Бессмертная полка

1

Как свет во тьме бессмертная полка!
Следят за нами,
как Бродский с Диккенсом за Рождеством,
Жека Онегин и Ленский Вовка –

скованы вместе
все мы
одним котом!

Кто-кто полковник на полке?
Без вариантов – Данте,
бригадир – Шекспир,
а адмирал – Гомер,

на правом фланге Вьяса,
на левом – Гесиод,
в резерве сам Саади
и сам Хайям в засаде,
а фронт в двойных лампасах
сам Гильгамеш ведёт!..

корешки-солдаты
до поры двухсотые,
листочки жёлтые,
замшелые даты –
мертвенность
в мире
мер,

пока
в художественные стигматы
полки
ты не вложил персты,
со вкусом махорки
томик схватив, и Тёркин,
воскресший сукин сын,
как сталкер, не вывел тебя
из зоны комфорта
в замок суда,
в Колымогулаг
вослед за Гуигнгнмами,
Дон Кихотом,
Гаргантюа
и нетленкою
про кита!

Под шум и ярость
проходит старость,
над Шиллером и Гёте
не властны годы,
на волшебной горе полки
в классика играет Толкин,
над пропастью во ржи
в бисер играет Грин
с морем как мир седым,
где гребёт и гребёт старик,
как Бог давай молодым!

Бовари говорит с Богом,
Скарлетт сто лет замужем
и Алиса совсем немного,
Лолита и та тоже там уже,
Соня вроде на зоне с Родей,
и только
Самгин
один
сто лет

носителя языка живаго,
аки самого Смауга,
повелителя мух,
над целиной носила,
поднимала
Пролетарская Сила,
только этого
мало,

нужна как доза
четвёртая проза,
зангези и реквием
по поэме горы,
блудный трамвай
и облачные штаны,
где не прекращает
трудиться душа,
и неотделимо
зло от добра,

и пьяный корабль
недобрым цветам
осеннюю песню
несёт по волнам,

где голый завтрак
на краю ночи
и дети полуночи
возлюбленно мочат
жестяной барабан,
и число сорок два
в глазах клоуна

четыреста
пятьдесят
один,

и мы все
как один
горим,

где гроздья гнева
полых людей,
и на портале
Дориан Грей
в листьях травы,
где живут в лесу
сонеты к Орфею
и Узала Дерсу,

и пламя запада
вогнали в тетрадь
Гофман, Байрон
и По рукоять,

и семь самураев
в лучах заката:
Оэ, Абэ, Мисима
и Кавабата,
в шрамах зарниц
слева направо:
Басё, Мураками
и Акутагава,
и красное солнце
сгорает дотла!

и отлитые в бронзе
королевы пера –
Сапфо, Дикинсон, Остен,
Олкотт и сёстры Бронте,
Вулф, Кристи и Роулинг –
тронуты!..

..но Шахерезада не резиновая,
и пришло разрушение,
по утокверждению
охотника Зилова,
вместо дивного нового мира,
на полке зола и фига,
когда-то всем книгам
наступает финнеган,
витязем в тигровой шкуре
он сносит башню всея литературе!

и произносит Отец Крёстный,
в потёмках поминок Имя Розы,
у Тропика диагностируют Рака,
валит Уленшпигеля Гайавата,
в лучших традициях Медеи
Кармен с Франкенштейном
опасной связаны идеей,
титан обеспеченен портвейном –
его невозможно выблевать –
голем настигает Элджернона на миле,
пчёлы Бастинды в ивах Винни сбили,

Антигона
хоронит
Библию..

..и перед глазами
за один миг
проносятся жизни
всех-всех-всех книг!

Вспоминается
Белая Индия
и её лучшая подруга
Кали Юга,
трагедия США,
базар тщеславия,
хлеб, ветчина,
волхв и прочие англомалии;

далеки от адвайты
Сноупсы и Форсайты,
да мы и сами
недалече ушли –
мифы и сказки
нам не нужны,
фольклор
поднимаем на смех
красный;

Рабиндранат Тагор –
кто вы сказали, кто? –
не говоря о Шри Ауробиндо –
обидно!
что нас не касается
Савитри –
Пятая Веда,
для всех ведь
инструкция;

мудрецы,
святые
с нами делиться рады,
а нам бы только
завтрак в постель
и тихонько плестись в хвосте
эволюции
тёпленьким стадом;

знаете что, россияне!
барышни и пацаны,
и врагов не надо
с такими друзьями,
с таким, сука, миром
не надо войны,

смир-рно!..

