманная дымка. В лодке находилось всего два человека — сам лодочник и Человек в Чёрном. С седыми, практически белыми, волосами… Они везли моё тело. Или прах. Не знаю, мне было страшно заглянуть внутрь лодки. Они ехали на противоположный остров. Я даже не знаю, что это за остров. Я на нём никогда не бывала.

— Ну и КТО ОН, твой Чёрный Человек?

— Не знаю…»

(А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель», ч. 2. «Ловушка снов», глава 4. «Девочка и Волк»)

И вот растущая Луна, символ Подсознания, достигает «картонной» кульминации в Венеции:

«Мы причаливаем к Сан-Марко ночью. Человек в Чёрном привёз меня в мой любимый Город-на-Воде, но теперь, ступая на площадь, я вижу его ИНАЧЕ — Чёрным Зловещим Городом, утопленным в кромешной Тьме, целиком и полностью… картонным, как декорации на театральной сцене!

Весь земной мир — огромная театральная сцена, на которой люди играют в спектаклях для… призраков. Облачённые в костюмы земных тел, они «живут» на сцене в окружении картонных декораций, которые могут быть мгновенно разрушены Тем, кто постоянно прописывает в Скрижалях сюжетные нити пьес их судеб. Эти странные существа — люди — настолько зачарованы магической иллюзией сменяющихся декораций, что лишь Смерть в состоянии сорвать венецианские маски, сросшиеся с их лицами.

Я — на Сан-Марко… пытаюсь отыскать в кромешной темноте хоть один фонарик, но тщетно — Город обесточен, я не вижу в нём света. Вокруг меня — только чёрные мёртвые дома. Здесь всё — ненастоящее. Картонное! Пугающее!! Зловещее!!!

И я бегу прочь в длинном платье, сотканном Туманом, вдаль, по мостикам, пытаясь найти Реку, уносящую души в небо. Бегу, задыхаясь, вдоль декораций чёрных картонных домов, в окнах которых не горит свет <…> Наконец-то! Я нахожу точку перехода — добираюсь до места, где нет мостика, но есть ступеньки, уходящие в воду, и аналогичные ступеньки выходят из воды уже с противоположной стороны. Перепрыгнуть на ту сторону не получится. Там — Зазеркалье, в нём отражается всё, что находится здесь. Жаль, никто не видит то, ЧТО я вижу, и КАК я теперь вижу земной мир — он стал картонным, чёрным, зловещим монстром!

Я сажусь на ступеньки, ведущие в воду, — жду родителей, которые вот-вот придут за мной, — и смотрю в чёрное небо, где висит огромная Луна. Но и она тоже… картонная!!! Я перевожу взгляд вниз, на её отражение — надо же! — кто-то вырезал картонную копию небесной Луны и положил её на такую же картонную (!!!) воду…

Из Зазеркалья появляются родители. Они подходят к ступенькам с той стороны Реки. Но внезапно с этой стороны, за моей спиной, раздаются гулкие шаги — Человек в Чёрном бережно берёт меня на руки, как маленькую девочку, и уносит прочь.

Сан-Марко. Утро. Солнце. Площадь постепенно оживает, наводняется людьми. Я стою у колонны недалеко от Собора, вижу море и остров Святого Георгия напротив. Я — в белом платье. Играет весёлая музыка. И я постепенно начинаю видеть Венецию такой же, какой видела её раньше. Но… как я здесь оказалась? И что я тут делаю?

Рядом со мной — призраки: мои друзья из Библиотеки Вселенной и родители.

Человек в Чёрном улыбается и приглашает потанцевать с ним прямо на площади. Призраки окружают нас. Их никто не видит, кроме меня. Жаль. А я теперь вижу призраков даже днём. Гораздо отчётливей, чем всё, что видят обычные люди. И призраки шепчут: «Алиса, ну улыбнись же! Потанцуй, ну, пожалуйста! Ты же так этого хотела! Он нужен тебе!»

И я понимаю, что сегодня у меня — венчание, поэтому я — в белом платье. Но из гостей будут только мои призраки. И я танцую на Сан-Марко с Человеком в Чёрном. Призраки подхватывают голубей и подбрасывают их на нас, заставляя меня улыбаться…

Внезапно память возвращается полностью, я вспоминаю, как рухнул мой мир, и отчаянье захлёстывает меня… Всё снова — картонное, ненастоящее, зловещее! Этот город похож на тюрьму! И я решаю выбраться наружу…»

(А. Крючкова, роман «Ангел-Хранитель», ч. 3. «Семь секунд», глава 7. «Картонная Луна»)

Конфликт Любви и Смерти, присущий прозе Крючковой, проявляется и в поэтическом цикле о Венеции, магическое притяжение которой не только пленит самого автора, но и завораживает читателя.

С одной стороны, Венеция, цитируя Александру Крючкову, — это «ловушка», «лабиринт», «апокриф поэта», «сон», «химера», «плохая примета», «дом трагедий», «последний приют», «музыка дождей, теней и птиц», «служит зловещей звезде», «мосты, ведущие к беде».

Само название города многозначно, хотя, кроме того, что оно связано с племенем венетов, по имени которого область получила у римлян название «Венеция» (лат. Venetia), других официальных значений нет. Но фантазия поэта безгранична, Венеция вызывает у него разные ассоциации: это и венок Офелии из «Гамлета» Шекспира с неоднозначными по значению цветами, символизирующими несчастную любовь; и сама планета Венера — планета любви с её двумя образами: Люцифер «Утренняя звезда» и Геспер «Вечерняя звезда». И, возможно, у кого-то «Венеция» вызывает другие ассоциации.

И всё же — «муранское стекло лилось во мне симфонией нюансов», «мои мосты не видели нас вместе», «нарисуй мне… Кофейню, фонарик во фраке, сквозь годы искрящий в надежде, что счастье коснётся нас прежде, чем сердце утонет во мраке…»,…

Любовь побеждает — автор уверен в своём возвращении: «Вернёмся на ощупь в тот город, где песни поются воде, — смеяться над звонким червонцем, танцуя средь масок и лиц, светиться с мостами под солнцем…»; «Влетим в портал! Да здравствует побег! Туда, где жизнь ласкается волнами… Дарю — тебе! — Венецию — навек! — Храни её, как ниточку меж нами…»; «Марк спит, по-прежнему не зная, что я — сквозь сны — вернусь — заложница земная Его весны…»

Несмотря на грусть, которая звучит во всём «венецианском» цикле Александры, главный лейтмотив остаётся всё-таки жизнеутверждающим: «Венеция — разлучна, но призраком в рассвет засветится беззвучно улыбчивый привет…»

Но стихи лучше читать самому. Итак, Венеция Александры Крючковой…

Лариса Михайловна Кузьминская,

поэт, член Союза писателей России,
руководитель ЛИТО и Президент Фонда «Светоч»,
руководитель направления по сотрудничеству с регионами России и зарубежными странами общественного движения Поэты Москвы



Газета «ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИЗВЕСТИЯ» №1 (211) 2023

https://reading-hall.ru/publication.php?id=32536
http://litiz.ru/nomer.php?id=32536