Усердие. Пневмония

Твои лёгкие
упрятаны в грудной клетке,
облеплены
издевательски манящими выемками и буграми,
сдавлены
этим платьем на лживой кокетке
и швами
упорно тугими,
будто я не вижу
усердно питающееся красное мясо за ними,
которому нужны лишь кровь и вода,
чтобы только дышать для меня
и со мной
(иногда).

Твои лёгкие
сдавлены надменно бьющимся сердцем,
полагающим,
что именно оно — объект душевных инерций,
когда на самом деле
моя страсть, стыдливо
спотыкаясь о мягкие изгибы
в порыве,
жаждет единого в теле —
через касания,
подражая твоим частотам,
слиться с тобой дыханием
и питаться твоим кислородом,
отнимая каждый выдох и ловя каждый твой полустон,
пока он не будет
зря унесён.

Твоё дыхание,
запечатанное в плевральных мешках,
я слышу
с систольным смыканием,
резонирующим в висках,
и дышу
поочерёдно с тобой,
к губе прислоняясь губой,
ловя твои выдохи своими вдохами,
а твои шёпоты своим молчанием,
а твоё существование своим несуществованием,
а лёгочные вены левым предсердием,
а твою отдалённость
своим усердием.

Твоя душа
распыляется в духе,
который я всё равно не смогу ни схватить, ни понять осязанием,
зря расплывшимся в потоке влюблённого сознания,
а смерть уже рядом —
из рёбер, балуя,
усердно стучит мне, к грудине прижатой, —
и потому
её люблю я.