***

Четырнадцать лет назад началась война в Грузии. А я пошел поступать в художественную школу - хотел красиво рисовать и думал, что меня этому ни с того ни с сего научат. Как мне тогда казалось - не научили, и поэтому несколькими месяцами позже я ушел оттуда. Прошло много времени прежде чем я понял, что школы не дают волшебную пилюлю для всех знаний. Школы дают лишь толчок в направлении, где ты сам выбираешь, идти по нему или нет...

Четырнадцать лет назад началась война в Грузии. Я шел знойным августовским спокойным днём и мечтал рисовать образы, возникавшие у меня в голове. Передать на бумаге спокойствие, уют, любовь, непонятно откуда взявшуюся тоску. Я думал, что существует лишь один способ передать все это. И уверенной походкой я шел в художку.

Четырнадцать лет назад началась война в Грузии. Мне нравилось сидеть в пустом кабинете и разглядывать небрежно сваленные по полу мольберты. Кисточки разных размеров торчали острым концом из всякого вида баночек, стоявшие на подоконниках, открытом шкафчике, учительском столе, на полу... Они будто были частью интерьера, а не инструментом ремесленника-художника. В том же шкафчике выстроились в ряд невиданные, странного узора стеклянные вазы разных цветов. Заострённые и неестественно вытянувшиеся, округленные и свёрнутые в крюк, ярко-красные и мутно-зелёные. Они будто говорили, что заведенные нормы ваз в мире могут быть разрушены и что человек - он тоже может и должен выходить за рамки внутренних стен, отделяющих норму от неизведанного абсурда...

Четырнадцать лет назад началась война в Грузии. В комнату вошли. Их было двое. Две девочки чуть старше меня. Одна из них посмотрела на меня и села за мольберт чуть впереди ближе к доске. Теперь я мог смотреть только на ее длинные темно-русые волосы, аккуратно лежащие на спине. Странная тошнота вместе с необъяснимым чувством тревожного счастья вдруг обволокли все мое тело и сознание. В миг мне стало все неинтересно, хотелось смотреть только на волосы, лежавшие на спине. Почему-то хотелось... нет, я очень ждал, что она снова повернется и посмотрит на меня. Но она смотрела вперёд, потом в открытое окно слева от нас, откуда доносились птичьи песни и где нежно-голубое небо сливалось под солнечными лучами с зелёными листьями высоких деревьев, растущих вдоль Школы искусств.

...нас попросили нарисовать вазу. Обыкновенную, средних размеров, с опоясывающим сужением у горлышка. Я пытался сообразить, как мне управиться карандашом на вертикальной поверхности закреплённой бумаги. Пока я думал и пытался взяться за работу, мне вдруг почудилось, что я один во всем мире - один, такой счастливый, с быстро бьющим сердце в груди, а передо мной - чистая и незамутненная ещё ничем бумага, а чуть поодаль - она, какая-то девочка, которая казалась мне не из этого мира, из какого-то красивого сна, навеянные чтением красивых сказок на ночь. И легко скользящая тонкая рука ее создавала рисунок, такой же необъяснимо красивый и ни на что не похожий. Какая-то ваза - и та будто из волшебного мира...
Спустя время у нас забрали наши рисунки и сказали, что скоро будет принято решение о поступлении в школу. Я замешкался на секунду, выходя из кабинета, а когда посмотрел в открытую дверь и распростёртый пустой коридор, ее уже не было. Будто исчезла. Словно и не была.

Не я вышел из школы, а кто-то другой. Этот кто-то жадно глотал вкусный воздух, хотел рассмотреть всех птиц, летающих в городе, послушать каждую ноту их щебетанья, потрогать каждый куст и улыбаться, несмотря на неутихающую тошноту и лёгкую тревогу. Лёгкую тревогу от будущего счастья, которое - я был уверен - будет и настанет непременно. И весь мир, казалось мне, думает и живёт так, а если нет - должен стремиться.

Мне тогда было десять лет...

А в тот день началась война в Грузии...

Я снова увидел ее спустя несколько лет, когда впервые пошел в театр. Давно забытое чувство тошноты и счастливой тревоги вновь разобрало меня на части и соединило вновь. Мне вдруг стало противно все то, что очерняет беспорядочным хаосом бумагу на мольберте. Вновь мне хотелось лёгкими и красивыми жестами вырисовывать из себя нечто красивое, вечное, высокое.

А потом она исчезла из города. Переехала в Москву. С тех пор я ее не видел. Мы так и не познакомились...

Хорошо, что война в Грузии четырнадцать лет назад продлилась так недолго...

8.8.22