Изгнание в гекатомбы

... Двина швартуется к июлю, – номер снят.
Актеры позабыли, что сценарий
на дереве познания распят.
Ах, к смерти б пригодились плоскогубцы!
Но... прочь отсюда. Эпиграф заблудился.
Я перепачкал белым черные страницы.

... Голограф иллюзорных звезд на небе.
А я бежал, стихами задыхаясь
от бытия, как будто бы поэты
и дышат – только лишь сбиваясь.
У девочки поправив алый бант,
мы были с ней, как смерть и прейскурант.

... «И что-то в небе ищет, ищет...»
Жизнь же – вся записками.
Скрой меня от городища,
Станция Балтийская.
По следам пройду от бомб
сам дырявый, как окоп.

... Пусть всё сменится ещё раз на два-три!
За тоннелем свет, за ним досада,
что так мало человеку, в общем, надо
в смерти ли, в изгнании, в любви.
Тонкий прутик. Пан или пропал.
И в любви, и в смерти есть изъян.

... Кончен возраст зрелости. Глаза
не рисуют ни портрета, ни пейзажа.
А мне бы не попасть на образа,
образ мой той зрелостью загажен.
Её имя нарисовано на мне,
подарю его обшарпанной стене.

... Велик день, когда не станет этих
странных зданий, что зовутся городами.
Я лишь раз попробовал напеть их,
получилась какофония мазками.
Да и что вообще здесь значит голос мой?
Под землею – эхо (сам с собой).

... На выходе мне бант свой отдала
девочка, что не была со мною.
что вечность синюю ждала.
Я же дарил её только голубое,
хоть и его я тоже не люблю...
Двина паркуется уже к небытию.

23/06/24, 11:11
Станция Балтийская