..считаете,
отмойдодырил своё Чуковский?
Михалков и Маршак – обноски?
если Барто, Заходер и Успенский – не классика,
то Касиль и Коваль вообще нафиг нам!

я же вам не говорю
там про Эжена Сю,
Франса, Жида, Золя, Роллана
Цвейга, Санд, Моруа <и другие>
но, товарищи мои дорогие,
два капитана, два капитана!

давно оставили меня,
как Стивенсон, Дефо,
Твен, Верн, Рид, Дойл,
Скотт, Купер и Дюма,

и вышел я
на новый круг вопросов,

Катаев, Паустовский, Рыбаков,
Беляев, Обручев, Гайдар,
Ефремов, Булычёв и Носов

уехали на полку, где

Радищев, Карамзин, Жуковский
Державин, Даль, Крылов, Островский,
Фет, Вяземский, и Батюшков, и Баратынский –

оставил круг я,
некогда мне близкий,
и что взамен?

Ой, да не вечер, да не вечер,
расправляй-ка, атлант, плечи!
лёжа, сидя, стоя,
отвечай на вопрос
"кто Я?"

тс-с, тише!
Кьеркегор,
Ницше,
Гёльдерлин,
Новалис
себе не признавались,
а ты не трусь!
будь, как
Тадео
Исидоро
Крус!..

..спустись на Вальмики невредимым с полки,
пройди по Вергилию все терновники и уловки,
побудь сыном, любовником, парфюмером,
алхимиком, найдёнышем, дракулой, седцем тьмы,
Калевалой, Эддами (большой и малой), раями, один из которых потерян,
Словом о полку Игореве и Повестью лет временных;

пой с Беовульфом о Нибелунгах и Роланде,
с Бокаччо пируй, говори об Овидии с Чосером,
с маркизом по саду гуляй, с Казановой – в городе,
с Гейне и Блейком любуйся школьным озером,

а Шеллевым Китсом струись по Петраркопетрониям,
чтобы Руссо у Вольтера Дидро не считал за Мольера,
а собаку считали всегда и с Апулеем не спорили,
что Джордж - это женщина, а Аполлодор от Аполлинера
отличается так же, как Аристофан от Малларме;

и пусть Низами с Навои и Хафизом трактуют Ду Фу как Ли Бо,
а Хазарский словарь Радугу тяготения как Пену дней,
это не значит, что Вийон и Шенье переводятся как "есть ли Бог";

знают О. Генри, Бёрнс, Беранже, Мицкевич и Йейтс,
что Поездку Киплинга с Гашеком в Индию на Александр плац
ставить Корнель, Расин, Ростан, Бомарше и Ануй собрались,
а также де Вега, Шоу, Ионеско, Брехт, Фонвизин, Гоцци и Шварц;

писали Мопассану на Валерилорке Стриндберг и Дюрренматт,
как Тристан Неруда Изольде Верхарн эзоповым языком
поведал лучше, чем Элюар, Гейм и Георге, про матриархат,
и подписался "Имя мне красный", пригоршней праха посыпав том,
где печатались Майков, Брюсов, Рубцов, Фрост, Тракль, Оден и Целан;

с Вишневским бремя страстей невыносимо легко на солярисе в целом,
но Овод приветствует грусть Оги Марча глазами Гарпа в хижине Тома,
а гантенбайнова машина времени, наоборот, не отличает полку от дома,

где вопреки Погорельскому налево и Прево Лессинг Зелёных Генрихов
и Льюиса слёзы Синклера в Юджин О'Нил, Гримм и Перро смывая с берега,
и Гадкий утёнок
Гарди О'Коннор
садится, крылья слуив,
в шевтой Арагон –
три, два, Тарас –
и он-с в чистой Доде)
напевает себе:

<эта часть в работе>

..без бога и в Боге
мы все в дороге

осударевой:

отцы, дети,
красное, чёрное –
весь мир

и цвета его –

чума, Чацкий,
тошнота, Тоцкий,
Герцен, Чернышевский,
Сухово-Кобылин,
Мамин-Сибиряк,
Сергеев-Ценский,
Новиков-Прибой,
Соколов-Микитов,
Гарин-Михайловский,
Гетсби, Шенди,
и прочие денди,

и всё на свете
су-е-та-а-

-а Маленький Принц,
вырвавшись в палату
к Большому медбрату,
скинул шинель –
не вор, не хулиган,
не левша, не горбатый!

