Дорогой мой друг

Завтра погода испортится.
Асфальт высохнет, и за ним выгорит Солнце.
Углы сотрутся, замажутся на этой выщербленной
лестнице,
И снова нас день перемолотит как в мельнице.
Плиты другими бетонными плитами крытые
По прогнозу однажды будут из мира сего выдраны.
Штукатурка обвалится, и нас отлепят от потолка.

Все перемёрзнем за ночь в стенах из табака.
Повыползаем c хрущёвок, из тесных квартир и по коридорам,
Станем топливом, снова, Города Проклятого мотора.
Что на счёт чаепития? Дать минимальный шанс пальцам
не остаться на лестничной клетке в судорогах сгибаться.

Давно ведь не виделись.

- Ужасно выглядишь.
- Ты тоже.
У нас с тобой нет никого роднее, но это где-то под кожей.
Выйди из комнаты, и руки найдут перила, пусть не особо чистые,
Но на ступенях замшелых они подпирают наши хромые истины.

И я даже рад созерцать, как в тупую ты, уличный пёс, злишься;
как дождь сигареты портит — ты цинично на них материшься.
Выбрасывай к чёрту. Мой подъезд — мои правила якобы.
И выбирай: чёрный, смородина, Будда, Улун, ягодный?

Пока в полумраке на кухне оттенками синего кипит чайник
и холодильник в своём углу не прекращает своё мычание,
как ночной макияж, ладонью по векам размазав гуашь из чашек,
я обзываю прилипшую к коже усталость многоэтажек.
Внутри коммунальных надстроек других надстроек собачья жизнь.
Вроде и не сторчались, не спились, и не слетели "на десять" вниз.
Лестничные рассказы для Города вроде мантры. Говоришь мало:
Что мать улыбается только во время любимого сериала;
Что сверху ботинок, наступили странные времена;
Из головы тараканы съедают с трудом туда вшитые имена.

Завершив сенбадзуру, мы пожелаем что-то одно совместное,
повторяя, как дефиницию, мечту на двоих по буквам, на языке жестов.


С рассветом в Городе нужно искать подсказки, кто мы такие.
Ежедневно и непреклонно нас по кускам сменит парамнезия.
Кружки остыли. И мы даже не помним, как нас зовут,
Дорогой_мой_друг.