С ним не бывает скучно или просто:
Ультимативно, без обиняков
Он жаждет то полива, то компоста,
Он требует убийства сорняков.
Прививки, стрижки, вскопки и побелки,
Накрой… ой, нет, раскрой – я весь в росе!
И день-деньской мечусь в нём, будто белка
В скрипучем деревянном колесе.
Темнеет. Мне б – домой и на диванчик:
Журналы полистать, попить вино…
Но хнычет сад – неугомонный мальчик:
- Побудь ещё, пожалуйста, со мной?
Стою, перебирая вишен чётки,
В них вижу неба шёлковый отлив,
Приглаживаю трепетные чёлки
Уснувших яблонь, полусонных слив…
А вдруг, с неодолимостью нездешней,
Не сад, но голос вечности зовёт?
И я пойму, о чём молчат черешни,
Молчанье их – и золото и мёд.
С детства склонный к табакокурению, я никак не мог понять слова песни «самосадик я садила, сама буду поливать» и т. д. , ассоциируя это с махоркой и курящей Фаиной Раневской. С годами мнение изменилось. Песня начала связываться с желанием женщины забыть любимого, ей изменившего. В саду Светы Чернышевой мать ухаживает за ним как за сыном, чувствуя в нем продолжение собственной жизни и отражение Бога. В этом непорочном зачатии и божественном продолжении матери и есть смысл сада. В молчании плодовых и голосе автора.
Вот так вот.
А то понапишут, ох, как красиво, да прекрасно. Вглубь надо глядеть и вверх. Правильно, Свет?
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.