Снова пройтись
посередине придавленных серых громад станций,
жёлтых точек, протяжного гула спешащих домой.
Воздух здесь совсем другой, полный запахом
спящей пока опасности, табака из надушенного
дыхания и поледеневшего снега.
Он жжёт ноздри, делает меня ничтожным,
размозжит довольного тем, что стал кем-то,
кем зарёкся не быть.
Низкий, рядом с тобой, с величием здорового
животного, мягко вступающего во владения.
Поглощаю моментальность происходящего:
лоснящийся безупречный чёрный мех,
силуэт длинных ног, затянутых в кожу
гнутого копыта, и что угодно
с острыми зубами и властным хохотом.
И нет прекраснее изящества изгибов -
твой силуэт, достойный всей равнины снега,
а жизнь толкает и ведёт, давит ступнёй
и к чёрту мысли посылает.
Снова пройтись, где нет знакомых,
гордый, что и я, убогий сын,
под животом стоял у сей волчицы.
Мне кажется порой,
что если бы они спросили в день,
как этот, я знал бы, дал бы вразумительный
ответ, но утром просыпаюсь в тухнущем рассудке
и созидаю до зари.
20 августа 1998
Свидетельство о публикации №124121706936