Их не забудет никто никогда

  Их не забудет никто никогда -- школьные годы,
Они во веки веков не выйдут из моды!
Нет, вовсе не на вокзале
И не в музее -- в греческом зале,--
А в нашей школе, в спортзале,
Пианино безобидно стояло.
Никому никогда не мешало
И не только по праздникам бывало
Музыкальные звуки издавало.

         -- Ну, Ваша Светлость,
            Скажите на милость,
            Вот как мимо него пройти,
            Если неисповедимы Господни пути?
            Ведь это немыслимо --
            Такое пренебрежение недопустимо!
            Да как это, пройти мимо,
            Если душа и тело петь хотят
            И не только про маленьких котят
            Да весёлых медвежат,
            Что на солнышке лежат.

Как жаль, слов и нот этих песенок не знал,
Так зато "Чижик-пыжик" и песню о Мурке --
Тёте в кожаной тужурке,
На одном дыхании играл.
 
            На переменке, проносясь мимо спортзала,
            Мне, неисправимому бузотёру-ловеласу,
            Шестикласснику оболтусу-лоботрясу,
            Нечистая сила не на шутку подсказала,
            Предельно чётко и внятно сказала:
            -- Ну-ка, миленький, сыграй для души,
               Только свет на всякий случай потуши.
               Уносить будешь ноги,
               Всех и вся сметёшь с дороги.
               Из спортзала легко будет смыться,
               Где-то впотьмах раствориться.

К сожалению, свет не потушил,
В спешке, сука, забыл.
На всё положил и забил.
А вот и оно --
Родное пианино!

               Одно и то же повторяя,
               По клавишам пятернёй ударяя,
               Великую народную,
               Блатную хороводную,
               Песенку про Мурку завыл --
               В настроении приподнятом  был
               И о директрисе школы забыл.

Минутой счастья насладившись,
По ходу пьесы убедившись,
В спортзале я совсем один,
С пианино один-на-один.
Развернулся к нему задом
И стал командовать парадом.

             Ударяя по клавишам не пальцами, а попой,
             Или, как в Речи Посполитой говорили, дупой,
             А в Киевской Руси, почти красиво -- ...опой.
             Ну, и чё? Сам себе хозяин! Чем хочу,
             Тем по клавишам стучу-колочу,
             Серьёзно исполняю, не хохочу.   
             Так лихо стучал. Казалось, клавиши под попой заискрятся.
             Чего доброго -- ещё от перегрева загорятся.
             А в нашем деле главное что? Ничего не бояться!
             Да-к, а кого, собственно, бояться?
             Лишь бы директрисе в лапы не попасться.

На свою голову накаркал, Она легка на помине.
Много лет с тех пор прошло, а ту экзекуцию помню поныне.
Директриса, схватив за патлы почти невинное дитяти,
Детской головушкой умудрилась пианино долбати.
А разве я дятел?
Ну, какой из меня долбатель?

        Потом личиком моим не без удовольствия по клавишам водила,
        При этом приговаривая: "Вот так надо играть, лоботряс-мудило!
        Напомню -- эта леди учебным процессом и педколлективом руководила,
        А в ухо мне галдела,
        Мол, я -- отпетое мудило!