не отверженный!
не посторонний!
не безымянный!
не подпольный!

не чёрный!

–
                  
человек
без
свойств

мёртвый!
господин,

заводной!
апельсин,

невидимка!

пролетая над гнездом кукушки,
тенью аллейной слёг
в колыбель для кошки
на Западном фронте
под Обломовкой,
где крови реки,
кругом Гобсеки –
желают здоровья
Иудушке Головлёву!

В городе Эн на обломках страны
козлиную песнь поют шатуны,
как мысль изречённая,
как Русь взвихрённая,
опавшими листьями,
пятнами лисьими
пала конармия –
разгром и Хармс –
боги, герои, пророки –
стали в железном потоке,
разумное, доброе, вечное
бесами мелко посечено,
ничего не видно,
не синяя птица –
пересмешника призрак кружится
над водной могилой Идена,
кукольный дом затих,
зависть и голод
съедают слепых,
время день off
в чегемской школе
для дураков,

и всё это – мы!..

– искупленье обретя,
ходим в муках под себя –

Лафонтен не покажет личико,
его в списках уносит Чичиков,
у двенадцати брюхо вспорото,
и не надо Остапу золота..
и бойцовский полк смолк,
и над полкой
встаёт
Блок

– момент истины в поединке:
узнали друг в друге
себя половинки –

порфира нетленная
и кора вещества,
Христос и антихрист,
жизнь и судьба,
век золотой и серебряный,
смычок и струны,
оды, элегии,
Мио и Муми..

чтоб был человек четвергее,
лупи его камнем лунным
по стороне Оз –

озноб пьёт
пот, в глаз
скула сводит
аборт аорты –

голый
год,
снежный
час,
Серебряный
князь,
перед
восходом
солнца
мёртвых
на
острове
Крым
отдыхает
плаха
золотой
тучки
с розово-
чёрным
страхом –

я – робот Чонкин, я не боюсь:
живые и мёртвые, прокляты и убиты,
Фауст, Иуда, Воландова свита,
русский, немец, Финн, Том,
Нарния, Кыш, Зюсс;

надпись – Пушкинский дом,
территория – Александра Вольфа;

андеграунд детей подземелья –
козлёнок в молочном зелье..

эпохой!..

великой, что
у нас была,

Хуренито,
голый король,
и циники-фавориты

подтёрли дно!..

небо – второй пол,
река – угрюмое окно..

– свеча горела,
сталь закаляла,
но батальонам
и этого мало..

крови
Крови
КРОВИ!!..

–

росчерком
голубым-и-белым
крыла-и-неба —

на широте Джойса-Беккета
море сузив,
под парусом Пруста-Белого
вечности в тон

пронзает
пространство
и время

Музиль –

квантовый!
нелокальный!
демонический!
дерзкий!

как ангельская
чайка
Джонатан
Ливингстон!

– Ад
Чистилище
Рай
Москва
Петушки –

и ещё
какое-то
место!

– улыбается Тёркин Вася Шукшин,
попрощавшись с Матёрой,
уходит в метель с китайцем,
как в заповедник –
новорождённый
старик
скитается –
эй, птички!
но не ответили
журавли
много ли надо
человеку земли –
плотник
Иван Ильич Ким
на лаврах горько плакал во сне..

эй, на полке! –
простите,
кого я не..

– как а не а,
как два дваджы,
как сто из ста,
в каждом
Соннова эхо поёт как влитое
в унисон с каменной Пустотою,

а в конце-и-начале
всех Войн-и-мира
в тишине зорь
в вишнёвом саду
на Воробьёвых горах
с уст Великого инквизитора
слетает
поцелуй
Христа..


2

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ БЛОК

«Небесное умом не измеримо,
Лазурное сокрыто от умов.
Лишь изредка приносят серафимы
Священный сон избранникам миров.»

А.А. Блок


Часть 1

Зазеркалье тебя принимало,
Распахнув амальгаму в ночи,
И вздыхало в темнице астрала
Острие вдохновенной свечи,

Становясь на мгновенье безумным,
Искажаясь под взглядом чужим,
Пламя резало лунные руны
На страницах поэмы-души

Символичней народной приметы,
Тоньше трав и прозрачней ручья,
Отпечаталось таинство света
У тебя на пределе чутья,

Словно дама знакомая входит
В новом облике – луч изнутри,
И её отраженье – в Блок-ноте..
Не читай
                и не думай –
                смотри!..



