В суровых днях, где стелется позёмка

В суровых днях, где стелется позёмка
И где штурмует берег злой прибой,
В моей душе идёт святая ломка
И не последний выстраданный бой.

Молиться духом негде мне в пустыне,
А посему, раз в камень бьёт коса,
Я и тогда, в глухих веках, и ныне,
Сбегаю внутрь себя на полчаса.

Когда зима, взяв к валенкам гамаши,
Покрыла льдом к просвету духа брод,
Смешалось всё - где наши и не наши
И вывернулось до наоборот.

Где в трауре безумствуют музоны
И цифра три ответ на дважды два,
Там души рвут голодные бизоны
И рушится последняя глава.

Ударена душа моя не током,
Лишь потому осилив нужный вес,
Что вопреки и к радости пророкам
Жива надежда, странница небес.

Я для себя других путей не вижу,
Как, сняв лохмотья старых простыней,
Огнём души заплавить в духе грыжу,
Взяв электроды суше и прочней.

Идя своим путём, а не Синбада,
Надёжнее развеяться золой,
Осилив взлёт и рухнув там, где надо,
Чем жить кротом, подохнув под землёй.

Среди землян, на сладкое спешащих,
Обугленный слоями атмосфер,
Найдут и мой сгоревший чёрный ящик,
Прочтя там то, что сказано теперь.