Подвиг Прасковьи Щёголевой

Хочу поведать вам не сказку,
А быль ужасной той войны.
Не разорвать событий связку —
Мы помнить вечно все должны.
Греху забвение подобно —
Пролита праведная кровь!
Я рассказать хочу подробно
И вспомнить подвиг вновь и вновь.
В Воронеж немцы заявились.
Бои тяжелые велись.
Не на живот, а насмерть бились,
На лето те бои пришлись.
Случилось все на среднем Доне:
Наш самолет был сбит в бою.
Но не в «пике» упал — по склону
Скользнув, спас летчик жизнь свою.
Горела сбитая машина,
Терял сознание пилот.
Да, нелегка его судьбина —
Никто на помощь не придет.
Но, видно, Бог послал спасение —
Крестьянский дом невдалеке.
И, словно Ангел, во спасение
Бежит крестьянка налегке.
Достала раненого быстро,
Рискуя пострадать в огне,
Перевязала тканью чистой
И спрятала в сенной копне.
62
Но в дом нагрянули фашисты.
С порога слышен злобный «лай».
«Где летчик, матка?» — взвыл плечистый. —
Где прячешь? Быстро отвечай».
Прасковью, русскую мадонну,
Враг не сломил, не запугал.
Тот образ пишут на иконах.
Господь ей силы, видно, дал.
Пытали подлые Прасковью,
Мать расстреляли, пять детей.
Избу залили детской кровью —
Не предала. Враг — бей, не бей.
Но предала его другая,
Хоть тоже русская и мать.
Да, видно, алчность обуяла —
Рейхсмарки жаждала сорвать.
И летчик русский — Миша Мальцев
Прошел застенки, лагеря.
Не сосчитать их все по пальцам.
Но выжил, проще говоря.
Двадцатилетие Победы!
Приехал Мальцев в то село,
Где постигали его беды,
Где выжить чудом повезло.
Узнал он все, что там случилось,
Какой ценой он был спасен.
И сердце горестно забилось:
— Прости, Прасковья, — слышен стон…
63
Я убежден, к Святому Лику
Причислят женщин и детей,
Невинных мучеников. Дико!
Я проклинаю палачей.
На среднем Доне то случилось,
Но враг недолго лютовал.
Пришел январь, и все свершилось —
Фашист костей там не собрал.