Часть 2

Твои глаза Верховной Рифмой
Поэзию открыли мне,
Они доходчивей, чем стих твой,
Ведут к сокрытой стороне;

Твой лунный взгляд горит на входе
В Лабораторию Светил,
Где ты, алхимику подобен,
Лир эликсир производил,

Где все поэты – подмастерья
У Силы Слова Самого,
И веют древними поверьями
Стихотворения Его;

Качает ведьмина надмирность
Шелками схваченную твердь,
Жаль, большинству не доводилось
С аблока
                в облако
                глазеть…



3

МАРИНА ИВАНОВНА ЦВЕТАЕВА

«Если любишь мои стихи
В переулок сходи трёхпрудный,
В эту душу моей души»

«Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное — взято»

М.И. Цветаева


Часть 1

Ты жжёшь... собой морские гребешки,
Фонарь впечатываешь людям адски,
Горят, с горы летя с тобой, салазки,
Ты обжигаешь пламя – не горшки!

Ведёшь всю жизнь ты жизнь самих поэм.
Обиды нет, – скрипят, чадя, подмётки,
Ещё бы – ведь они же всё-таки
В поэмы вхожи только лишь поев.

Безумная, плохая, говоришь,
Как будто голос твой из центра мира,
Какому праву по ты то творила,
Что ты хотела?! – так умри ж, Мариш!.. –

И я не буду плакать о тебе…
Язык коптит, искрит волна с поленом,
Добра зола и зло – одна поэма..
Я буду вечно
                дымом
                о тебе…



Часть 2

С тобою об руку приходят
В сей мир черты иных миров.
И для меня ты что-то вроде
Укола против пустяков.

Там, за тобой, широкой сворой
Поэты разные стоят,
Но я смотрю на ту, с которой
Готов глотать вино и яд.

Мне интересно, как ты пишешь,
И во всех смыслах твоя грудь,
Я умер бы с тобой в Париже,
Как если б ехал отдохнуть.

Но это бред. А основное –
То, что ты мне в иных мирах,
Как рак души, не дашь покоя,
Как в этом – косточка в зубах.



Часть 3

В тебя упала бездна строчкой
Средь локонов твоих белеть,
Как свет в трагедии полночной,
Орфею дышашей вослед.

Вдыханье уст из целованья
Вспорхнуло лучшей из цитат,
И полушёлк тенистой длани
Прошепчен на самих ветрах.

Входящая обратной дверью
Не обернувшись обрекла
Стихающий рассвет творенья
На тусклость дикции стекла…

Развоплотился свет поэтов,
Цвет тает, становясь тобой.
Готов читатель встретить это
Не глаз, но душ передовой?



4

БОРИС ЛЕОНИДОВИЧ ПАСТЕРНАК

«Есть в опыте больших поэтов
Черты естественности той,
Что невозможно, их изведав,
Не кончить полной немотой.

В родстве со всем, что есть, уверясь
И знаясь с будущим в быту,
Нельзя не впасть к концу, как в ересь,
В неслыханную простоту.»

Б.Л. Пастернак


Твоей генетикой бессмертной
Мой стих с рождения прошит:
Любить иных – в мембранах метра
И в ядрах рифм – февраль навзрыд.

И в Курске в курсе, и в Тарусе,
Что в Переделкино давно
Перевелась Земля на русский –
И Гамлет машет ей в окно.

Нет никого, но снег заходит,
На даче только кошки спят –
Все метафизики в природе
Вершат со свечками обряд.

Не просто так, не зная смерти,
Горит на свете Пастернак –
С ним зарифмована навеки
Неслыханная
                простота!..



5

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ВВЕДЕНСКИЙ

«Быть может только Бог»

А.И. Введенский


Ты весь... одна сплошная мантра.
Бог на введенском говорит.
В ответ от марта до Монмартра
Восходят схимники Земли.

Ты прав, как дождь. Тебе до моря
Сухие розные слова.
У слов строенье волновое,
Они – морские существа.

И нет ни капельки, ни звука
Вне этих строк, вне этих губ.
Очнувшись в них весною духа,
Ты посвящаешься в волну

И льёшь в молчальные картины
Причастий и наречий свет –
Ты, право, истый книжный инок
И право-
                славный
                ты поэт)



6

АНДРЕЙ АРСЕНЬЕВИЧ ТАРКОВСКИЙ

«Существуют вещи
более важные, чем счастье»

А.А. Тарковский


Ты выследил, как зверя, сон –
Теперь живёт он в этом мире,
Не в книге, Кафкой приручён,
А в одомашненном эфире:

Потусторонее-вот-здесь!
Под ветер-зеркало-и-простынь
Кипит замедленная взвесь,
Как будто быт стал Прустом просто;

По кнопке: катится вода,
И разливается сознанье –
Взяв жизни след, ты предсоздал
Дазайн под плёнкой первозданной;

И, воздух отряхнув с колен,
Охотясь ночь у койки детской,
Беременный сюжетом день
Идёт в кино
                твоё
                смотреться…



7

АНДРЕЙ РУБЛЁВ (1360-1430)

«…не получается что-нибудь или устал, намучался, и вдруг, с чьим-то взглядом в толпе встретишься, с человеческим... и словно причастился.»

из к/ф «Страсти по Андрею»


Твой путь мне посох и молитва,
Твоя судьба порукой мне,
Что сдюжит плоская палитра
С сюжетом, вышедшим вовне.

Не каждый выстрадать достоин,
Чтоб с лёгкости его руки
Вливались в краски на иконе
Небесной сути ручейки.

Я с этим миром не согласен,
И страшно мне моё нутро,
Пока в твоём иконостасе
Дотла не выгорит оно.

И возродившись в новом веке,
Готов я сызнова начать,
Я верю, в каждом человеке
Святится
                Троицы
                печать.



8

СЕРАФИМ САРОВСКИЙ (1754-1833)

«Стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя спасутся.»

прп. Серафим Саровский


Я вижу Бога тишину.
И ты с глазами иноверца,
Ты как никто служил Ему
И слышал сердцем мудротерпца,

Как озарила вопреки
Всю Землю Радуга-Осанна,
И камни .. камни! изрекли,
Что в мире всё идёт по плану,

И колокольни разнесли
По миру крестную поруку;
Испили все, как Мать и Сын,
Отцову строгую науку:

Учи-страдай – живи-свети –
От смерти до Христа два уха,
Но путь, как истина, один –
Стяжание
                Святаго
                Духа.



9

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН

«Твоим огнём душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе серафима
В священном ужасе поэт.»

А.С. Пушкин


Твой колокольчик чётко колет,
Всю боль бессмертный камертон
Мне благозвучьем обезволил,
И был я.. чёртом поражён.

Бьют россияне копытами,
В огне Онегина визжа.
Скис экзорцист, Татьяной пьяный,
Но в бесах теплится душа.

Есть в падших свойство ключевое –
Весь путь осилят лишь они.
Мороз и солнце, буря мглою..
Цвай-драй, поехали, аминь!

Ты больше всех на всех похожий,
Как сердце белого огня.
Иуда с африканской рожей,
Я горше всех
                люблю
                тебя!



10

ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ

«…если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной.»

Ф.М. Достоевский


Тебя читая, начинаешь видеть
Реальности незримой образа:
Небесный город в каменной хламиде
Плывёт над текстом к сердцу сквозь глаза;

Теченье чтенья производит больше,
Чем оттепель и пролитая кровь:
Се, зренье гибнет в близорукой почве,
Чтоб древу духа цвесть до облаков;

Боль человечья – сонное лекарство.
Проснулся луч лечебной красоты!
Уродства и коварства превратятся
К утру в новозаветные плоды;

Как негатив на фотках лиц и линий
Подполья хмарь проявится в любви,
И мы друг другу, как двойник наш синий,
«..я тебя вижу!»
                станем
                говорить.



11

ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ ВЕРНАДСКИЙ

Ты был на ты с живой планетой
И, камню в душу заглянув,
Переносился чуйкой светлой
По вертикали к Самому;

Телефонировал землянам
Монады с трубкою в крыле,
Что от Отца идут каналы
До каждой точки на Земле,

И через Сей Коммуникатор
Меж всем и всеми светит связь
Сильнее кварковых объятий,
И не кончается рассказ..

%р бесконечной сферы,
И кто на облачке живёт –
Не важно, думаешь иль веришь,
Есмь ноосфера!
                чуешь?
                ёпт)



12

ВИКТОР ВЛАДИМИРОВИЧ (ВЕЛИМИР) ХЛЕБНИКОВ

«Мне, бабочке, залетевшей
В комнату человеческой жизни,
Оставить почерк моей пыли
По суровым окнам, подписью узника,
На строгих стеклах рока.

Бьюсь я устало в окно человека.»

В.В. Хлебников


Ты! – тот, который ведал
арифметику рифм,
Ты! – тот, который знал
ремесло слов,
Который стиха размахом
был воистину гриф,
Не поэт, а загоняющий слоги пером
зверолов!

Ты! – тот, который ведал
Тангенс угла наклона
Каждого звука к оси Вселенной,
Крутящий заочно косы
И музыку Солнц расслышавший
На окраине мира, океаном пенной!

Ты! – клубящих жемчужин нутрь,
Нанизанных на копья ресниц
Девушек, шепчущих «Сударь!
Как можно выстроить мир
из одних единиц?»

Но даже под такого смеяния топотом
Глаз сапог по сердца лугам
Ты все равно оставался нем,
Как предводитель глыб, безропотен,
Если дело касалось хоть на грамм
Великого Зодчества слов соцветий
из лепестков фонем!..


13

ЮРИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ МАМЛЕЕВ (1931-2015)

«Слова языка конца мира и русские слова звучали различно, но сливались вместе в немыслимый хор.

Разговор перешёл на уровень шёпота, желания не расставаться никогда, смерть, рождение, любовь, стихи, сумасшествие сплетались, передавались из души в душу. И сновидения их переходили друг к другу, и пели в душе стихи.

Смерть может послужить лекарством, оживляющим мертвенность существования.

И сказала на прощание:
- Всего странного.»

Ю.В. Мамлеев


Тебя в разгадываньи вечном
Я вижу и в себе несу
Как тайну в платье подвенечном
По Кали новому мосту

Твои одежды как тетрадка
На белом горькие стихи
Но в бездне зелени мне сладко
Твоей берёзовой души

И лишь я голову склоняю
Берёшь ты голову мою
Её от тела отделяя –
До смерти ж я тебя люблю

Так кто же ты?! твой облик страшен
Но краше образ не найти
Тому кто змея заебашил
С добром одним не по пути

Ты неспроста сама измена
Как я не богатырь простой
И нас с тобой несёт по венам
Сердечный бой в последний бой

Вставай и выгляди двулико
Я поднимаю кладенец
Как отлетела Эвридика
Так и тебе,
                Юрец,
                конец



14

«Вбегает мёртвый господин и молча удаляет время»

А.И. Введенский


росток расторг и облака и камни
поэзию играя изнутри
восторг ладошек словно тайны ставни
где от оваций гаснут лепестки

у дара жар и смертность у таланта
по градусу двум сотням лет чета
когда землян ещё трясло от Канта
в падучей бился прапор за Христа

там то ли демон то ли отзвук враний
как душу холодящим «никогда»
проводит тенью по зажившей ране
чтоб когти времени взошли в мозгах

что мёртвый господин что безымянный
у каждого оно удалено
начищено горнило для осанны
что маковки сомнительных скинов

освобождаясь от границ и чисел
осипший с голосом с горы неслись
воздать отверженным церцеев бисер
и посторонним… улыбнись, Улисс!

о рыцарь духа рыцарь без гордыни
смиренномудрые в замке персты
ты освяти мои пустые палестины
чтоб я оглох от этой простоты!

Блок Пастернак Цветаева Введенский
собой сстишали жизненную рвань
чтоб питерским московским и смоленским
потом сто лет донашивать кафтан

он не был бы ни в жизнь так славно сложен
не будь на кварки – шваркнутый – разбит
наш мир – игра волны бозоньей кожи
он – Пустота! как говорит пандит*

взволнованная рыбка молвит кратко –
полковник в мастерской и генерал –
смирись! оставь! мирская лихорадка
чтоб всяк как князь счастливым умирал

быть человеком иногда непросто
как нелегко читать порой стихи
так пусть вовек не прекращает роста
росток растроганный из недр чепухи


_______________
* пандит – духовный практик, который также имеет склонность к академической, исследовательской или интеллектуальной работе, тем самым становясь учителем Божественного, описателем и защитником духовности, интеллектуальным самураем, использующим ум, чтобы победить ум